Смерть Эдгара Аллана По

Старинная легенда, повествующая о двух враждебных духах, заключенных в одном теле, обладающих одинаковой силой и попеременно овладевающих им, или, иначе говоря, легенда о человеке, в котором обитают и дьявол, и ангел, если все слышанное нами является правдой, похоже наша свое воплощение в личности выдающегося человека, имя которого вынесено в заголовок настоящей статьи. Наше собственное впечатление о характере Эдгара Аллана По весьма отличается от того, что сообщалось в извещении о его смерти. Поэтому, прежде чем рассказать то, что нам лично известно о нем, дозвольте привести его литературный портрет, вышедший из по пера доктора Руфуса Гризволда и опубликованный в недавнем номере «New York Tribune»1.

***

Позвольте нам откровенно высказаться по поводу уничижительной части этого прекрасно написанного очерка:

Четыре или пять лет назад, когда мы издавали ежедневную газету в этом городе2, мистер По в течении нескольких месяцев работал у нас в качестве критика и заместителя редактора. Это было наше первое личное знакомство с ним. Он поселился со своей женой и ее матерью в Фордхэме, в нескольких милях от города, но с девяти утра и до отправки вечерней газеты в печать он трудился за своим рабочим столом в конторе. Преклоняясь перед его гением и учитывая его особенный образ жизни, мы были готовы смириться с капризным отношением к своим обязанностями, с возможными нарушениями и прочими сложностями. Однако время шло, а он оставался неизменно пунктуальным и трудолюбивым. Глядя на его бледное прекрасное одухотворенное лицо, отмеченное печатью гения, нельзя было не относится к нему с почтительной учтивостью; он охотно и вежливо уступал нашим редким просьбам смягчить какое-нибудь острое критическое замечание или убрать абзац, содержащий обидные выпады против общества или рода человеческого, — гораздо охотнее, чем это бы сделали большинство людей в подобной ситуации. Когда у него появилась возможность возглавить другое периодическое издание3, он покинул нас совершенно добровольно, и за все время его работы мы знали его только с одной стороны — спокойного, терпеливого, трудолюбивого, настоящего джентльмена, вызывающего глубочайшее уважение и доброе расположение своей манерой держаться и своим дарованием.

На никогда не доводилось встречаться с мистером По в часы его досуга, так как он проживал за городом; но он время от времени заходил к нам после работы, и мы часто встречали его на улице — он был все тем же немного печальным, обаятельным, изысканным джентльменом, каковым мы его знали всегда. И только из слухов, распространившихся незадолго до его смерти, мы узнали о других сторонах его поведения и характера. Мы слышали от человека, хорошо его знавшего (и должно быть оговорено во всех воспоминаниях о вызывающем сожаление беспорядочном образе жизни, который он вел), что после одного выпитого бокала вина мистер По преображался, демон вселялся в него, и хотя видимых признаков опьянения не проявлялось, безумие явно овладевало им. В эти моменты внешне он выглядел как обычно, но разум его приходил в возбужденное состояние, он искал встреч, проявляя иные качества своего характера, давшие повод обвинять его в оскорбительной надменности и бессердечии. Но повторяем, что в таком виде нам никогда не доводилось его видеть. Мы знаем это с чужих слов и повторяем их, дабы объяснить его поведение прискорбнейшей неустойчивостью организма, ставившего его временами на грань кратковременного и почти неконтролируемого помешательства.

Нам представляется, что то, в чем обычно обвиняли мистера По, — надменность, тщеславие и бессердечие — определенным образом связано с обратной стороной его натуры. В состоянии опьянения, пробуждавшего в нем обостренное чувство справедливости, он говорил не задумываясь и делал много такого, что вовсе не соответствовало лучше части его натуры; когда же он был в нормальном состоянии (а мы завали его только таким), скромность его, в дополнение ко всем прочим достоинствам, придавала неизменный шарм его характеру. Его письма (многие из которых, к стыду нашему, пропали, ибо их постоянно выпрашивали у нас ради автографа) демонстрируют эту черту его характера со всей очевидностью. В одном из небрежно написанных листков, все еще хранящемся у нас, мистер По говорит о «Вороне», этом выдающемся стихотворении, буквально наэлектризовавшем весь читающий мир, и легшим в основание его собственной поэтической школы, — совершенно искренне приписывает успех этого произведения нескольким строкам, которые мы посвятили этому стихотворению в своем журнале4. Приведем содержание этого письма, дабы пролить свет на подлинную природу его уравновешенного характера:

Фордхэм, 20 апреля, 1849.

