А вот Англия продолжала в лучших своих образцах традиции Шерлока Холмса, за которым последовали скромный патер Браун, чудаковатый Пуаро и другие посрамители профессионалов из Скотленд-Ярда.
В этом же ряду находится и талантливый роман Сирила Хэйра Чисто английское убийство (An English Murder, 1951), о котором я уже не раз писал и на котором непременно хочу остановиться и в этих своих записках, ибо он мне показался не только очень интересным, но и во многом просто полезным в чисто профессиональном отношении.
В напряженный, построенный по всем классическим законам детективный сюжет, который необходимо будет разобрать особо, автор сумел вдохнуть кипение подлинной жизни, ее острые, неутихающие социальные конфликты. При этом Хэйр четко определяет свою позицию. Он ненавидит несправедливость, насилие, политическое фарисейство и лицемерие, ненавидит фашизм и расизм — две самые мрачные силы современного мира. И все это — что очень важно — является не простым фоном, на котором развертывается сюжет, а главным содержанием этого сюжета, основной пружиной происходящих событий.
В старинном, отрезанном от всего мира из-за внезапных снежных заносов замке Уорбек-Холл оказались люди, за которыми стоят непримиримые общественные силы, люди из самых разных слоев современного английского общества. Здесь и представитель уже сходящей с политической арены древней родовой аристократии — старый лорд Уорбек с его изысканной, светской воспитанностью, неуклонной приверженностью к традициям, либеральными взглядами, безвольно и грустно наблюдающий, как гибнет его обширное родовое поместье. Больной, предчувствуя скорый свой конец, он говорит сыну: Мне жаль, тебя, Роберт. Ты имел несчастье родиться и оказаться в первом поколении тех, кого лишат права владения. Я могу сказать о себе старинным латинским изречением: Счастлив, кто умирает вовремя. Впрочем, автор затем не раз дает понять, что старый лорд излишне драматизирует ситуацию.
Его сын Роберт — откровенный фашист и антисемит, глава так называемой Лиги свободы и справедливости, грубое и грязное животное, вынужденный тайно обвенчаться с соблазненной им дочерью дворецкого Сюзанной и скрывающий от всех этот мезальянс, издевающийся над влюбленной в него Камиллой. Автор на минуту вводит нас в гитлеровское логово молодчиков из Лиги на чердаке пустующего склада, с их слепой дисциплиной, типичной униформой, которую они прячут после каждой встречи, с фанатизмом и ненавистью к социалистам и евреям. Министр лейбористского правительства вызывает у Роберта тупой приступ бешенства: Он не кто иной, как изменник своему классу, своей родине!..
Роберт Уорбек имел в виду еще одного гостя Уорбек-Холла, двоюродного брата отца, сэра Джулиуса, министра финансов, эдакого аристократа новой формации, депутата палаты общин, честолюбивого, лживого и хитрого политика, напыщенного эгоиста, по определению леди Камиллы, пустобреха, по краткому заключению Роберта. Сэр Джулиус, — сообщает автор, — человек общительный и тщеславный, сделал карьеру благодаря тому, что умел произвести на людей впечатление.
Подъезжая к Уорбек-Холлу, этот борец за социальную справедливость переживал удивительный сплав чувств — гордость тем, что он принадлежит к одному из стариннейших семейств Англии, и зависть к своему двоюродному брату — наследнику всего великолепия этих прелестных мест… положения, которое он занимал бы с таким достоинством и изяществом.
На запущенной подъездной аллее машину затрясло, и это рассеяло очарование. Сэр Джулиус разом вернулся в середину двадцатого века, в тот мир, где владельцы исторических зданий представляют собой жалкий анахронизм и беспомощно ждут того часа, когда развитие социальной справедливости сгонит их с привилегированных мест, которые они слишком долго не по праву занимали. (Фразы из его последнего предвыборного обращения вспомнились ему с чувством глубокого удовлетворения).
