Злой умысел, и смерть, и преступленье — седьмая глава из биографии Агаты Кристи, написанной Дженет Морган Жизнь Дамы Агаты, читать.
Еще в годы войны Агата впервые попробовала силы в жанре детектива — важный момент ее биографии, впрочем в то время не казавшийся ничем особенным. Тогда Агате и в голову бы не пришло посвятить себя криминальной беллетристике. Во время войны ей было не до этого: она беспокоилась за Арчи, переживала за все ухудшавшееся здоровье матери и бабушки, содержать в порядке «Эшфилд» стоило тоже немалых трудов, да и в аптеке работы хватало, поэтому написание книги представлялось тогда просто забавой. Вспомним, что писательство для Агаты было давним хобби. Подобно Кларе и Медж, она писала рассказы и стихи. Долгое время ее влекло таинственное и зловещее, что отразилось, например, в одном из ее ранних стихотворений «В лесу»:
Безумная луна в сплетенье черных крон,
(И что-то темное ползет со всех сторон),
На стылой ветке лист висит не шевелясь,
Но мертвенная дрожь по веткам пронеслась,
Их судорога бьет, как исступленный пляс
(Вот что-то черное ползет со всех сторон),
И лист, измученный, изъеденный тоской,
Смеясь, срывает Смерть когтистою рукой.
Возможно, работа в аптеке среди всевозможных ядов навевала мысли о таинственных преступлениях и убийствах, — так появилось стихотворение «В аптеке», напечатанное в 1924 году в сборнике «Дорогой грез». Одно только перечисление и описание ядов уже вызывает трепет.
С эпохи Борджиа до наших дней унылых
Они своей не растеряли силы —
Мышьяк, и сулема, и синий аконит,
И смертоносный цианид!
В них исцеленье и успокоенье,
Источник силы, твердости залог, —
Но в голубом стеклянном заточенье
Злой умысел, и смерть, и преступленье
Таит аптечный пузырек!
В этом стихотворении просматривается нечто большее, чем романтический взгляд на аптеку и зловещие мысли, навеянные поведением странного провизора. Впервые недвусмысленно проявляется интерес Агаты к загадочным убийствам.
Тогдашняя пресса смаковала все таинственное и страшное и не упускала возможности преподнести читающей публике мельчайшие подробности сенсационного убийства, а специальные корреспонденты в утренних выпусках газет предлагали собственные версии и выводы. Такие заметки очень нравились тетушке-бабуле, и Агате приходилось читать их вслух. Сама Агата не была в восторге от подобного чтения — ее больше волновали загадочные причины, заставлявшие людей преступать общепринятые нравственные нормы. Кроме того, ее наверняка занимало, как преступник скрывает свою тайну. В детстве часто потешались над ее любимой фразой «Я не видела необходимости распространять информацию» (так она однажды ответила, когда ее спросили, почему же она не сказала, что горничная пробовала суп прямо из супницы перед тем, как родители вышли к обеду.) Эта случайно услышанная где-то малопонятная взрослая фраза явно пришлась по душе маленькой Агате. Она ведь была не похожа на Медж, умевшую из пустячного события сделать хороший рассказ. Ей был ближе Фредерик, который на вопрос, чем он занимался целый день, мог сказать: «О, ничем, совершенно ничем». Она предпочитала помалкивать, занимая себя собственными фантазиями. Ее интересовали методы и способы сохранения секретов, шифровка с помощью музыкальных и математических кодов, она увлекалась книгами-головоломками, загадками, а со временем и теоретическими работами по основам физики и химии.
