Без имени

Воодушевленный успехом романа Женщина в белом, Уилки Коллинз в августе 1861 года принялся за новый большой роман, названный им Без имени. Он работал над ним с особой тщательностью, хотя и до этого имел обыкновение переделывать целые абзацы, зачеркивать и писать заново иногда предложение, а иногда и страницы и части глав.

Композицией романа Без имени с его сложными и неожиданными событийными перипетиями, острейшими драматическими, а чаще мелодраматическими ситуациями, резкими поворотами интриги и большим количеством узлов, которые автор завязывает и развязывает, тут же затягивая новые, дает все основания назвать его типичным произведением сенсационной школы. Здесь весь реквизит боевика: и преступления, и подготовка к ним, и порой страшная — готическая — мизансцена (старинное аббатство Бертрамов с крошащимися стенами и гулким эхом шагов в огромных залах), здесь и ловкие авантюристы (Уэгг) и бесчеловечные злодеи (миссис Леконт), плетущие сети, в которых должны запутаться главные персонажи, здесь, наконец, и ситуации, обеспечивающие тот самый thrill (содрогание), без которого немыслим классический боевик.

В ту пору, когда писался роман, между Диккенсом и Коллинзом начались споры о том, что важнее в сюжетном романе — тайна или напряжение. Диккенс был за тайну. Коллинз убеждал его в том, что неразрешенная тайна без элементов напряжения — ничто, и последовательно провел свой принцип в новом романе. Тайна здесь раскрывается уже в первых главах, напряжение же, связанное с последствиями ее раскрытия, тянется до последних страниц книги. Впрочем, основу коллинзовского thrill в данном случае не так легко определить сразу: сделать это помогает лишь пристальное изучение романа.

Со временем все яснее видел Уилки Коллинз пороки и теневые стороны современного ему английского общества и проникался отвращением к островным аристократическим привилегиям, столь ценившимся его отцом. Он никогда не был сколько-нибудь активным борцом против общественной несправедливости, которая царила кругом и которую он не мог не видеть. Тем более не примыкал Коллинз к тем силам в стране, которые оказывали реальное сопротивление системе. К этому у него не было ни склонностей, ни, может быть, и физических сил. Но в 60-х годах критицизм его становился все более остро выраженным и все более вливался в его книги, придавая им окраску, мало еще до сих пор исследованную как нашим, так тем более и английским литературоведением.

Коллинза раздражали островная косность и ханжество, высокомерие Джона Булля (как он все чаще называл свое отечество). Сопоставление ханжеской респектабельности англичан с более эмансипированными нравами многих европейских стран проникло в его романы. Но этим дело не ограничивалось. Если Коллинз и не касался основных социальных конфликтов своей эпохи, то все настойчивей обнажал разлагающее людей в своей основе аргументированное воздействие на личность власти денег, показывал одиночество человека в окружающем его капиталистическом мире.

Английские и американские критики в один голос утверждают, что в основе сюжета Без имени — критика бесчеловечных законов, обрекающих детей, рожденных вне освященного церковью брака, на положение ничейных детей — положение унизительное в своей несправедливости. Сюжет романа построен на подобной ситуации, но разворот его гораздо шире и многозначительнее, чем может показаться поначалу.

Без имени — повествование о том, как в силу сложнейшего стечения неблагоприятных обстоятельств две дочери состоятельного и весьма уважаемого человека Эндрью Вэнстоуна, потеряв почти одновременно обоих родителей, сталкиваются с фактом незаконности своего рождения и, став таким образом людьми без имени, теряют право наследовать состояние отца. Практический результат катастрофы заключается в том, что все деньги и угодья Эндрью Вэнстоуна отходят к его брату (и злейшему врагу) Майклю, а дети оказываются в прямом смысле слова выброшенными за двери отцовского дома, где родились и выросли, без каких-либо средств к существованию и могут рассчитывать только на благотворительность родственников, которые в этом, притом немедленно и бесповоротно, отказывают.

Такова схема сюжета, но Коллинза больше заботит не закон, срабатывающий слепо и механически, а люди, его осуществляющие. Бесчеловечный закон — всего лишь одно из проявлений бесчеловечного мира. Об этом говорят без всякого нажима и какого-либо преувеличения все образы, нарисованные Коллинзом в романе.

Почти весь роман написан в одной чрезвычайно мрачной тональности. Мрачную, порой почти безнадежную интонацию не могут заглушить даже редкие комические эпизоды.

Оцените статью
Добавить комментарий