Аристократический холостяк

Аристократический холостяк

Аристократический холостяк — детективный рассказ Артура Конан Дойла о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

***

Свадьба лорда Сен-Симона, так странно закончившаяся, уже давно перестала интересовать высшие круги, в которых вращается незадачливый жених. Однако я думаю, что широкая публика не знает всей правды, а поскольку честь выяснения этого дела принадлежит Шерлоку Холмсу, я считаю своим долгом пополнить записки о моем друге кратким описанием этого занятного происшествия.

Случилось это за несколько дней до моей собственной женитьбы, когда я еще жил вместе с Холмсом на Бейкер-стрит. Однажды в дождливый осенний день в отсутствие Холмса доставили адресованное ему письмо. Пересмотрев кучу газет, я отложил их в сторону и принялся разглядывать огромный герб и монограмму на конверте.

Когда мой друг вернулся, я указал ему на письмо.

— Вас ждет весьма элегантное послание. Утренней почтой вы получили, если не ошибаюсь, письмо от сторожа пристани и от рыботорговца.

— Да, — ответил он улыбаясь, — моя корреспонденция отличается большим разнообразием. Обычно, чем скромнее отправитель, тем интереснее письмо. Этот конверт не сулит ничего увлекательного.

Он взломал печать и пробежал глазами письмо.

— О! На этот раз я ошибся. Дело может оказаться интересным.

— Аристократический клиент?

— Один из аристократичнейших в Англии.

— Поздравляю вас.

— Уверяю вас, Ватсон, что общественное положение моих клиентов очень мало меня трогает. Но это новое дело может оказаться занятным. Вы за последнее время внимательно следили за газетами?

— Как будто внимательно, — ответил я, указывая на внушительную кипу в углу.

— Это очень хорошо, потому что вы, быть может, сумеете мне помочь. Ведь я ничего не читаю, кроме хроники преступлений и объявлений о смерти. Это письмо от лорда Сен-Симона. Я прочитаю его вам, а вы за это должны пересмотреть газеты и рассказать мне все, что относится к лорду Сен-Симону и к его свадьбе. Вот что он пишет:

«Уважаемый мистер Шерлок Холмс, лорд Бэкуотер сказал мне, что я могу вполне положиться на вашу опытность и на вашу дискретность. Поэтому я решил обратиться к вам за советом по поводу весьма прискорбного происшествия, связанного с моей свадьбой. Мистер Лестрейд из Скотлэнд-Ярда уже занимается расследованием этого дела, но он не возражает против вашего сотрудничества и даже считает его целесообразным. Я зайду к вам сегодня в четыре часа. Надеюсь, что вы отложите другие дела, назначенные на этот час, так как вопрос, по которому я к вам обращаюсь, чрезвычайно серьезен.

С уважением Роберт Сен-Симон».

— Письмо отправлено из замка Гросвенор, написано гусиным пером, и благородный лорд испачкал чернилами наружную сторону правого мизинца, — заметил Холмс, прочитав письмо.

— Он пишет, что будет у вас в четыре часа. Сейчас три. Он приедет через час.

— Значит, у меня как раз хватит времени, чтобы ознакомиться с этим делом. Просмотрите газеты и расположите заметки в хронологическом порядке, а я тем временем посмотрю, что представляет собою наш клиент.

Холмс достал с полки возле камина книгу в красном переплете.

— Вот он — «Роберт Вальзингэм де Вере Сен-Симон, второй сын герцога Бальмораль», — ого! «Родился в 1846 году». Ему сорок один год, — самое время жениться. «Был вторым секретарем по делам колоний. Герцог, его отец, одно время был секретарем по иностранным делам. Потомки Плантагенетов1 по прямой линии и Тюдоров2 по женской линии». А-а! Это все не имеет отношения к делу. Я думаю, что ваша информация окажется полезнее.

— Мне очень легко найти то, что вам нужно, — сказал я, — так как это произошло совсем недавно, и дело показалось мне весьма необычным. Вот первая заметка в «Morning Post», помещенная всего несколько недель тому назад. — «В недалеком будущем состоится свадьба лорда Роберта Сен-Симона, второго сына герцога Бальмораль, и мисс Хетти Доран, единственной дочери Алоизиуса Дорана из Сан-Франциско, Калифорния, США». Вот и все.

— Коротко и ясно, — проговорил Холмс, протягивая к огню свои тонкие длинные ноги.