Наконец, в тот рождественский праздник в Уорбек-Холле случайно оказался и еще один гость. Это был иностранец, ученый-историк, бывший узник гитлеровских лагерей смерти, умный, наблюдательный и застенчивый доктор Венцеслав Ботвинк. Старый лорд Уорбек пригасил его поработать в семейном архиве, ибо доктор Ботвинк изучал историю английской конституции, особенно тот ее период, второй половины восемнадцатого века, когда Уорбеки играли заметную роль в политической жизни Англии, и доктор Ботвинк скромно и незаметно рылся в этом архиве, с восторгом и терпением истинного ученого расшифровывая каракули третьего виконта Уорбека, хранившие, по его убеждению, государственные тайны неизмеримой ценности для последующих поколений, пока случайное стечение обстоятельств не принудило почтенного ученого стать свидетелем и даже участником трагических и таинственных событий, разыгравшихся в те дни в занесенном снегом Уорбек-Холле.
Вот эти-то четверо мужчин, а также две дамы — дальняя родственница Уорбеков, молодая и красивая леди Камилла, и некая миссис Карстерс, безмерно честолюбивая и воинственная особа, — и являются главными действующими лицами романа.
Отмечу сразу же, что все они на редкость полнокровные, яркие, живые люди с их страстями, слабостями, мечтами, привязанностями, взглядом на жизнь, с их особым языком и манерами, непохожими, поучительными, точно угадываемыми биографиями.
Даже, казалось бы, второстепенные персонажи, при всем своеобразии их скупо, но точно выписанных характеров, дают представление о многих и многих им подобных в Англии. Чего стоит, например, старый дворецкий Бриггс с его чопорными манерами, невозмутимостью и абсолютным внешним бесстрастием, которые, однако, не могут скрыть от нас его живые человеческие чувства, его любовь, его гнев, его симпатии и его горе. А рядом с ним его дочь Сюзанна, дитя уже сегодняшнего века, разбитная, острая на язык, решительная и бесцеремонная, для которой весь старомодный, церемонный этикет Уорбек-Холла уже ровным счетом ничего не значит. Или, скажем, сыщик Роджерс, телохранитель сэра Джулиуса, великолепный образец полицейского служаки, цепной пес, который служит тому, кто его в данный момент кормит. Как выразительно звучат его слова в коротком разговоре с молодым фашистом Робертом Уорбеком. Тот хвастливо и насмешливо говорит ему: …когда наше движение захватит власть, молодчики вроде вас потеряют работу. — Никоим образом, сэр, — ответил сыщик невозмутимо. — …Вам тоже понадобится охрана. Всем она нужна.
И автор не скрывает своего отношения ко всем этим людям. О, он совсем не беспристрастен. Наоборот! Он ненавидит фашиста Роберта Уорбека и заставляет читателя разделить это чувство каждым жестом, каждым словом своего героя. С нескрываемой, убийственной иронией рисует он сэра Джулиуса. Автор презирает тупого служаку Роджерса и не жалеет сарказма, рисуя назойливую и болтливую миссис Карстерс. И в то же время сколько трогательной теплоты и симпатии, почти нежности в его отношении к доктору Ботвинку, сколько искреннего уважения и доброжелательства к честному, старому Бриггсу.
Я не случайно уделил столько внимания персонажам романа. Мне кажется, создание столь полнокровных художественных образов — принципиальная удача Хэйра, весьма и для нас поучительная и полезная. Ибо она еще раз подтверждает превосходные свойства детективного романа вбирать в себя все качества подлинного произведения искусства. Все зависит от автора, от его таланта, серьезности, добросовестности, от задач, которые он перед собой ставит. Высокие, светлые, благородные, несущие передовые идеи века, такие задачи требуют и соответствующего, высокого уровня воплощения, а выбранный при этом жанр — в данном случае детектив нисколько и никогда этому не препятствует.
Теперь необходимо остановиться на второй, очень интересной и важной стороне романа Хэйра. На своеобразии его сюжета. Любопытна, прежде всего, сюжетная завязка романа, его главная пружина, то, что подчеркнуто в его названии словами чисто английское. Эта поистине остроумнейшая находка и в самом деле отражает чисто английское явление в политической жизни этой страны с ее упрямой и редкой приверженностью к разного рода историческим традициям.
