Полную противоположность роману Братья-соперники Роберта Ладлэма представляет шпионский роман Рукопись Ченселора (The Chancellor Manuscript, 1977). И здесь Ладлэм заставляет читателя усомниться в истинности официально принятых версий. Оказывается, что бессменный шеф ФБР Джон Эдгар Гувер умер в 1973 году не своей смертью, а был убит по решению группы Инвер-Брасс, своего рода невидимого правительства США. Эта организация, объединившая шесть могущественных представителей банковских, промышленных, юридических и университетских кругов, была создана в 1929 году, во время тяжелейшего экономического кризиса, и призвана осуществлять незримый контроль за всеми сферами социальной жизни Америки. Названная ее первым руководителем-шотландцем по имени крошечного шотландского же озера, ни на каких картах не обозначенного, она могла принимать решения по важнейшим вопросам внутренней и внешней политики незамедлительно, помимо государственно-бюрократической рутины (и не опасаясь гласности), и столь же незамедлительно проводить их в жизнь. (Как именно, автор умалчивает, приглашая читателя верить ему на слово.) Устранение Гувера было признано этим теневым Советом шести необходимым, ибо, по их единодушному убеждению, в позднейшие годы деятельность главы американского сыска угрожала превратить страну в полицейское государство. Так, по указанию Гувера, были составлены компрометирующие досье на сенаторов, конгрессменов, членов военной верхушки, ведущих представителей средств массовой информации. Стараниями Варака, единственного полномочного исполнителя решений Инвер-Брасса, всесильный шеф ФБР умерщвлен. Половина сосредоточенных в его тщательно охраняемом особняке досье конфискована и уничтожена Бараком, но другая как сквозь землю провалилась. Дабы отыскать документы, опубликование которых может привести страну к катастрофе, члены Инвер-Брасса решают подключить к делу писателя и историка Питера Ченселора — автора нашумевших романов-разоблачений, в двух из которых он выдвинул новую весьма не безобидную для власть имущих — трактовку причин, вызвавших обе мировые войны, а в третьем повел речь о тайных и противозаконных операциях ЦРУ. Во время работы над четвертым, где он снова возвратился к теме зарождения нацизма, Ченселор неожиданно попал в автомобильную катастрофу, в которой чудом не погиб…
План Инвер-Брасса прост: Ченселор наверняка заинтересуется сенсационной новостью об устранении Гувера и начнет собирать материал для нового романа-разоблачения. Похитители же досье, обеспокоенные деятельностью этого разгребателя грязи в высших эшелонах государства, постараются положить ей конец и тем самым выдадут себя. Стало быть, главное — не зевать и перехватить могущественных преступников, когда они выйдут на Ченселора. Между тем враг вездесущ, анонимен и неуловим. На протяжении всего романа Ченселор постоянно находится на волосок от смерти. В момент, когда этого менее всего ожидаешь, тишину прорезают автоматные очереди, льется кровь, погибают люди, а кто стрелял — неизвестно. Психологический климат романа — атмосфера постоянной неуверенности и страха, тотальной слежки и прослушиваний. Действительность Америки 1970-х у Ладлэма насквозь проникнута насилием, смертельна для личности в самом прямом и буквальном смысле слова. Со страной определенно что-то случилось. И ответственность за это лежит, по мысли автора, на ее руководителях — в том числе и невидимых.
Если секретное общество Око из романа Близнецы-соперники, сплошь и рядом состояло из лиц, по которым, как говорится, давно плачет тюрьма, то Инвер-Брасс сосредоточил в себе лучшие умы страны. И объединили их не соображения личной выгоды, а высшие интересы нации. Но — здесь-то и напоминает о себе не стареющая проблема целей и средств — не однажды, исходя из лучших побуждений, эти невидимые законодатели и судьи своими решениями объективно творили зло. Так, финансирование Германии, предпринятое банковским кругами США в 30-е годы, дабы преодолеть кризис, привело к бурному росту и укреплению нацистской экономики — открытие, сделанное Ченселором и едва не стоившее ему жизни. Автомобильная катастрофа, в которую он попал в период работы над документами нюрнбергских процессов, была организована исполнительным Бараком: Инвер-Брасс решил позаботиться о чести мундира. Убийство — неплохое средство, — говаривал Эндрью Фонтайн. Не пренебрегает этим средством — ближних целей ради — и Инвер-Брасс.