— На той же неделе в одной из светских газет была заметка по этому же поводу. Вот она: «Скоро потребуется издание закона об охранительных пошлинах для нашего брачного рынка, так как принципы свободной торговли очень невыгодны для нашего отечественного производства. Судьба благороднейших родов Великобритании все чаще переходит в руки наших прелестных заатлантических кузин. Список призов, завоеванных этими очаровательными захватчицами, увеличился за последнюю неделю: лорд Сен-Симон, которого в продолжение двадцати лет все считали противником женщин, в ближайшее время вступит в брак с мисс Хетти Доран, очаровательной дочерью калифорнийского миллионера. Мисс Доран — единственная дочь, и, по слухам, сумма ее приданого выражается семизначной цифрой. Известно, что герцог Бальмораль вынужден был за последние годы продать свою картинную галерею и что лорд Сен-Симон владеет всего небольшим поместьем Бирчмур; поэтому не только калифорнийская наследница выиграет от этого союза, который даст ей возможность превратиться из республиканки в титулованную особу».

— Есть еще что-нибудь? — спросил Холмс зевая.

— О, да, и очень много. Есть заметка в «Morning Post». Сообщается, что венчание произойдет в церкви св. Георга, Гановер-сквер, что приглашены лишь самые близкие друзья, которые после венчания поедут в дом, нанятый мистером Алоизиусом Доран. Двумя днями позже, то есть в прошлую среду, появилось краткое сообщение о том, что венчание состоялось, и что молодые проведут медовый месяц в поместье лорда Бэкуотер, около Питерсфильда. Вот и все, что напечатано в газетах до исчезновения невесты.

— Когда же она исчезла?

— За завтраком после венчания.

— Вот оно что! Это интереснее, чем я ожидал. Действительно, весьма драматично.

— Да, меня это тоже поразило.

— Они часто исчезают до венчания, а изредка — во время медового месяца. Но я не могу припомнить ни одного случая, когда бы это произошло так молниеносно. Сообщите мне, пожалуйста, подробности.

— Предупреждаю вас, что они весьма неполные. Они изложены в статье вчерашнего номера утренней газеты. Статья озаглавлена: «Странное происшествие на великосветской свадьбе».

«Семья лорда Роберта Сен-Симона весьма опечалена странным и тяжелым происшествием, связанным с его свадьбой. Венчание состоялось утром в церкви св. Георгия, Гановер-сквер, причем присутствовали только отец невесты, Алоизиус Доран, герцогиня Бальмораль, лорд Бэкуотер, лорд Эустес и леди Клара Сен-Симон (младший брат и сестра жениха) и леди Алисия Витингтон. После венчания все проследовали в дом мистера Алоизиуса Дорана в Ланкастер-гет, где был сервирован завтрак. По-видимому, некоторое замешательство было вызвано неизвестной женщиной, пытавшейся проникнуть в дом и утверждавшей, что она имеет какие-то права на лорда Сен-Симона. После тяжелой сцены она была изгнана дворецким и грумом. Невеста, к счастью вошедшая в дом до этого неприятного происшествия, села к столу с остальными, но внезапно почувствовала себя плохо и удалилась в свою комнату. Ее продолжительное отсутствие заставило мистера Дорана последовать за нею; но от ее горничной он узнал, что она только на минуту зашла в свою комнату, взяла дорожное пальто и шляпу и поспешно сошла вниз. Один из грумов заявил, что видел, как дама, одетая в пальто и шляпу, вышла из дому, но не поверил, что это может быть мисс Хетти, так как думал, что она с гостями. Убедившись, что его дочь исчезла, мистер Алоизиус Доран и жених немедленно заявили в полицию; были начаты весьма энергичные розыски. Однако до вчерашнего вечера не удалось обнаружить местопребывание пропавшей леди. Говорят, что полиция арестовала женщину, ворвавшуюся в дом, считая ее причастной к исчезновению невесты».

— И это все?

— Еще одна маленькая заметка в другой утренней газете.

— А именно?

— Сообщается, что мисс Флора Милляр, устроившая скандал, была действительно арестована. Оказалось, что она танцовщица и в течение нескольких лет встречалась с лордом Сен-Симоном. Теперь вам известно все, что сообщалось об этом деле в газетах.

— Это весьма интересный случай. Я очень рад, что мне предстоит его расследовать. Но слышите, Ватсон, звонят, а так как уже несколько минут пятого, я не сомневаюсь, что это наш аристократический клиент. Не уходите, Ватсон, вы можете быть мне очень полезны.

— Лорд Роберт Сен-Симон, — доложил наш мальчик-слуга, открывая дверь.

Вошел джентльмен с приятным интеллигентным лицом, с несколько капризным выражением рта и открытым твердым взглядом человека, на долю которого выпал приятный жребий всегда приказывать.

Несмотря на легкость движений, он казался старше своих лет, так как слегка сутулился, и в его походке было что-то стариковское. Его волосы тоже начинали седеть на висках и редеть на макушке. Одет он был чрезвычайно изысканно: высокий крахмальный воротничок, черный сюртук, белый жилет, желтые перчатки и светлые гетры. Он медленно вошел в комнату, поворачивая голову то вправо, то влево, и играя цепочкой золотого пенсне.

