Эдогава Рампо

Японский писатель Эдогава Рампо — основатель современного японского детектива, создатель серии романов и рассказов о детективе Когоро Акэти.

Эдогава Рампо. Биография

Таро Хираи, Эдогава Рампо — псевдоним, родился 21 октября 1894 года в городе Набари. После окончания университета Васэда (экономическое отделение), перебивался случайными заработками: продавец лапши, редактор газеты, продавец книжного магазина.

В студенческие годы увлекался чтением рассказов Эдгара По, особенно имеющих в сюжете детективные мотивы. Увлечение помогло выбрать псевдоним созвучный имени и фамилии любимого писателя (Эдогава Рампо — Эдгар По), поскольку Таро планировал стать писателем именно детективного жанра. Псевдоним для японцев звучал несколько с юмористическим оттенком.

Во время обучения в университете Таро делает попытки перевести рассказы Артура Конан Дойла на японский. Свой первый рассказ Медная монета Хираи опубликовал в 1923 году, и хотя ранее другие авторы писали рассказы в которых использовались элементы детективного жанра (слежка, загадка, криминальный сюжет), но именно рассказы Рампо стали отправной точкой для японского детектива.

Рампо заимствует у западных авторов элемент серийности и в большинстве его произведений действует детектив Когоро Акэти. Рассказы и романы японского автора используют традиционные детективные для европейского детектива схемы загадки и ее решения, но обрамлены восточной экзотикой. Характерным признаком его произведений является использование оптических приборов — линз, зеркал, которые используются преступниками.

В 1926 году Эдогава напечатал свой первый роман, а в 1931 году выпустил своё первое собрание сочинений. В 30-е годы его творчество начинает совмещать расследование детективной загадки и чувственных элементов. Как отмечают критики его творчество в эти годы можно охарактеризовать тремя словами: эротика, гротеск и бессмыслица. Использование сексуальных элементов и даже хентая помогает Рампо сохранить интерес у публики к своим произведениям.

С началом в 1937 году китайско-японской войны Рампо привлекают сюжеты с использованием военных историй, в частности публикует рассказ Червяк, в котором рассказывает о ветеране войны, изуродованном войной и парализованном, неспособном двигаться, говорить и жить самостоятельно. Рассказ был запрещен военной цензурой, но японский режиссер Кодзи Вакамацу сделал по сюжету рассказа свой знаменитый фильм, отмеченном Золотым медведем на 60-м Берлинском кинофестивале. В эти годы он публикует романы и рассказы, где недоедающие сыщики расследуют преступления совершенные в военное время.

В 1947 году он стал одним из основателей Клуба детективных писателей Японии.

Скончался Эдогава Рампо в 1965 году от инсульта.

Из статей

Мистификация длиною в жизнь

… Не надо забывать, что картина должна быть всегда
отражением глубокого ощущения и что глубокое
означает странное, а странное означает неизвестное и неведомое.
Для того чтобы произведение искусства было бессмертным,
необходимо, чтобы оно вышло за пределы человеческого, туда,
где отсутствует здравый смысл и логика.
Таким образом оно приближается ко сну и детской мечтательности…
Джордже Де Кирико

Эдогава Рампо… Повторите это несколько раз — и слух ваш уловит нечто знакомое. Японский писатель Таро Хираи выбрал для литературного псевдонима иероглифы, созвучные с именем родоначальника мировой детективной литературы — Эдгара Аллана По. Шаг не только дерзкий, но и рискованный: имя гения — непосильное бремя для начинающего литератора; оно способно раздавить, уничтожить его. Но судьба распорядилась иначе: Эдогаве Рампо предстояло сыграть ту же роль в Японии, что Эдгару Аллану По — на Западе. Искра из чужого костра разожгла новый, не менее яркий огонь.

Однажды некий иностранец поинтересовался у знаменитого психолога Кандзи Хатано, не путают ли японцы Эдогаву Рампо с подлинным Эдгаром По. Ну что вы! — возмущенно воскликнул ученый. — Рампо куда популярнее!.. Да, трудно переоценить значение Эдогавы Рампо, основоположника детективного жанра в Японии, для национальной литературы.