Впрочем, убивать иногда и необязательно. Иногда удается запрограммировать человека так, чтобы он разучился действовать по своей воле, стал винтиком, автоматом, включаемым и выключаемым по мере надобности. Проблема манипулирования волей и психикой людей вряд ли покажется современному американцу абстрактно-отвлеченной. Таким послушным «объектом» в руках всесильного клана и должен был стать Ченселор в деле об устранении Гувера. Но не тут-то было. Отделяя ложь от правды в информации, поставляемой ему Инвер-Брассом (полуправда-полуложь — так оценивает версию для Ченселора Барак), добывая факты, а где их не хватает, полагаясь на воображение художника (оно-то, если верить Ладлэму, в деле воссоздания истинной и целостной картины мира подводит не в пример реже, чем пресловутые факты, которые при ближайшем рассмотрении нередко оказывают умело сфальсифицированными), Ченселор неуклонно продвигается разгадке тайны похищенных досье. Продвигается, используя любую передышку для работы над рукописью.
Человек с пистолетом, в одиночку отстаивающий правду и справедливость, — исконно американский (еще с куперовских времен) герой. Герой, безошибочно располагающий к себе зрителей или читателей, неспособных устоять от соблазна отождествить себя с теми, кто разгуливает вне жестко регламентированной системы буржуазных отношений и предлагает миру свои законы, перекраивает его в соответствии со своими представлениями, выгодно выделяясь своей кипучей энергией на фоне унылых антигероев с их неврозами, апатией, бесплодной эротикой, наконец, некоммуникабельностью. Роберт Ладлэм торжественно вручает ковбойские функции интеллигенту. Когда государственный аппарат проникну коррупцией, официально провозглашаемые идеалы полиняли, политики-профессионалы погрязли в интригах и изолгались, когда, по словам одного из столпов Инвер-Брасса, налицо разрыв между населением страны и ее руководством, остается, судя по Ладлэму, уповать исключительно на добрую волю представителей свободных профессий, еще не интегрированных истэблишментом и сохранивших верность вечным ценностям.
Классические законы детективного жанра, с его безупречно отлаженной логикой, непременным прояснением всех темных мест и завершенностью всех сюжетных линий, у Ладлэма нарушены. Досье вопреки читательским надеждам так и не найдены. Зато найден их похититель — один из самых авторитетных деятелей Инвер-Брасса, выдающийся юрист, негр Даниэль Сазерленд, он же — глава могущественной тайной экстремистской негритянской организации, которая пыталась извести Чанллора, а под конец извела Инвер-Брасс. Яростный противник Гувера и гуверовских методов подавления политической оппозиции, Сазерленд завладевает досье, чтобы пользоваться ими по-гуверовски же, ибо на опыте убедился, что путь мирной и легальной борьбы за права черных в нынешних США к успеху не ведет. О чем и сообщает доверительно Ченселору, прежде чем распорядиться насчет ликвидации чересчур осведомленного писателя, но — не забудем, что на стороне Ченселора законы жанра, — погибает сам. Досье же попадают к его сыну Аарону — тоже юристу, к тому же в отличие от отца, славившегося своей умеренностью и даже известным консерватизмом, всегда считавшемуся человеком крайних взглядов. Но сущность и видимость в который раз совершают у Ладлэма головокружительный кульбит: именно Аарон — собрат по духу адвоката-нонконформиста из романа Близнецы-соперники — уничтожает досье (во всяком случае, заявляет, что уничтожил), ибо намерен и впредь бороться за дело негров, но только в рамках законности. Американский демократический миф вновь торжествует…
Сплошь и рядом западные авторы политических детективов, изрядно стращав читателя, на последних страницах преспокойно все расколдовывают и, предлагая читателям иллюзорные решения отнюдь не иллюзорных проблем, мигом приводят мир в порядок. У Ладлэма все гораздо сложнее. Непременная для канонического детектива полная победа над злыми силами смахивает в его романах на короткую передышку перед новыми потрясениями. Америка у него потеряла былую стабильность, раздираемая социальными и расовыми противоречиями, ее лидеры — официальные и неофициальные — легко поддаются соблазну безграничной власти, организованного террора и неподотчетности. Выстрелы и жертвы, заполонившие романы Ладлэма, прочитываются как метафорическое указание на те процессы в жизни страны, что напоминают, по мнению специалистов, тайную гражданскую войну. Оценивая нынешнюю ситуацию как безусловно критическую, понимая, что радикальные потребны тут лекарства, Роберт Ладлэм тем не менее рецептов не дает. Он лишь предлагает оценить мужество и бескомпромиссность честных интеллигентов вроде Эдриэна Фонтайна и Питера Ченселора. Но — вправе спросить читатель — надолго ли хватит сил у этих вольных стрелков на службе все более исчерпывающей ныне свои позитивные потенции американской буржуазной демократии?
С. Белов