Неуемное честолюбие миссис Карстерс толкнуло ее на преступление, а повод заключался в некоей особенности английской конституции. Мечтой жизни миссис Карстерс было видеть своего обожаемого мужа министром финансов. Но для этого требовалось, чтобы сэр Джулиус покинул этот пост. Последнее же могло произойти только в одном случае: если сэр Джулиус, даже помимо своего желания, внезапно унаследует пэрство и таким образом станет членом палаты лордов. А по английской конституции член палаты лордов не может быть министром финансов. Но чтобы сэр Джулиус стал лордом, мало смерти старого лорда Уорбека, ведь его титул наследует сын Роберт, и только вторым кандидатом является сэр Джулиус. И вот миссис Кастерс отравляет Роберта, потом сообщением о его ужасной смерти убивает старого и больного лорда. Но тут вдруг выясняется, что у Роберта есть сын от Сюзанны, до которого миссис Карстерс уже добраться не может. Рушится весь ее план, ради которого совершено два убийства. В отчаянии она сама принимает яд.
И все это раскрыл и объяснил не штатный сотрудник Скотленд-Ярда, тупой, необразованный верзила Роджерс, который по приказу сэра Джулиуса пытается вести предварительное следствие, а скромный, застенчивый умница доктор Ботвинк, традиционный для английского детектива, В лучших, конечно, его образцах, посрамитель официального Скотленд-Ярда.
Но все своеобразие сюжета романа Хэйра, о котором я упомянул, сводится именно и только к его любопытной завязке. Оно, это своеобразие, интереснейшим образом сочетается с весьма распространенной в детективной литературе сюжетной схемой, с приемом, издавна тут бытующим и, казалось бы, ставшим уже банальным.
В таком случае преступление совершается на каком-то весьма ограниченном пространстве, куда заведомо не в состоянии проникнуть никто посторонний, и никто из присутствующих здесь лиц не может под тем или иным предлогом его покинуть, причем число свидетелей и участников разыгравшейся здесь трагедии всегда ограничено, все они вовлечены в конфликт, и любой или, по крайней мере, несколько человек из них легко могут быть заподозрены в происшедшем убийстве, у каждого из них оказывается к тому повод. Порой улики или какие-то мелкие поступки, неосторожные слова даже указывают на кого-то из окружающих почти бесповоротно. И до крайности заинтересованный читатель теряется в догадках, переходя от одних ошибочных предположений и выводов к другим. А в конечном счете убийцей оказывается лицо, менее всего в этом подозреваемое.
Чаще всего подобная ситуация выглядит в романе весьма искусственно и малоправдоподобно и обычно свидетельствует или об отсутствии у автора фантазии, необходимой в таком случае выдумки, или о его стремлении пофокусничать, повиртуозничать, привлечь читательское внимание составлением некоего головоломного ребуса, пустой шарады, обычно отвечающей лишь на вопрос как?, который и приводит к убийце. Обычно в подобном романе не остается места серьезным общественным проблемам, ярким, правдивым характерам и судьбам. Да и вообще, можно ли что-либо серьезное, свежее и по-настоящему интересное извлечь из такой избитой сюжетной схемы? Целесообразно ли ее использовать? Сулит ли она какие-либо новые возможности и открытия?
Все эти вопросы не раз вставали передо мной, как и, вероятно, перед другими советскими писателями, работающими сегодня в этом отнюдь не простом жанре. Во всяком случае, одна попытка использовать подобный прием в детективном романе у нас уже была предпринята и, на мой взгляд, не оказалась удачной. О ней я скажу еще, позже, и вот перед нами роман Сирила Хэйра, отличный роман, с успехом построенный именно на этом сюжетном приеме.
В самом деле. Пространство, где разыгрываются все события, то есть Уорбек-Холл, отрезано небывалым снегопадом от всего мира, оборвалась даже телефонная связь. Далее. Число участников этих событий тоже весьма ограниченно: хозяин замка, пятеро гостей, дворецкий, его дочь и сыщик Роджерс. Старый, больной лорд с самого начала вне подозрений, как, впрочем, и сыщик. Однако остальные вполне дееспособны, и всех их связывают весьма сложные и даже взрывчатые отношения. Судите сами.