— Добрый день, лорд Сен-Симон, — сказал Холмс, вставая и кланяясь. — Прошу вас сесть в это кресло. Это мой друг и коллега, доктор Ватсон. Подвиньтесь поближе к огню, и мы переговорим о вашем деле.

— Это весьма тягостное для меня происшествие, мистер Холмс, и весьма неожиданное. Я знаю, сэр, что вам не раз приходилось расследовать щекотливые дела такого рода; однако полагаю, что они вряд ли происходили в том обществе, к какому я принадлежу.

— Да, вы правы, я спускаюсь…

— Простите?..

— Последним моим клиентом по такого рода делу был король.

— О-о! Я понятия об этом не имел. Какой король?

— Скандинавский король.

— Что вы говорите! Он потерял жену?

— Вы не должны быть в претензии, — медовым голосом сказал Холмс, — если в отношении дел других клиентов я соблюдаю такую же дискретность, какую обещаю вам.

— О-о, конечно! Совершенно верно! Совершенно верно! Извините меня. Что касается моего дела, я готов дать вам любые сведения, которые помогут вам разобраться в случившемся.

— Благодарю вас. Я знаю лишь то, что попало в газеты. Больше ничего. Полагаю, что я могу считать изложение фактов соответствующим действительности — хотя бы, например, в этой заметке об исчезновении невесты.

Лорд Сен-Симон взглянул на заметку: — Да, это более или менее верно.

— Но, прежде чем высказать свое мнение, я должен получить ряд дополнительных данных. Для этого мне лучше всего задать вам несколько вопросов.

— Пожалуйста!

— Когда вы впервые встретились с мисс Хетти Доран?

— В Сан-Франциско, год тому назад.

— Вы путешествовали по Соединенным Штатам?

— Да.

— Вы обручились тогда же?

— Нет.

— Но вы подружились с ней?

— Меня забавляло ее общество, и она это знала.

— Ее отец очень богат?

— Его считают самым богатым человеком на побережье Тихого океана.

— А каким путем он разбогател?

— На разработке золотых приисков. Еще несколько лет тому назад он был бедняком. Затем он нашел золото и быстро разбогател.

— Ну, а что вы скажете о его дочери, вашей жене?

Лорд Сен-Симон стал быстрее раскачивать цепочку пенсне и уставился на пылавший в камине огонь.

— Видите ли, мистер Холмс, — произнес он, — моей жене было больше двадцати лет, когда ее отец разбогател. До того времени она свободно бегала по прииску, бродила по лесам или горам, поэтому воспитание ее было предоставлено природе, а не школьным учителям. Она то, что называется — сорванец, — своевольная, дикая, не связанная никакими традициями. Она вулканична. Она быстро решается и бесстрашно приводит в исполнение задуманное. С другой стороны, я не дал бы ей имени, которое имею честь носить, — он слегка откашлялся, — если бы не считал, что под всем этим кроется благородная натура. Я верю, что она способна на самопожертвование и никогда не совершила бы бесчестного поступка.

— У вас есть ее фотография?

— Я захватил ее. — Он открыл медальон и показал портрет очаровательной женщины. Это была не фотография, а миниатюра на слоновой кости. Художник сумел передать прелесть блестящих черных волос, темных больших глаз и нежных губ. Холмс долго и внимательно смотрел на портрет. Затем он закрыл медальон и возвратил его лорду Сен-Симону.

— Значит, мисс Хетти приехала в Лондон, и вы возобновили знакомство с нею?

— Да, отец привез ее в Лондон на последний сезон. Я встречался с нею несколько раз, обручился, и мы поженились.

— Полагаю, она получила большое приданое?

— Довольно большое. Впрочем, не больше того, что принято в нашей семье.

— И приданое, конечно, остается вам, поскольку бракосочетание состоялось?

— Право, я не наводил справок по этому вопросу.

— Вы виделись с мисс Доран накануне свадьбы?

— Да.

— Она была в хорошем настроении?

— В превосходном настроении. Она все время говорила о том, как мы устроим нашу совместную жизнь.

— Интересно! Это очень интересно! А утром перед венчаньем?

— Она была очень весела… во всяком случае, до брачной церемонии.

— Вы не заметили в ней какую-нибудь перемену во время венчания?

— Откровенно говоря, тут я впервые заметил, что она может быть резка. Однако не стоит рассказывать о такой мелочи, которая к тому же не имеет никакого отношения к делу.

— Все же я прошу вас рассказать.

— О, это ребячество! Когда мы шли от алтаря, она уронила свой букет. В этот момент она проходила мимо передней скамьи, и букет упал на колени какого-то джентльмена; произошла заминка, но джентльмен подал ей букет, который ничуть не пострадал. Однако, когда я заговорил с ней об этом, она очень резко мне ответила; когда мы возвращались в карете, она была до нелепого взволнована из-за этого пустяка.

