Чероки

Пожалуй, самое интересное сочетание получается при соединении детектива и нового романа. Их, как ни странно, объединяет как внешняя ориентация (элитарный читатель, смакующий новый роман, с не меньшим, если не с большим интересом поглощает детективы), так и внутренняя (установка на самоописание). Для обоих правила построения текста важнее, чем сам изображаемый объект, законы реального мира здесь действовать перестают. Строительным материалом становятся хорошо известные сюжетные блоки, ситуации, персонажи, с которыми он ведет постоянную игру, сознательно запутывая, обманывая читателя, проверяя все скрытые ресурсы жанра. Сами новороманисты (в первую очередь А. Роб-Грийе) частенько используют штампы массовой литературы, детективные схемы в качестве устойчивых элементов (микромифов), из которых творится принципиально иной художественный мир.

Так построен роман молодого писателя Жана Эшеноза (Jean Echenoz) Чероки (Cherokee, 1983, премия Медичи), где сюжет полара подчинен двум организующим его началам — джазу и волшебной сказке. Первый код заявлен уже заглавием: мелодия Рея Ноубла Чероки ознаменовала наступление нового джазового стиля — бибоп (1940-е годы), для которого были характерны сухое звучание, насыщенные диссонансами темы, свободная, не связанная с исходной мелодией импровизации: опирающаяся на сложную последовательность аккордов. Все эти черты, переведенные на язык литературы, присутствуют в романе, где нелогичные, импульсивные поступки главных героев разветвляют сюжет, уводят его в сторону, чтобы вернее прийти к намеченной цели, где принципиально стертый, остраненный стиль взрывается изнутри языковой фантастикой в духе Бориса Виана (к нему же, предшественнику новороманистов, восходит и сам принцип джазовой организации прозы). Джазовые мелодии пронизывают все повествование, они сопровождают любовь, драки, перестрелки (даже полицейский осведомитель требует в оплату за свои труды пластинками).

Влияние сказки проявляется в стилистической манере, подчеркивающей вымышленность истории (Однажды один человек…), в самой структуре книги. Первый эпизод — Жорж Шав случайно встречает силача Кроконьяна, похитившего крупную сумму денег, и помогает грабителю спастись (предварительное испытание, обеспечивающее волшебного помощника). В поисках заработка юноша устраивается работать в частное сыскное бюро и успешно выполняет две первые трудные задачи при содействии Кроконьяна находит и возвращает убежавшую от клиента жену (царь-девицу), самостоятельно — разумного говорящего попугая (жар-птица). Тогда ему поручают пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что: отыскать несуществующих наследников многомиллионного состояния. И тут в дело вмешивается вредитель (он же ложный герой), кузен Жоржа Фред, который сам хочет через подставных лиц завладеть этим богатством. Он натравливает на героя полицейских, которые ищут Кроконьяна, коллег по сыскному бюро (украв документы по делу о наследстве, он сваливает вину на Жоржа), с помощью специально нанятых актеров, он мистифицирует юношу, который влюбляется в несуществующую девушку, запутывает его в вымышленных историях, да так, что и сам перестает отличать правду от лжи. Сыщик превращается в преследуемого, Жоржу приходится испытать весь ассортимент детективных ситуаций, производящих впечатление литературных цитат: похищение, погони, рукопашные схватки, и из всех передряг его выручает друг-грабитель. События теряют свое линейное поступательное движение, как в новом романе ими начинают управлять «порождающие темы» (кино, театры, картина, игра в солдатики, гравировка на кольте), в которых, как в системе зеркал, отражается и преломляется действие. В итоге все действующие лица плюс целая религиозная секта, которую Фред обманом возглавил, попадают в готический замок, принадлежащий тому самому оставшемуся без наследников роду. Фред решает сделать своего кузена ритуальной жертвой, но Жоржу дается с помощью друзей разоблачить мошенника-лжепророка (дополнительное испытание, по канону волшебной сказки). Финал остается открытым, не сказочным, а романным: наследство никому не досталось, зато Жоржу достается-таки та «придуманная» Фредом девушка. Они садятся в подъехавшую машину, и раздается мелодия Чероки — пластинка, взятая у героя его двоюродным братом много лет назад. С места шофера оборачивается Фред: Ну, что теперь будем делать?

Развитие французского детектива в 1980-е годы показывает, что классические формы не отмерли, не уступили целиком место полару, а преобразились — в отдельных случаях почти до неузнаваемости. Детективный роман нашел новые ресурсы в обращении к собственным истокам, в самопародии, в заимствовании художественных приемов модернистской литературы.

A. Строев

Оцените статью
Добавить комментарий