Когда она была еще совсем маленькой, в моду вошли детективные истории, а к концу девятнадцатого — началу двадцатого века в печати появляется все больше и больше детективной литературы. В детстве Агата прочла «Холодный дом» Диккенса, романы Уилки Коллинза «Женщина в белом» и «Лунный камень», а также ранние рассказы Конан Дойла о Шерлоке Холмсе. Она была просто очарована детективным рассказом Энн Кэтрин Грин «Проклятый ларец». В 1908 году ее потрясла «Тайна желтой комнаты» Гастона Леру, длинная мелодраматическая история о покушении на убийство, в которой действует некая дьявольская, сверхъестественная сила, воплощенная в образе прекрасной молодой женщины, спящей в запертой спальне, причем все это как-то связано с некой страшной тайной. Кроме того, в «Тайне желтой комнаты» действует очень привлекательный герой, журналист Жозеф Рультабийль, молодой человек, чье происхождение окутано тайной; он преследует убийцу, конкурируя с высокомерным и зловещим профессиональным детективом Фредериком Ларсаном по прозвищу Большой Фред.
Однажды во время спора о каком-то детективном рассказе Медж в сердцах бросила, что Агате и такого не написать. Это сомнение вдохновило Агату — работа в аптеке ей успела здорово наскучить, и она решила попробовать, взяв за основу сюжета какое-нибудь трудное для раскрытия преступление. При этом важна была кажущаяся простота и обычность: «Я могла бы, конечно, взять какое-нибудь необычное убийство по совершенно необычным мотивам, но это не привлекало меня с художественной точки зрения». Ей хотелось загадки, подвоха: «Весь смысл в том, что должен быть кто-то, кого подозревают, потом вы обнаруживаете, что он никак не может быть подозреваемым, что он просто не мог совершить преступление. Но тут-то и оказывается, что именно он его и совершил». А для такого расклада нужны подходящие герои. В детективе уже не обойдешься действующими лицами, списанными со знакомых, как в «Снеге над пустыней». Остро встала проблема главного героя. Ее привлекал образ сыщика, похожего на Рультабийля. В конечном счете она решила, что это будет бельгийский эмигрант; как она вспоминала в «Автобиографии», в то время в Торки было полно бельгийских эмигрантов, которые хотели жить в покое, «копить деньги, копаться в своих садиках и что-нибудь выращивать по своим собственным методам». Детектив должен был быть умен, внимателен, наблюдателен, носить впечатляющее имя и обладать определенными знаниями преступной среды и преступников. Агата сделала Эркюля Пуаро отставным офицером бельгийской полиции. Как и Ларсан, он делает свое дело с артистизмом и не без форса. Было много предположений о «родословной» Пуаро в произведениях Агаты. Указывали на некоего Эркюля Попо, бывшего сотрудника службы безопасности в Париже, персонажа книг Мари Беллок Лаундс, или на Фламбо, бывшего грабителя, ставшего детективом, — героя Честертона. Другие называли Эжена Вальмона, «бывшего шефа детективного отдела в правительстве Франции», которого отличало необычное сочетание тщеславия и терпимости, добродушно презираемое англичанами и особенно английской полицией. Вальмон был творением Роберта Барра, опубликовавшего рассказы о нем в 1904—1905 годах. Критик Франсуа Ривьер связывает возникновение имени Пуаро с неослабленным интересом Агаты к еде и стряпне, поскольку по-французски созвучное слово обозначает лук-порей. Уже к концу ее жизни Агату спросили, что она думает по поводу всех этих теорий. Писательница смутно припоминала Вальмона, но не смогла назвать ничего, что бы напрямую повлияло на ее героя. На самом деле Пуаро был целиком и полностью порождением ее фантазии. Он не был французом, потому что будущая писательница довольно долго прожила во Франции и на французов насмотрелась, а хотелось чего-нибудь незнакомого, экзотического. Бельгийцы же на момент первого появления Пуаро были даже в моде («храбрая маленькая Бельгия, оккупированная немцами»), о них снисходительно говорили, что пусть они не так умны, как французы, зато не так хитры, как датчане. Пуаро отличался умом, своеобразным характером, нелепыми привычками, роскошными усами и странной яйцевидной головой. И несмотря на всю его карикатурность, им можно было восхищаться. Не так уж и важно, откуда именно он взялся — что-то в нем заимствовано из других произведений, переработанных подсознанием Агаты, что-то создано ее собственным воображением. Важно то, что экстравагантный персонаж появился и оказался достаточно правдоподобен, чтобы зажить собственной жизнью.