Чтобы лучше понять роль и место Рампо в контексте национальной культуры, позволим себе краткий исторический экскурс.

Первые произведения в духе детективной литературы появились в Японии еще в XVII веке. Наиболее значительное из них — сборник Сопоставление дел под сенью сакуры в нашей стране (1689), принадлежит перу классика японской литературы Ихаре Сайкаку. Однако написанный в жанре китайской судебной повести сборник при все своей увлекательности носил подражательный характер и копировал сюжеты из книги китайского автора Гуй Ваньчжуна Сопоставление дел под сенью дикой груши. Помимо Сайкаку еще немало писателей пробовали себя на этом поприще, но без особого успеха, и интерес к жанру судебной повести постепенно угас.

С окончанием периода самоизоляции страны ¹ в Японию бурным потоком хлынула западная культура, в том числе литература — и с конца XIX века начинается увлечение американскими, английскими и французскими детективным авторами. Переводные издания выходят десятками, огромными тиражами и с восторгом принимаются читательской публикой; но несмотря на то, что уже близится к завершению первая четверть нового века, национальный детективной литературы — и в современном ее понимании — по-прежнему нет.

Надо заметить, что развитие современной литературы Японии отставало от Запада по меньшей мере на пятьдесят лет. Не избежал подобной участи и детектив. Ученые были склонны объяснять это прискорбное обстоятельство отсутствием должной научно-технической базы (что, кстати, в полной мере относится и к научно-фантастической литературе), общей социальной неразвитостью Японии начала XX века, различиями в менталитете японцев и европейцев, бюрократичностью государственного аппарата, а также традиционной регламентированностью и ориентацией среднего японца на социальную группу — последнее почти исключало возможность инициативы частного расследования, составляющего стержень детективной литературы… Можно добавить еще ряд причин, но вряд ли стоит углубляться в детали. Во всяком случае, факт остается фактом: до 1923 года, когда появился первый рассказ Эдогавы Рампо Медная монета, заложивший основы нового жанра, национальной детективной литературы в Японии не существовало. Попытки даже таких выдающихся писателей, как Акутагава Рюноскэ и Дзюнтъитиро Танидзаки, остались (и для жанра, и для самих авторов) случайными эпизодами.

Но вот явился японский Эдгар По — и колесо истории повернулось.

Эдогава Рампо родился в 1894 году в небольшом городке Набари (префектура Миэ) в семье мелкого чиновника. Детство его прошло в городе Нагоя, но в возрасте 17 лет Эдогава отправляется в Токио продолжить образование. Он поступает в университет Висэда и заканчивает его по отделению экономики. Прежде чем стать писателем, Рампо успевает сменить несколько профессий: он подвизается в качестве торгового агента, клерка, редактора журнала, корреспондента газеты…

Эдогава Рампо работал в жанре детектива до конца своих дней. Он писал не только художественные произведения — ему принадлежит целый ряд теоретических работ: эссе, статьи, исследования. Рампо ратовал за чистоту жанра, призывая не расширять рамки традиционного детектива до приключенческих и научно-фантастических произведений. В 1947 году по его инициативе был создан японский Клуб писателей детективного жанра, преобразованный в 1963 году в Ассоциацию, первым председателем которой был избран сам Эдогава Рампо.

В 1954-м писатель учредил на свои средства литературную премию за лучший детективный роман, которая и сейчас вручается молодым авторам.

Скончался Рампо в 1965 году — от инсульта, в возрасте семидесяти одного года.

Казалось бы, биография самая заурядная. Родился, учился, женился — и трудился не покладая рук. Ни трагедий, ни драм, ни приключений. Лишь время от времени короткое путешествие то на горячие источники, то на север Японии. Для стороннего наблюдателя — монотонно-бесцветное, однообразное существование. Но это не так: Рампо прожил ярчайшую жизнь — жизнь своих литературных героев. А их у него великое множество, ведь творческое наследие писателя насчитывает 25 томов!