Мой дорого Уиллис, — стихотворение, которое я прилагаю, и которое, я льщу себя надеждой, некоторым образом Вам понравится, было только что опубликовано в газете5, писать для которой меня вынуждает чистая необходимость. Газета хорошо платит, но безусловно она должна платить в десять раз больше; какие материалы я бы туда ни посылал, у меня остается такое чувство, что меня заточили в гробницу семьи Капулетти. Могу ли я просить Вас извлечь посланные мною стихи из этой гробницы и вывести их на свет, опубликовав в Вашем «The Home Journal»?…

Я не забыл Ваше «доброе слово» сделало репутацию «Ворону» и сделало репутацию «Улялюм»6 (некоторые даже приписывали его создание Вам, оказывая тем самым мне честь) — поэтому я обращаюсь к Вам с просьбой (несколько я могу осмелиться) написать мне несколько слов об этих поэтических строках — если они доставят Вам удовольствие.

Всегда искренне Ваш

Эдгар А. По.

Чтобы еще раз подтвердить искренность его намерений всего добиваться самому, доверчивость и благодарность его натуры, а именно эти качества отрицаются некоторыми, мы приведем еще одно из трех сохранившихся в нашем распоряжении писем:

Фордхэм, 22 января, 1848.
Мой дорого мистер Уиллис, — я собираюсь предпринять усилия, чтобы восстановить свое положение в литературном мире, и я чувствую, что мог бы рассчитывать на Вашу помощь.
Моя основная задача — предпринять издание Журнала, который будет называться «The Stylus»7; но если я открою журнал, не избавившись от контроля издателя, то все будет напрасно. Поэтому я хочу основать журнал, который во всех отношениях был бы моим собственным. Исходя из этой перспективы, я должен буду для начала составить список по крайней мере пяти сотен подписчиков — почти две сотни подписчиков у меня уже есть. Я предполагаю поехать на Юг и на Запад к моим личным и литературным друзьям — знакомым по колледжу и по Вест-Пойнту — и посмотреть, что из этого выйдет. Чтобы получить средства, чтобы предпринять первые шаги, я предполагаю прочитать во вторник 3 февраля лекцию в библиотеке Общества — и чтобы не было повода для перебранки, предмет моей лекции будет совсем не из области литературы. Я выбрал широкую тему для лекции — «Вселенная».
Изложив Вам все факты по этому делу, оставляю все остальные возможные предложения на Ваше усмотрение, полагаясь на Вас такт и щедрость.

С благодарностью —

Всегда Ваш друг,

Эдгар А. По.

Эти короткие и наугад выбранные письма, как мы полагаем, убедительно свидетельствуют о тех качествах мистера По, которые отрицаются некоторыми, — о скромности, настойчивости, вере в доброту другого и способности к сердечной и признательной дружбе. Таким он и был, если рассудок не покидал его. Только таким он был для нас, за все время нашего личного знакомства, а дружба наша длилась пять или шесть лет. И гораздо легче поверить в то, что мы видели и знали, чем в то, о чем мы только слыхали; и мы вспоминаем его с неизменным восхищением и уважением — а все эти описания его невменяемости представляются нам портретом человека, находящегося в болезненном состоянии, тогда как мы знали этого человека только в добром здравии.

Но существует еще одно, гораздо более трогательное и еще более убедительное свидетельство доброты, присущей характеру Эдгара А. По. Чтобы привести это свидетельство, мы вынуждены приподнять занавес, скрывавший от посторонних глаз лишения и нищету, какие испытывала сама изысканность; но думается, нас простят, если мы сделаем воспоминания о поэте более светлыми и добрыми; смерть не оставила нам иной возможности оказать ему хоть какую-нибудь услугу.

Впервые мы узнали о прибытии мистера По в наш город8 из просьбы, с которой к нам обратилась леди, представившаяся матерью его жены9. Она искала для него работу и оправдывала свое появление рассказом о том, что он болен, и что ее дочь безнадежно больна, и что сложившиеся обстоятельства вынуждают ее ходить в поисках работы. Выражение лица этой леди хранило в себе нечто прекрасное и святое, было ясно, что она посвятила свою жизнь, полную нужды и лишений, заботе о нем; в звуках ее тихого и печального голоса звучала мольба, ее несколько старомодные, но утонченные манеры, ее манера держаться и располагающие к доверию перечисление способностей и дарований ее «сына», — все это говорило о том, что перед нами один из тех ангелов, которым могут быть женщины, познавшие несчастье. Ей выпала нелегкая доля. Мистер По писал утонченно и сложно, и стиль его произведений значительно превосходил тот средний уровень, за который хорошо платили. С больной женой на руках и всегда стесненный в средствах, он часто нуждался в самом насущном. Каждую зиму в течение ряда лет миссис Клемм, эта бедно одетая посланница не знавшая усталости, ходила из конторы в контору по всему городу в надежде продать стихотворение или статью на какую-нибудь литературную тему, умоляя за него ломающимся голосом, повторяя только одно, что «он болен», хотя это и не имело никакого отношения к тому, что он писал; но ни разу, утирая слезы и перечисляя несчастья, ни единым звуком она не усомнилась в его гениальности, ни разу жалоба в его адрес не сорвалась с ее уст. Ее дочь умерла полтора года назад, но она не покинула его, оставаясь его ангелом-хранителем, живя вместе с ним, заботясь о нем, и храня его от невзгод, а когда, устав от тоски и одиночества, он поддавался соблазнам, она продолжала просить за него. Разве женская привязанность, исполненная сострадания и обожания предмета своей любви, ничего не говорит о том, кто возбудил эту любовь?

