Говорят, что у детектива нет географических границ, вечные законы детективного сюжета гораздо важнее, чем национальные особенности его конкретных воплощений. Это не так. За незыблемыми правилами построения детектива в лучших образцах жанра вырисовывается вполне убедительная картина времени и места, национального характера. Нидерландская детективная традиция не столь богата и сильна, как, скажем, английская или американская, но и здесь есть свои классики, признанные мастера. Один из них — В. X. Ванн Эмландт (1899-1955), романом которого Коварный лед (Gevaarlijk ijs, 1955) открывается настоящий сборник. Сюжеты своих романов (а их он написал ни много ни мало — два десятка) ван Эмландт не выдумывал, их подсказывала ему сама жизнь, его личный опыт. В своё время он работал в полиции, превосходно знает будничную жизнь уголовного розыска, с ее неудачами и победами, и пишет — как и полагается — только о блистательных победах. То, что выходит из-под его пера, принадлежит к той разновидности детективного жанра, что принято называть полицейским романом. Герой-расследователь ванн Эмландта — в Коварном льде то неутомимый Ван Хаутем — не частный детектив, не чудак и не сноб, занимающийся разгадкой уголовных загадок из любопытства или интеллектуального моциона; ради, как герои Эдгара По или А. Конан Дойла, а скромный полицейский, изо дня в день сражающийся со злом за небольшую зарплату. Никаких чудес ловкости и проницательности Ван Хаутем не совершает, если не считать, конечно, чуда честной, систематической и неустанной работы по розыску преступников. Рассудительный, спокойный, уравновешенный, полагающийся не на эмоции и не на интеллектуальную изощренность, а на здравый смысл, Baн Хаутем — это, по замыслу автора, типичный голландец, носитель традиционных национальных качеств, таких, как спокойствие, трудолюбие, трезвость мышления, а также умение работать сообща. Когда в финале Коварного льда один из подчиненных Ван Хаутема, поздравляя шефа с удачным завершением дела, восхищается его поразительными детективными талантами, тот пресекает невинную лесть, указывая на коллективный характер операции, на четкие и слаженные действия всех без исключения сотрудников, без помощи которых, по его глубокому убеждению, преступление так и не было бы раскрыто.
Преступление в Коварном льде, как и полагается в детективе, не из малых. Тут, правда, не будет Кровавого Убийства, но зато произойдет Великая Кража — дерзкое ограбление сейфов с драгоценностями на Ривьере. Следует отметить, кстати, что детективный роман ванн Эмландта содержит скрытую полемику с устоявшимися стереотипами жанра, прежде всего англо-американскими. И дело даже не в том, что автор не откажет себе в удовольствии поручить раскрытие загадки с бриллиантами именно нидерландской полиции, которая, как цитирует скептиков и злопыхателей Ван Хаутем, якобы годится только для раскрытия домовых, кухонных и садовых краж. Помимо традиционного соперничества детектива с преступником, в Коварном льде состоится столкновение детективов между собой. В том, что полицейские преследовали и преследуют воров, нет ничего необычного. Это естественно. Но вот любопытная деталь: нидерландская государственная полиция в лице вездесущего Ван Хаутема в погоне за ворами встречает серьезное препятствие в лице действующих вроде бы на вполне законных основаниях сотрудников частных детективных агентств, причем для автора последние, в сущности, такие же «воры», как и похитители бриллиантов. Фройляйн Мигль, гордость частного сыскного бюро Людвига Целлера, что находится в Берне, пытается «выкрасть» у Ван Хаутема… подозреваемого Фрюкберга, а с ним и честь разгадки похищения драгоценностей. Получается, что, пока Ван Хаутем — как и подобает герою-расследователю — трудится во имя Добра, его оппонент Труди Мигль занимается детективной деятельностью корысти ради. А этого детективный жанр не одобряет. Это ставит Труди Мигль на одну доску с преступниками. Впрочем, лишь стечение обстоятельств удерживает эту восходящую звезду частного сыска от того, чтобы не казаться среди нарушителей закона. Стремясь хоть чуточку повысить свою долю прибыли от борьбы со злом. Труди вступает в сотрудничество (обмен информацией) с представителем уголовного мира. Преступник, правда, оказался ловким сотрудником конкурирующего детективного агентства, американского и весьма неразборчивого, как показывает автор, в выборе средств. Поистине, его не сделаешь успеха ради. Как известно, преступники обычно стараются выдать себя за честных, добропорядочных граждан. Пример тому — Фрюкберг и Ивер. А тут наоборот: Миродель прикидывается преступником, чтобы одурачить коллегу.