— Вот как! Вы говорили, что на скамье сидел джентльмен. Значит, в церкви были посторонние?

— О, да! Этого нельзя избежать, раз церковь открыта.

— Этот джентльмен не был каким-нибудь знакомым вашей жены?

— Нет! нет! Я из деликатности называю его джентльменом, но это был человек совершенно простого вида. Я его даже не разглядел. Право, мне кажется, что мы уклоняемся от предмета нашей беседы.

— Итак, леди Сен-Симон возвратилась из церкви не в столь хорошем настроении, в каком была до венчания. Что она делала по возвращении в дом отца?

— Я видел, что она разговаривала со своей горничной.

— Кто эта горничная?

— Ее зовут Алиса. Она американка и приехала из Калифорнии вместе со своей госпожой.

— По-видимому, эта служанка пользуется доверием?

— Большим, чем следует. Мне казалось, что мисс Хетти допускает слишком большую фамильярность. Впрочем, в Америке иначе смотрят на эти вещи.

— Ваша жена долго говорила с Алисой?

— Всего несколько минут. Я не помню в точности.

— Вы слышали, о чем они говорили?

— Леди Сен-Симон что-то сказала насчет «захвата чужой заявки». Она привыкла к такому жаргону. Я понятия не имею, что это значит.

— Иногда американский жаргон очень выразителен. Что сделала ваша жена после разговора со своей горничной?

— Она вошла в столовую.

— Под руку с вами?

— Нет, одна. Она проявляла большую независимость в таких вопросах. Затем, минут через десять, она поспешно встала, пробормотала какие-то извинения и покинула комнату. Больше я ее не видел.

— Но, насколько мне известно, горничная Алиса показала, что леди Сен-Симон вошла в свою комнату, накинула поверх своего венчального платья дорожное пальто, надела шляпу и вышла?

— Совершенно верно. После этого ее видели в Гайд-парке в обществе Флоры Милляр, устроившей в то утро скандал в доме мистера Дорана и в настоящее время арестованной.

— А, да! Я бы хотел кое-что узнать об этой молодой женщине и о ваших отношениях с ней.

Лорд Сен-Симон пожал плечами и поднял брови.

— Мы с ней были дружны в продолжение нескольких лет, были даже очень дружны. Она танцевала в театре. Я баловал ее, и она не имеет основания на меня жаловаться. Но ведь вы знаете женщин, мистер Холмс? Флора была восхитительно мила, но слишком порывиста и безумно привязана ко мне. Когда она услышала, что я собираюсь жениться, она стала писать мне ужасные письма. Откровенно говоря, я настаивал на том, чтобы свадьба была без всякой помпы, опасаясь, как бы Флора не устроила скандала в церкви. Она явилась в дом мистера Дорана как раз после нашего возвращения из церкви и пыталась войти; при этом она ругала мою жену и даже грозила ей. Но я предвидел возможность появления Флоры и дал соответствующие инструкции слугам, которые скоро выставили ее за дверь.

— Ваша жена слышала все это?

— Нет, слава богу, она этого не слышала.

— Вашу жену видели позже в обществе этой самой женщины?

— Да. Как раз это и кажется зловещим мистеру Лестрейду из Скотлэнд-Ярда. Полагают, что Флора заманила мою жену в какую-нибудь ловушку,

— Что ж, это вполне возможно.

— Вы тоже это думаете?

— Я сказал, что это возможно, но не говорю, что это вероятно. А вы сами считаете это правдоподобным?

— Я думаю, что Флора неспособна причинить вреда даже мухе.

— Все же ревность может толкнуть человека на что угодно. Как же вы объясняете то, что произошло?

— Право же, мистер Холмс, я пришел к вам, чтобы услышать от вас объяснение, а не для того, чтобы высказывать вам свои предположения. Я изложил вам все факты. Но поскольку вы спрашиваете мое мнение, я не скрою его. Мне представляется, что блеск нового для нее титула вызвал у моей жены небольшое нервное расстройство.

— Короче говоря, вы думаете, что она сошла с ума?

— Право же, когда я представляю себе, что она отвернулась… не скажу от меня, но от того, чего многие так безуспешно добивались, я не могу найти другого объяснения.

— Что же, конечно, можно допустить и такую гипотезу, — сказал Холмс улыбаясь. — Я думаю, лорд Сен-Симон, что теперь у меня есть почти все нужные мне данные. Разрешите мне спросить вас, сидели ли вы за столом так, что могли видеть все, происходящее на улице?

— Мы могли видеть противоположную сторону дороги и парк.

— Отлично. В таком случае, мне незачем вас дольше задерживать. Я напишу вам.

— Если бы вам удалось разгадать эту тайну! — сказал наш посетитель, вставая.

— Я ее разгадал!

— Как! Что же это значит?

— Я говорю вам, что решил задачу.

— Где же моя жена?

— Это подробность, которую я быстро сумею выяснить.