В этом сборнике представлены произведения начального периода творчества Рампо (за исключением повести Простая арифметика, написанной уже после войны), который исследователи полагают самым интересным в художественном отношении.

В творчестве Рампо отчетливо прослеживаются для непересекающихся направления, две струи — ирреальное и реальное, романтическое и рациональное. Мы постарались отразить в должной мере и в должных пропорциях эту его особенность, и, таким образом, произведения, вошедшие в сборник Психологический тест, распадаются на две группы.

Известно, что детективы делятся на научные и интуитивные. Первые раскрывают совершенное преступление позитивными средствами исследования материальный улик (в Европе это направление представлено романами О. Фримена, Ф.У. Крофтса), вторые основываются на догадке и интуитивном проникновении в психология преступника (Агата Кристи, Г.К. Честертон, Э.К. Бентли и другие). Рампо — одержимы приверженец интуитивного метода, и рассказ Психологический тест (1925), бесспорно, его программное произведение.

Сюжетный ход несколько неожидан: имя убийцы и мотив преступления раскрываются в первом же абзаце. Да и сама ситуация в общем-то не нова: кое-кому даже покажется, что сцену убийства старухи Рампо скопировал у Достоевского (о механизме культурного заимствования в Японии, мы поговорим несколько позже). Но уже через пару страниц снисходительно позевывающий читатель, ожидавший утомительного перечисления подробностей преступления, поймает себя на том, что с неослабевающим интересом глотает сухие, бесстрастные, как протокол судебного заседания строки. Ни один, даже искушенный в тонкостях жанра знаток не догадается до самой развязки, каким образом хитроумный сыщик изобличит убийцу, не оставившего решительно никаких следов преступления.

Вдохновенный гимн интуитивного методу завершается эпизодом, напоминающим объяснение Раскольникова с Порфирием Петровичем, но и здесь Рампо верен себе: многочисленные аллюзии, реминисценции и прямые параллели с западной литературой для него только повод сказать нечто свое, глубоко индивидуальное и национальное. Кстати, сам психологический тест, предложенный немецким ученым Гуго Мюнстербергом, Рампо препарирует с такой изощренностью, столь изобретательно выявляет слепые пятна человеческой психики, что у читателя, по существу, не остается сомнений в превосходстве традиционного японского психологизма.

Ожесточенный спор Рампо с адептами научного детектива продолжается в повести Плод граната (1934). Начальная сцена потрясает человека жуткой, патологической краской.

… Полицейский, обходя участок, замечает в заброшенном доме красноватый отсвет. Движимый естественным любопытством, он подкрадывается к двери, и перед ним открывается чудовищная картина: при неверном свете длинноволосый юнец вдохновенно срисовывает с натуры совершенно невообразимый предмет, отдаленно напоминающий перезревший, растрескавшийся плод граната. При ближайшем рассмотрении «гранат» оказывается головой трупа, чудовищно обезображенного кислотой. Неизвестно не только имя убийцы — неизвестна и личность изуродованного до неузнаваемости потерпевшего…

Далее пафос повествования несколько снижается и следует длинный обстоятельный рассказ усердного служаки полицейского, мнящего себя гениальным сыщиком. Он простоват и несколько напоминает бесхитростного доктора Ватсона. Тем не менее с помощью логических построений и материальных улик (!) ему удается изобличить настоящего преступника, затаившегося под маской добродетели. Однако… Однако не будем торопиться с выводами и предвосхищать события. Скажем лишь, что в повести — двойное, даже тройное дно. И завершается она полным крахом научного метода расследования. Эдогава Рампо — великий мастер интриги, в этом он превзошел самого Эдгара По. Если последний удовлетворился максимум двойной перестановкой героев, то Эдогаве Рампо этого недостаточно: он столько раз меняет местами гипотетических преступника и жертву, что финал оказывается полной неожиданностью для обескураженного читателя. Особенно любит Рампо ссылаться на своих же героев и события, с ними происходящие, как на нечто реальное, тем самым усиливая эффект погруженности в вымышленную среду и достигая удивительной достоверности (Простая арифметика, Психологический тест).