Первой жертвой оказался Роберт Уорбек. Этого наглого и откровенного фашиста ненавидит доктор Ботвинк, презирает и считает опасным для общества сэр Джулиус, им смертельно оскорблена, ранена в самое сердце хамским, скотским поступком молодая леди Камила, она даже кричит ему, полная отчаяния и ярости; …Скотина, мерзкая скотина! Убила бы тебя за это! Наконец, до глубины души оскорблен Робертом и старый дворецкий Бриггс, ибо Роберт упорно не желал объявить о своих отношениях с его дочерью, явно тяготился ими и вот-вот мог вообще порвать их. Как видим, каждый из перечисленных людей имел свои счеты с убитым и мог пойти на крайний шаг. Меньше всех при этом вызывает подозрений истинный преступник, миссис Карстерс.
Но вот происходит второе убийство. Старый лорд умирает, получив от кого-то из присутствующих внезапное сообщение об ужасной смерти сына. Всеми этот грубый, бесчеловечный поступок — тайный визит неизвестного к старому лорду — расценивается именно как преднамеренное убийство. Но кто мог быть тот человек? Это озадачивает всех, в том числе и читателя. Ведь, казалось бы, прямых причин для этого ни у кого не могло быть. Но тайных? Бог весть какие страшные секреты хранят древние стены Уорбек-Холла, что скрыто в неисчерпаемом фамильном архиве. А может быть, просто маньяк бродит по дому? Словом, смерть старого лорда еще больше усиливает страх всех собравшихся, страх уже за свою собственную жизнь.
И тут наступает третья смерть, уже миссис Карстерс. На этот раз возникают вполне определенные подозрения против дворецкого Бриггса, а скорее даже против его дочери. Ведь миссис Карстерс отравилась чаем, который она несла для леди Камиллы, и только потому, что та спала, она его выпила сама у себя в комнате. А чай этот готовила Сюзанна в присутствии отца, впрочем он в тот момент стоял спиной к ней. И жертвой в данном случае, очевидно, должна была стать молодая леди. Между тем мы видели, как Сюзанна узнала, что Камилла влюблена в Роберта, это была опасная соперница, и хотя Роберт уже погиб, но ненависть могла остаться. Во всяком случае, здесь можно было подозревать кого угодно, но только не отравившуюся этим чаем миссис Карстерс, смерть которой к тому же выглядела очевидно случайной.
Вот так искусно запутывается интрига в романе, так достоверно скрещиваются здесь нити бескомпромиссной политической борьбы, накаленных человеческих страстей и вполне случайных, всегда возможных обстоятельств и мелких оплошностей. Перед нами образец отличного, умного и умелого построения, казалось бы, банальнейшего сюжета. Оказывается, вот что можно вытянуть из такой схемы, вот как успешно ее использовать для решения задач куда более важных, чем банальный сюжетный ребус, пусть даже самый запутанный и таинственный. Оказывается, все решает талант и идейная установка автора, та сверхзадача, которую он перед собой поставил, приступая к работе. И тогда все подвластно ему, все может и готово служить ему на пути к выбранной высокой цели.
Кстати, исследуя сюжет романа, можно в первый момент решить, что автор, увлекшись бесспорно остроумной завязкой, не заметил, что куда проще и, так сказать, надежнее было бы для миссис Карстерс, поскольку она уже решилась на такое преступление, отравить самого сэра Джулиуса. И в этом случае подозрение могло пасть или на его политического противника Роберта Уорбека, или на подозрительного иностранца доктора Ботвинка, только не на респектабельную, порядочную миссис Карстерс.
Но нет. Эта мнимая простота — отнюдь не логический просчет автора. Ибо мы-то уже знали, что в честолюбивых планах миссис Карстерс главным препятствием был именно сэр Джулиус, и хоть капля наших подозрений, но пала бы на эту несносную, сверхэнергичную, бешено честолюбивую даму. И этой, даже самой малой капле не позволил пролиться опытный и талантливый автор.
Да, чрезвычайно важный урок, как видим, можно вынести из романа Сирила Хэйра.
А. Адамов
Фрагмент из книги
Мой любимый жанр — детектив