Лорд Сен-Симон покачал головой: — Боюсь, что для этого потребуется голова получше вашей и моей, — заметил он и, важно поклонившись, вышел из комнаты.

— Лорд Сен-Симон оказал мне большую честь, поставив мою голову на один уровень со своей собственной, — смеясь, проговорил Холмс. — Я сделал свои выводы прежде чем наш клиент переступил порог этой комнаты.

— Вы шутите, Холмс!

— Я знаю много подобных случаев. Опрос лорда Сен-Симона обратил мое предположение в уверенность. Но вот и Лестрейд! Добрый день, Лестрейд!

Официальный агент Скотлэнд-Ярда был облачен в костюм горохового цвета. Он держал в руках черный саквояж. Ответив на приветствие, Лестрейд уселся и закурил предложенную ему сигару.

— Что случилось? — спросил Холмс с лукавым огоньком в глазах. — У вас недовольный вид.

— Да, я очень недоволен. Все из-за этого проклятого дела с женитьбой лорда Сен-Симона. Я никак не могу найти в нем концов.

— Неужели? Я удивляюсь.

— Слышал ли кто-нибудь о таком запутанном деле? Все нити ускользают у меня из рук. Я провозился целый день.

— И, кажется, здорово промокли, — заметил Холмс, коснувшись рукава Лестрейда.

— Ну да, я обыскивал багром пруд Серпантин.

— Бог ты мой! Чего ради?

— Я искал тело леди Сен-Симон.

Шерлок откинулся в кресле и весело расхохотался.

— А вы обыскали бассейн фонтана на Трафальгар-сквере?

— Зачем? Что вы хотите сказать?

— Шансы найти тело леди совершенно одинаковы, где бы вы его ни искали.

Лестрейд сердито посмотрел на моего друга.

— Кажется, вы уже успели все разузнать, — проговорил он.

— Я только что услышал об этом деле, но у меня уже сложилось определенное представление.

— О-о! Значит, вы думаете, что пруд Серпантин не играет никакой роли?

— Скорее всего, что пруд Серпантин тут ни при чем.

— В таком случае, будьте любезны объяснить мне, каким образом это оказалось в пруду? — Он открыл свой саквояж и бросил на пол свадебное платье, пару белых атласных туфель, миртовый венок и вуаль.

— Полюбуйтесь! — сказал он, кладя на эту груду новенькое обручальное кольцо, — вот орешек, который я вам предлагаю раскусить, мистер Холмс.

— Ого! — сказал мой друг, пуская в воздух голубое кольцо дыма. — Вы вытащили все это из пруда?

— Нет, все эти вещи нашел сторож парка у самого берега пруда; было установлено, что это вещи леди Сен-Симон, и мне казалось, поскольку вещи здесь, то и тело должно быть поблизости.

— Следуя этому блестящему рассуждению, надо полагать, что тело человека должно находиться около его платяного шкафа. И затем объясните мне, что вы этим хотели доказать?

— Виновность Флоры Милляр в исчезновении леди Сен-Симон.

— Боюсь, что это вам не удастся.

— Вот как! — воскликнул не без горечи Лестрейд. — А я боюсь, Холмс, что ваши дедукции и заключения практически бесцельны. За две минуты вы сказали две нелепости. Это платье служит веской уликой против Флоры Милляр.

— Почему?

— В платье есть карман, в кармане бумажник. В бумажнике есть записка. Вот она. — Он положил ее перед собою на стол. — Послушайте: «Вы увидите меня, когда все будет готово. Выйдите сразу. Ф. X. М.»

— Я с самого начала считал, что Флора Милляр заманила леди Сен-Симон, и что она, вместе со своим сообщником, виновна в исчезновении леди. Доказательством служит эта записка с инициалами, которую Флора Милляр тихонько сунула в руку новобрачной, чтобы заманить ее в западню.

— Ха! Отлично, Лестрейд, — сказал Холмс, — вы положительно молодец. Покажите-ка мне!

Холмс с безразличным видом взял записку, но она сразу же заинтересовала его. — А вот это, действительно, очень важно! — сказал он.

— Вы это находите?

— Чрезвычайно важно! Я вас искренне поздравляю.

Лестрейд встал с гордым видом и наклонился над запиской.— Да ведь вы читаете не с той стороны! — воскликнул он.

— Нет, с той, с какой нужно.

— С какой нужно? Да вы с ума сошли! Вот написанная карандашом записка.

— А вот обрывок счета гостиницы, который меня чрезвычайно интересует.

— Здесь ничего нет интересного. Я уже смотрел, — сказал Лестрейд: — «4 окт. комнаты — 8 шиллингов, завтрак — 2 шиллинга 6 пенсов, коктейль — 1 шиллинг, завтрак — 2 шиллинга 6 пенсов, стакан черри — 8 пенсов». Не вижу в этом ничего существенного.