Не менее любимый прием — ролевая множественность, несколько ипостасей одного героя; это прослеживается во многих произведениях Рампо.

Повесть Простая арифметика (в оригинале Кто?), замывающая первую группу — рационального и традиционного, стоит несколько особняком: и потому, что создана она позже, уже после войны, и потому, что в отличие от других повестей и новелл сборника написана прозрачным, простым языком, свободным от затейливости и нарочитой старомодности слога под XIX век, характерного для начала периода творчества Рампо. В ней не нагнетается атмосфера ужаса и зловещей тайны. Что это — качественно новый этап? Отход от прежних традиций? Нет. При внимательном изучении обнаруживается, что новшества носят чисто поверхностный, стилистический характер. Глубинный слой остается нетронутым — все тот же нескончаемый спор о научном и интуитивном, заканчивающийся полным крахом научного метода, все те же излюбленные приемы — перевертыши, мистификации, ролевая множественность героев…

Впрочем, что касается последнего пункта, то здесь творчество Рампо далеко не однозначно. Не будем забывать о второй — не менее мощной и самоценной — струе: о волшебном и ирреальном. Забавно, но факт: непревзойденный мистификатор, Рампо стал жертвой самомистификации длиною в жизнь.

Границы детективного жанра размыты, четких дефиниций здесь не существует. Наличие тайны — уже отличительный признак детективной литературы. И Рампо, ратуя за чистоту жанра, до самых последних дней работал в совершенно ином направлении — в традиционном японском жанре кайдан (рассказов об ужасном), даже не подозревая об этом.

Обнаружив это под конец жизни, Рампо самолично разделил собственные произведения на чистые детективы и рассказы об ужасном. Следуя его примеру, отнесем ко второй группе — романтического и ирреального — вошедшие в данный сборник новеллы Путешественник с картиной (1929), Волшебные чары луны (в оригинале Доктор Мэра, 1931) и Человек-кресло (1925).

Романтическо-ирреальное у Эдогавы Рампо родилось не из западного готического романа, а из национального опыта средневековой литературы. В Японии традиция жанра кайдан уходит корнями в глубокую древность. На протяжении многих веков огромной популярностью пользовались (что было обусловлено характером народных верований) рассказы об оборотнях, привидениях, духах и прочих сверхъестественных явлениях. Жанр новеллы о чудесах полностью сложился в начале XVII века.

Однако у Эдогавы Рампо волшебство носит прикладной характер. Оно не более чем средство художественного выражения, тонкий флер, приукрашивающий реальность. Главное для Рампо — запечатлеть ужас души, свою собственную тоску и смятение. Недаром все чудовищные, жутковатые истории в его произведениях рассказаны от лица специально введенных персонажей, то ли существовавших в действительности, то ли пригрезившихся писателю.

Новелла Путешественник с картиной исполнена особого очарования, в ней ощущается изысканность, присущая японской куртуазной литературе.

В иной тональности выдержан рассказ Волшебные чары луны — невероятная, загадочная история о зеркальных самоубийствах. Эта новелла в отличие от рассказа Путешественник с картиной лишена романтизма; вместо изысканности — жуткая реалистичность традиционного кайдана. Даже сам антураж — ночная тьма, луна, зеркальный пейзаж — напоминает средневековые волшебные повести.

Итак, заглянем в творческую мастерскую волшебника Рампо.

Ночь, тьма, луна, зловещие тени, картины с ожившими персонажами — это традиционное, то, что оттачивалось и совершенствовалось веками. Но по соседству с привычными атрибутами старины мы обнаружим совершенно неожиданные предметы — уже из нашего, XX века.

Бинокли, отдаляющие и уменьшающие предмет до размера песчинки или, напротив, чудовищно увеличивающие его; микроскопы, способные превратить крохотного червяка в ужасающего дракона, — во всем этом есть что-то от черной магии, — читаем мы в рассказе Путешественник с картиной. Да, бинокли, эти орудия дьявола, приоткрывают Рампо — а заодно и его читателям — кусочек иного, потустороннего мира.

