Любые заказные романы способствовали развитию других произведений Грэма Грина. Так случилось, к примеру, когда в 1938 году ему заказали документальную книгу о религиозных преследованиях в Мексине. Грин отправился туда, в штат Табаско, и книга такая появилась — Дороги беззакония (в США издана под названием Другая Мексика). Она заслужила даже одобрительный отзыв в Санди таймс Джона Бойнтона Пристли — того самого Пристли, который пригрозил в свое время подать на Грина в суд. Но в результате этого несентиментального путешествия возник и роман. Дороги беззакония привели к Силе и славе. Или, как выразился один английский критик, Дороги беззакония послужили тем карьером, где добывался строительный материал для Силы и славы.
Мексика была не первым дальним странствием Грина. Несколькими годами раньше он совершил паломничество в Африку, вписав его в Путешествии без карты. Прошел тогда пешком сотни миль по территории Сьерра-Леоне и Либерии. В столицу Сьерра-Леоне — Фритаун — судьба вновь забросила Грина во время второй мировой войны, на сей раз в качестве сотрудника британской секретной службы МИ-6, которая присвоила ему кодовый номер 59200 (этот номер появится потом на страницах Нашего человека в Гаване).
О недолгой службе Грэма Грина в разведке примечательные воспоминания оставил Ким Филби в книге Моя тайная война: Для усиления пятой секции к нам вернулся Грэм Грин из Фритауна, где он, как предполагалось, следил за интригами вишистской Франции. Да простит он меня за откровенное признание, но я не могу припомнить каких-либо его блестящих достижений в Западной Африке. Может быть, французы не вели интриг? Я помню, однако, совещание, где обсуждалось предложение Грина об использовании одного бродячего борделя для разложения французов. Предложение обсуждалось вполне серьезно… к счастью, Грина назначили ко мне в подсекцию, где я поручил ему Португалию. Ему доставляло удовольствие поддевать УСС (Управление стратегических служб), а его едкие комментарии по поводу входящей переписки служили для всех ежедневным развлечением.
Киму Филби виднее, какую пользу принес Грин британской разведке, но писателю этот эпизод его биографии дал необходимый материал не только для Нашего человека в Гаване (1958), но и для Человеческого фактора (1978). А находясь в разгар войны во Фритауне, он убедился в том, что мир Гитлера, мир Дахау, концентрационных лагерей и нацистского чванства не так уж далек от этого уголка Африки, и написал обличающий фашизм детектив Ведомство страха, — художник всегда восставал, когда где бы то ни было пытались подчинить людей подобному ведомству. Пребывание в Сьерра-Леоне, преломившись в художественном мышлении Грина, оставило позже еще один заметный след в его творчестве — Суть дела (1948).
Грин рано осознал перспективность применения некоторых кинематографических приемов в литературе и стал сознательно использовать их. Ко времени создания Сути дела он был уже хорошо знаком с кино и его достижениями. Знакомство это началось еще в студенческие годы, с немых фильмов. Через кино, — вспоминает писатель, — ко мне пришли первые сведения о Советской России; имена Пудовкина, Эйзенштейна, Довженко открыли мне новый мир — молодой, дерзкий, взявший на себя смелость указать цивилизации выход из депрессии, рассеять мрак и совладать с ужасами бытия. В 1935—1939 годах Грин состоял постоянным кинокритиком в Спектейторе. Тогда же, в 30-e годы начал писать и сценарии. Обычно прежде, чем приступить собственно к сценарию, он набрасывал киноповесть или — точнее — повесть для кино на задуманный сюжет. Несколько таких повестей в отредактированном виде были потом изданы. Например, Третий человек, Десятый.