— Возможно. И все же это чрезвычайно важно. Что касается самой записки, то она тоже имеет большое значение, и уж во всяком случае, большое значение имеют инициалы. Так что я вас от души поздравляю, Лестрейд!

— Ну, я достаточно потерял времени на болтовню, — сказал Лестрейд вставая. — Я верю в упорный труд, а не в философствование у камелька. Добрый день, мистер Холмс, и мы еще посмотрим, кто из нас первый разберется в этом деле. — Он собрал свои трофеи, сложил их в саквояж и направился к двери.

— Один небольшой намек, Лестрейд, — медленно проговорил ему вдогонку Холмс. — Я укажу вам ключ к пониманию всего этого дела. Леди Сен-Симон — это миф. Таковой нет и никогда не было.

Лестрейд печально посмотрел на моего друга. Затем он повернулся ко мне, трижды постучал пальцем по лбу, торжественно покачал головой и поспешно вышел из комнаты.

Только он успел закрыть за собою дверь, как Холмс встал и надел пальто.

— Есть зерно истины в том, что этот тип сказал о работе вне дома, — заметил он, — поэтому, Ватсон, я ненадолго оставлю вас с вашими газетами.

Шерлок Холмс покинул меня после пяти часов, но я не имел времени соскучиться: через час явился рассыльный с очень большой плоской коробкой. Он распаковал ее с помощью мальчика, которого привел с собой. К моему великому изумлению, на нашем скромном столе красного дерева появился изысканный холодный ужин и несколько бутылок старого вина. Разложив все эти роскошные яства, мои посетители исчезли, как гении Арабских ночей3, без всяких объяснений.

Около девяти часов Шерлок Холмс быстро вошел в комнату. У него было сосредоточенное лицо, но в глазах горел огонек, говоривший о том, что его выводы оправдались.

— А-а! Они накрыли к ужину, — проговорил он, потирая руки.

— Вы, кажется, ждете гостей? Они накрыли на четверых.

— Да, я думаю, что к нам могут зайти, — сказал он. — Я удивляюсь, что лорд Сен-Симон еще не явился. А-а! Кажется, я слышу его шаги на лестнице.

Это, действительно, был наш утренний клиент. Он еще энергичнее раскачивал цепочку от пенсне, и его аристократические черты выражали крайнее волнение.

— Мой рассыльный вас застал? — спросил Холмс.

— Да, и признаюсь, что ваше сообщение поразило меня сверх всякой меры. У вас есть доказательства того, что вы утверждаете?

— Неопровержимые.

Лорд Сен-Симон опустился в кресло и провел рукой по лбу.

— Что скажет герцог, — пробормотал он, — когда узнает, что один из членов его семьи подвергся такому унижению?

— Это чистейшая катастрофа. Я не считаю, чтобы в этом было что-либо унизительное.

— А! Вы смотрите на эти вещи с другой точки зрения.

— Я не вижу, кого здесь можно порицать. Что оставалось делать леди Хетти? Хотя, конечно, приходится пожалеть о неуместной резкости ее действий. Не имея матери, она не знала, к кому обратиться за советом.

— Это было оскорбление, сэр, публичное оскорбление, — сказал лорд Сен-Симон, стуча пальцами по столу.

— Вы должны снисходительно отнестись к бедной девушке, оказавшейся в таком исключительном положении.

— Никакого снисхождения! Я просто взбешен. Со мною обошлись безобразно!

— Я, кажется, слышу звонок, — сказал Холмс. — Да, шаги на лестнице. Если я не могу убедить вас, лорд Сен-Симон, то, может быть, это удастся сделать приглашенному мною адвокату. — Он открыл дверь и впустил даму и джентльмена. — Лорд Сен-Симон, — сказал он, — позвольте представить вас мистеру и миссис Френсис Хей Моультон. С дамою вы, кажется, знакомы.

При виде вошедших наш клиент вскочил с кресла. Он стоял навытяжку, опустив глаза и заложив руку за борт сюртука, с видом оскорбленного достоинства. Молодая женщина быстро сделала шаг вперед, протянула ему руку, но он не шевельнулся и не поднял глаз.

— Вы сердитесь, Роберт? — спросила она. — Я согласна, что вы имеете основание сердиться.

— Пожалуйста, не извиняйтесь передо мной, — с горечью проговорил лорд Сен-Симон.

— О, я сознаю, что дурно с вами обошлась и что мне следовало поговорить с вами перед уходом. Но с момента, когда я снова увидела Франка, я совершенно не соображала, что я делаю или что говорю. Удивительно, как я не упала в обморок перед самым алтарем.

— Быть может, миссис Моультон, вы желаете, чтобы мы с моим другом покинули комнату на время вашего объяснения с лордом Сен-Симон?