Перед нами лежит письмо, написанное миссис Клемм в то утро, когда она услышала о смерти того, кто был предметом ее неусыпных забот. В нем она просит, чтобы мы сообщили ей подробности; мы приведем несколько слов из этого письма, чтобы подтвердить тем добрые чувства, которые мы испытываем к этой женщине:

Этим утром я услыхала о смерти моего дорого Эдди… Не могли бы Вы сообщить мне какие-либо подробности или обстоятельства его смерти?… О! Не оставьте Вашего бедного друга в невыносимом страдании… Попросите Мистера10 зайти, так как я должна передать ему записку от моего бедного Эдди… Мне не надо просить Вас написать несколько слов по поводу его смерти… Я знаю, что Вы это обязательно сделаете. Расскажите, каким преданным сыном он был для меня, его бедной безутешной матери…

Отдавая дань уважения покойному, позволим себе задаться вопросом, что дороже — богатство и почести мира или бескорыстная женская преданность? Сознавая деликатность поднимаемой нами темы, мы позволим себе поведать миру (оставляя в стороне другие причины) о том, что сострадание снизошло к грешным и талантливым. То, о чем мы поведали, не оставит многие сердца безучастными. Многие порадуются, узнав что светоч, свет поэзии которого пролился над миром, был окружен такой заботой и состраданием, и они смогут высказать ей, безутешной в своем горе, свою признательность. Она одинока и нуждается. Если кто-либо, близкий или далекий, окажет ей помощь, чтобы скрасить остаток дней ее, прислав свой дар на наш адрес, мы с радостью передадим этот дар ей.

Натаниэл Паркер Уиллис

ПРИМЕЧАНИЯ

Статья была опубликована в сентябрьском выпуске журнала «Home Journal» в 1849 году как реакция на Статью Людвига и как дань памяти Эдгара По.

Перевод с английского и примечания Ю.В. Лучинского.

Уиллис Натаниэл Паркер (Nataniel Parker Willis, 1806-1867) был известен в американском литературном мире как поэт, драматург и журналист. Издавал и редактировал журнал «Home Journal» (совместно с Д.П.Моррисом), газету «The Evening Mirror». Эдгар По неоднократно отзывался благожелательными рецензиями на творчество Н.П. Уиллиса.

  1. Далее Н.П. Уиллис полностью воспроизводит текст Статьи Людвига.
  2. Речь идет об издаваемой в Нью-Йорке Н.П. Уиллисом газеты «The Evening Mirror», в которой Эдгар По работал в 1844-1845 годах.
  3. Имеется в виду журнал «The Broadway Journal», ставший издательским проектом самого Эдгара По в 1845 году.
  4. Стихотворение «Ворон» было опубликовано впервые 29 января 1845 года в газете Н.П. Уиллиса «The Evening Mirror» с предисловием того же Н.П. Уиллиса, в котором в частности говорилось, что оно является «наиболее эффективным образцом стихотворения, сочиненного на случай, и когда-либо опубликованного в нашей стране, оно остается непревзойденным в английской поэзии по изысканности идей, мастерству версификации и силе воображения».
  5. Эдгар По имеет в виду стихотворение «К Анни» («For Annie»), которое было опубликовано в бостонской газете «The Flag of Our Union». Это стихотворение было посвящено Энни Ричмонд, с который поэт познакомился осенью 1848 года, когда он читал публичные лекции.
  6. Стихотворение «Улялюм» («Ulalume») впервые было опубликовано в декабре 1847 года в нью-йоркском журнале «The American Whig Review», а в январе 1848 года оно было перепечатано в журнале Н.П. Уиллиса «The Home Journal».
  7. Этот издательский проект Эдгара По так и не был осуществлен. Выход журнала «Stylus» планировался на июнь 1850 года.
  8. Речь идет о Нью-Йорке.
  9. Мария Клемм (1790-1871), тетушка и теща Эдгара По, его «добрый ангел». Она умерла и похоронена в Балтиморе, в том же самом городе, где скончался Э. По.
  10. Адресат, котором упоминает в своем письме миссис Клемм, не установлен.
Оцените статью
Добавить комментарий