Кстати, страх перед линзами и всякого рода оптическими приборами писатель вынес из детства: маленького Рампо напугало и потрясло чудовищное инфернальное видение, возникшее под увеличительным стеклом, с которым ему вздумалось поиграть во время болезни. С детских лет, вероятно, запал ему в душу и сладкий ужас игры в прятки (рассказ Человек-кресло).

Не менее почитаемы Рампо куклы, особенно манекены (Путешественник с картиной, Волшебные чары луны), искусственные глаза (Плод граната, Волшебные чары луны), еще больше зеркала, внушающие его героям просто мистический ужас (Волшебные чары луны). Тема зеркал — магистральная тема у Рампо. Рассказ Ад зеркал (1926) целиком посвящен кошмару отражений.

Примечательно, что тема зеркал трактуется у Рампо иначе, нежели в средневековых волшебных новеллах. Магия зеркал и биноклей у Рампо физически ощутима, это — окошко, приоткрывающее красоту инфернального. Даже в самых рациональных произведениях нет-нет да и проскользнет — пусть косвенно, мимоходом — намек на существование иного мира. Как, скажем, в повести Простая арифметика всплывает вдруг, хотя и в юмористическом ключе, призрак неотмщённой О-Кику — утонувшей в колодце героини средневековой легенды. Или возникает (не совсем кстати) стеклянный глаз погибшего персонажа, который хотел вымолвить что-то (повесть Плод граната).

Глубокое означает странное, а странное означает … неведомое. Джорджо Де Кирико полагают предтечей сюрреализма и живописи. В Эдгаре По иные критики склонны видеть пророка, предвосхитившего сюрреалистическую литературу XX века с ее смешением действительного и ирреального. С не меньшим основанием можно искать аналогичные черты в творчестве Эдогавы Рампо, тем более что восприятие сюрреализма в Японии было подготовлено всей практикой дзэн-буддизма. Но это предмет отдельного исследования, и стоит ли разрушать магию Слова писателя подобными изысканиями? Предоставим ему самому сказать за себя.

Прежде чем перевернуть страницу и ввести читателя в волшебный, полный грез и загадок мир сновидений Рампо, скажем (как и было обещано в самом начале) об одном удивительном свойстве японской культуры. О преемственности и самобытности.

Феномен Рампо — явление для Японии не уникальное. Уникально оно для нас, европейцев — своей множественностью и повторяемостью. Вспоминая историю японской культуры — начиная с проникновения в страну в V веке н.э. китайской иероглифической письменности, — осознаешь, что для Японии характерна особая форма культурных заимствований. В этой стране чрезвычайно сильны защитные механизмы адаптации и выживаемости традиционного, национального, что в очередной раз блистательно подтвердил своим творчеством Эдогава Рампо, воплотив на практике излюбленную японцами формулу: Заимствовав у других, наполнить собственным содержанием.

Г. Дуткина

Предисловие к сборнику Психологический тест

Избранная библиография

Серия рассказов и романов о Когоро Акэти

• Дело об убийстве на склоне Д, 1925
• Психологический тест, 1925
• Черная рука синдиката, 1925
• Явление, 1925
• Наблюдатель на чердаке, 1925
• Гном, 1926
• Кто? 1929
• Человек-паук, 1929
• Результаты любопытной охоты, 1930
• Фокусник, 1930
• Вампир, 1930
• Золотая маска, 1930
• Черная ящерица, 1934
• Человек Леопард, 1934
• Пик Дьявола, 1937
• Черная звезда, 1939
• Адский клоун, 1939
• Опасное оружие, 1954
• Теневой человек, 1955
• Луна и перчатки, 1955

Рассказы и романы

• Медная монета, 1923
• Дневные сны, 1925
• Человек председатель, 1925
• Красные палаты, 1925
• Инцидент на берегу озера Инн, 1926
• Адское зеркало, 1926
• зверь в тени, 1928
• Демон одинокого острова, 1929
• Седой демон, 1931
• Призрак башни, 1937
• Перекресток, 1955