— Если мне позволено высказать свое мнение, — заметил спутник Хетти, — то я скажу, что и без того слишком много тайны вокруг всего этого дела. Что касается меня, я хотел бы перед всей Европой и Америкой заявить о своих правах.

Это был невысокий, крепкий, загорелый человек с умным лицом и быстрыми движениями.

— Пусть будет по-твоему, я расскажу все, — сказала Хетти. — Мы встретились с Франком в 1884 году на прииске у Скалистых гор, где отец промывал золото. Мы были обручены, Франк и я. Но однажды отец нашел жилу и разбогател, а бедному Франку попадалась только пустая порода. Чем богаче становился папа, тем беднее становился Франк. Под конец папа и слышать не хотел о нашем обручении и увез меня в Фриско4. Но Франк не хотел сдаться; он последовал за мною, и мы виделись без ведома папы. Он бы сошел с ума, если бы узнал об этом. Франк сказал, что уедет и наживет состояние, и что он ни за что не женится на мне, пока не будет так же богат, как папа. Я обещала ждать его до скончания века и поклялась, что ни за кого не выйду замуж, пока он жив. «Но отчего бы нам не обвенчаться теперь же?» — предложил Франк. Мы это обсудили. Он все устроил: нашел священника, и мы обвенчались. Затем Франк уехал искать золото, а я вернулась к папе.

Я слышала, что Франк работал в Монтане; затем он поехал на разведку на Аризону; потом я слышала, что он в Мексике. А через несколько месяцев я прочла в газете, что на лагерь золотоискателей напали индейцы, и в списке убитых было имя Франка. Я упала замертво и проболела несколько месяцев. Папа думал, что я умираю, и таскал меня по всем врачам. Год или больше я не получала никаких известий от Франка и уже не сомневалась, что он погиб. Затем в Фриско приехал лорд Сен-Симон, а позже мы с папой поехали в Лондон. Было решено, что я выйду замуж за лорда Сен-Симона, и папа был очень рад; но я все время чувствовала, что никто не заменит мне моего бедного Франка.

Все же, если бы я вышла замуж за лорда Сен-Симона, я была бы ему верна. Мы не властны над своими чувствами, по мы властны над своими поступками. Я шла к алтарю с намерением быть хорошей женой лорду Сен-Симону.

Но можете себе представить, что я почувствовала, когда, подойдя к алтарю, увидела Франка, стоявшего у передней скамьи. Сначала я думала, что это призрак. Но когда я обернулась, я встретилась с ним глазами. Удивляюсь, как я не упала. Голова у меня кружилась, слова священника казались мне жужжанием пчелы. Я не знала, что мне делать. Я посмотрела па него опять, а он поднял палец и приложил к губам. Затем я видела, как он что-то писал на клочке бумаги, и поняла, что он пишет мне. Проходя мимо него после венчания, я уронила свой букет, а он, возвращая цветы, сунул мне в руку записку. Он просил меня присоединиться к нему, когда он подаст мне знак.

Вернувшись домой, я сказала обо всем моей горничной, которая знала Франка еще в Калифорнии, и велела ей сложить кое-какие вещи и приготовить мне пальто. Я знаю, что мне следовало поговорить с лордом Сен-Симоном, но мне было слишком трудно это сделать при его матери и при всех этих важных господах. Я решила убежать и после все объяснить. Я не просидела за столом и десяти минут, как увидела через окно Франка, стоявшего на противоположной стороне улицы. Он сделал мне знак, а затем вошел в парк. Я улизнула, оделась и последовала за ним. Какая-то женщина подошла ко мне и стала что-то говорить о лорде Сен-Симоне; я поняла только, что и у него есть какая-то маленькая тайна. Но мне удалось от нее отделаться, и я вскоре нагнала Франка. Мы сели в кэб и отправились на квартиру, которую он нанял на Гарден-сквер. Вот это была моя свадьба после стольких лет ожидания. Оказалось, что Франк был взят в плен индейцами, бежал, вернулся в Фриско, узнал, что я, считая его мертвым, уехала в Англию, последовал за мною сюда и, наконец, нашел меня в утро моей второй свадьбы.

— Я прочитал в газетах объявление: было указано имя невесты, название церкви, но не было указано адреса.

— Затем мы стали думать, как нам действовать. Франк настаивал на откровенности, но мне было так стыдно, что я готова была провалиться сквозь землю, только бы никого из них не видеть. Я хотела послать папе записку, чтобы он знал, что я жива. Мне было страшно подумать, как все эти леди и лорды сидят за столом и ждут моего возвращения. Франк взял мое подвенечное платье и все остальное, связал в узелок и бросил куда-то, чтобы меня не могли выследить. Мы собирались завтра уехать в Париж, но этот добрый мистер Холмс зашел к нам сегодня вечером, хотя я никак не могу понять, каким образом он нас отыскал. Ну, так вот, мистер Холмс очень ясно и деликатно доказал, что я неправа, а прав Франк, и что будет очень нехорошо, если мы уедем тайно. Затем он предложил дать нам возможность переговорить наедине с лордом Сен-Симоном, и мы сразу же поехали на квартиру к мистеру Холмсу.