Полемика ванн Эмландта со стереотипами англо-американского детектива вполне отчетлива. Если там частный сыщик гордо противостоял организованной преступности, с одной стороны, и организованной борьбе с преступностью (равнодушие, халатность, а то и коррупция полиции — частая тема романов о преступлении в Англии и США) — с другой, то ванн Эмландт приглашает читателей взглянуть на иные свойства частного детектива, не укладывающиеся в ту героическую схему, в какой он обычно существовал.
Частный детектив у ванн Эмландта — прежде всех бизнесмен, который выгоды ради охотно поступается теми самыми высокими этическими принципами, что составляют смысл деятельности героев классического детектива. Они занимаются сыском, потому что это выгодно, и нет гарантии, что за приличное вознаграждение они нее перейдут в противоположный лагерь, к нарушителям закона. Было бы явным и ничем не оправданным упрощением преувеличивать социально-критическое звучание Коварного льда, но объективно, помимо намерений автора, граница между частным бизнесом и бизнесом преступников оказывается достаточно условной. Как Фрюкберг, так и Ивер по роду занятий — деловые люди, частные предприниматели, а преступники они — по выбору средств.
Итак, одни рвутся присвоить себе бриллианты. Другие — честь поимки тех, кто эти бриллианты присвоил. Крах злоумышленников в финале романа закономерен, и не только потому, что в детективе иначе и быть не может. Беда преступников, что по отношению к своим товарищам по ремеслу они столь же нечестны, как и по отношению к своим жертвам. То, что помогает им обогатиться — тяга к нечестным средствам и запрещенным приемам, — словно в насмешку лишает их добытого таким путем богатства. Обманув своих жертв, они не упускают случая и друг друга оставить с носом, чтобы сорвать куш побольше. Но такое нарушение профессиональной этики не проходит даром. Тут-то и начинает давать перебои налаженный, казалось бы, механизм мошенничества. В этом смысле крах решившего надуть своих хозяев Фрюкберга воспринимается не только как возмездие за нарушение нравственных и правовых норм, но и как косвенное напоминание о сомнительности ряда основополагающих принципов частного предпринимательства, где мотив личной выгоды ставится во главу угла, перевешивает все прочие соображения.
Официальные представители охраны порядка в романе Коварный лед уверенно берут верх над всеми теми, кто посягнул на закон и порядок. Совместные усилия нидерландской и французской полиции приводят к поимке всех причастных к ограблению на Ривьере. Похитители бриллиантов будут осуждены согласно уголовному кодексу, частные сыщики, вознамерившиеся похитить истину о бриллиантах, осуждаются морально. Критика в адрес частных сыщиков, попирающих нравственные нормы, безусловно, справедлива и социально мотивирована. Но справедлива она в той же степени, в какой уместны инвективы в адрес официальных представителей закона в романах Хэммета, Чандлера и других, прославляющих в отличие от ванн Эмландта частных представителей общества, своими силами наводящих порядок.
Порок наказан, добродетель торжествует. Так заканчиваются сказки, так заканчиваются детективы. В Коварном льде, как и положено по законам жанра, пороку не повезло. Но торжество добродетели не выглядит ни прочным, ни окончательным. Герои-расследователи любят порассуждать и пофилософствовать насчет несовершенства человеческой натуры и относительности тех ценностей, которыми вдохновляется общество. Не исключение и Ван Хаутем, который, сделав дело, отыскав злоумышленников, предается традиционным раздумьям детектива, убежденного, что преступление не окупается: Какая бессмысленная растрата нервной и умственной энергии! И все ради того, чтобы завладеть кучкой соблазнительных камешков, ценность которых определяется ничтожными страстями и людским тщеславием. Он выполнил свой служебный долг, но у него нет уверенности, что старался он во имя Добра. Обладатели бриллиантов не намного симпатичнее ему, чем их похитители. Он не социальный критик и не смутьян, но инстинктивно чувствует недоброе начало в лежащих на его столе роскошных украшениях. Сколько несчастий принесут еще с собой эти блестящие штучки за долгую жизнь, которая их ожидает, — думает комиссар. Впрочем, размышлять особенно некогда, ждут другие дела, может быть поважнее этих блестящих штучек, может быть связанные с настоятельной необходимостью разоблачать зло во имя того самого добра, которое не обнаружилось в деле о бриллиантах.