Лорд Сен-Симон с чопорным видом, нахмурив брови и сжав губы, слушал этот длинный рассказ.

— Простите, — сказал он, — я не привык обсуждать публично свои самые интимные дела.

— Значит, вы не прощаете мне? Вы не пожмете мне на прощанье руку?

— О, пожалуйста, если это доставит вам удовольствие. — Он холодно пожал протянутую ему руку.

— Я надеялся, — заметил Холмс, — что вы разделите с нами нашу скромную трапезу.

— Я думаю, что вы слишком многого от меня требуете, — ответил лорд Сен-Симон. — Я вынужден примириться с фактами, но радоваться им я никак не могу. С вашего разрешения я пожелаю вам всего лучшего. — Он сделал общий поклон и с гордой осанкой прошествовал к двери.

— Я надеюсь, что вы, мистер Моультон, почтите нас своим присутствием, — сказал Шерлок Холмс, — я всегда рад встретиться с американцем.

— Это было интересное дело, — заметил Холмс, когда наши гости нас покинули, — потому что оно наглядно показывает, как просто может объясняться то, что на первый взгляд казалось почти необъяснимым. Ничего не может быть естественнее, чем последовательность событий в изложении нашей леди, и ничего не может быть причудливее, чем картина, которую нам нарисовал хотя бы Лестрейд из Скотлэнд-Ярда.

— А разве вы сами не пошли было по ложному следу?

— С самого начала для меня были очевидны два факта: первый — леди совершенно добровольно согласилась венчаться; второй — несколько минут спустя она уже об этом жалела. Ясно, что случилось нечто, вызвавшее в ней перемену. Что это могло быть? Она не могла переговорить с кем-либо вне дома, потому что жених был все время с нею. Может быть, она кого-то увидела? Если так, то это был приезжий из Америки. Ведь она так недолго жила в Англии, что вряд ли кто-нибудь успел приобрести над нею такую власть, чтобы его появление могло заставить ее изменить свои планы. Значит, путем исключения мы пришли к выводу, что она увидела американца. Кто мог быть этот американец? И почему он имел над нею такую власть? Это мог быть поклонник, это мог быть муж. Я знал, что она выросла в грубой и своеобразной обстановке. Это мне было ясно до того, как я услышал рассказ лорда Сен-Симона. Когда он упомянул о человеке на скамье для молящихся, о перемене в настроении невесты, о наивной проделке с упавшим как бы невзначай букетом, о ее беседе с любимой горничной и о ее многозначительном словечке насчет «захвата чужой заявки», вся ситуация стала для меня совершенно ясна. Она ушла с прежним поклонником или мужем, последнее было более вероятно.

— Но как вы их разыскали?

— Это было бы очень трудно, если бы не друг Лестрейд, в руках которого оказались сведения, о ценности которых он и сам не подозревал. Конечно, очень важны были инициалы, но еще важнее было знать, что на этой неделе Ф. X. М. уплатил по счету одного из шикарнейших лондонских отелей.

— Из чего следует, что это шикарный отель?

— Из шикарных цен. Восемь шиллингов за помещение и восемь пенсов за стакан черри указывали на один из самых дорогих отелей. В Лондоне не много отелей, где бы выписывали такие счета. В первом отеле этого ранга я ничего не нашел, а во втором, на Норсумберлэнд-авеню, я по книге проживающих в отеле узнал, что американский джентльмен Франк X. Моультон выехал только накануне. Заглянув в приходную запись под его именем, я нашел те же цифры, которые видел на копии счета. Он распорядился, чтобы письма ему пересылались на Гордон-сквер № 226, куда я и отправился. Мне повезло, и я застал счастливую пару. Я рискнул дать им несколько отеческих советов и убедил их, что будет во всех отношениях лучше разъяснить создавшееся положение и перед обществом, и перед лордом Сен-Симоном. Я пригласил их сюда для встречи с ним, и, как видите, лорд явился на свидание.

— Но нельзя сказать, чтобы он был очень любезен, — заметил я.

— Ах, Ватсон, — возразил Холмс улыбаясь, — может быть, вы тоже не были бы особенно любезны, если бы после стольких хлопот с обручением и венчанием в один миг лишились жены и состояния. Я считаю, что мы не должны слишком строго судить лорда Сен-Симона.

  1. Плантагенеты — династия английских королей, правившая с середины XII века до конца XIV.
  2. Тюдоры — династия английских королей, правивших в 1485-1603 годов.
  3. Арабские ночи — то же, что Арабские сказки.
  4. Фриско — сокращенное название Сан-Франциско.
Оцените статью
Добавить комментарий