Агата то принималась за работу над своим детективом, то откладывала его; написав, разделила на главы, потом напечатала на старой машинке Медж. Она очень старалась и, дойдя примерно до середины, так устала, что попросту не знала, что делать со своим сюжетом дальше. Тогда Клара посоветовала ей взять рассказ с собой в двухнедельный отпуск. Там, в Дартмуре в «Муленз-отеле» и было дописано «Таинственное происшествие в «Стайлз». По утрам Агата писала, после обеда гуляла и обдумывала следующую часть книги, ужинала, спала по двенадцать часов, а утром снова садилась писать. За эти две недели работа была закончена; она привезла домой черновик, подправила его, добавив «про любовь» на манер популярных тогда детективных романов, и послала в печать. Сначала Ходдеру и Стоутону — оттуда рукопись прислали назад, потом еще куда-то — тоже вернули, Мэтьюэну — с тем же результатом. Наконец, она отправила книгу Джону Лейну в издательство «Бодли Хед», где рукопись надолго канула в неизвестность.
Агата очень быстро забыла об этом. Арчи к этому времени перевели на работу в Лондон, в министерство военно-воздушных сил. Началась ее настоящая замужняя жизнь, война закончилась, а сама она обнаружила, что ждет ребенка. Агата изумилась и обрадовалась: «Подсознательно я все время мечтала о ребенке. После каждого отпуска Арчи я испытывала глубокое разочарование, не обнаруживая никаких обнадеживающих симптомов, и в этот раз уже и не ждала ничего». Она проконсультировалась у известного в Торки доктора Стабба и, несмотря на его фамилию1 (а коллеги доктора, кстати, звались доктор Карвер2 и доктор Куик3) и тошноту по утрам в течение всех девяти месяцев, 5 августа без особых проблем родила девочку, названную Розалинда Маргарет Кларисса. Ребенок родился в «Эшфилде».
Агата по-прежнему любила свой «Эшфилд»: хоть там и не было моря, зато был сад и милые, с детства знакомые вещи, а главное — там была Клара! В Лондоне у Агаты почти не было друзей, а устраивать приемы или позволить себе частые ужины в городе или танцевальные вечера им с Арчи не позволяли средства. В Торки все оказалось гораздо проще. «Эшфилд» был просторен, там хватало старинных друзей, с которыми можно было организовать веселый пикник на лужайке или устроить импровизированную вечеринку. Например, однажды Агата устроила в «Эшфилде» «пуделиный прием», на который все гости пришли одетые собаками, исключение сделали только для Клары — ей было разрешено нарядиться бабочкой. Агата была в головном уборе из каракуля и в смокинге Арчи с прицепленным сзади длинным хвостом.
Как относился к таким проделкам Арчи? Как видно из его писем, он и сам был веселым и беспечным молодым человеком — развлекал дочку, а позже и ее школьных подружек шутками, играми и чудесными подарками, но так же легко поддавался тревоге и беспокойству. Агата говорила, что он недостаточно эмоционален, но скорее всего, это была просто маска. Арчи наверняка часто раздражался, ведь синусит — болезнь довольно изматывающая, к тому же у него были проблемы с пищеварением. Агата вспоминала, что часто, придя вечером из министерства, он не мог ничего есть, но, полежав несколько часов, заявлял, что ему хочется чего-нибудь сладенького, с патокой, всякий раз повергая ее этим в изумление. Арчи бесстрашно воевал во время войны, демонстрируя чудеса храбрости, быстроту реакции, за что получил свои награды и был неоднократно упомянут в сводках боевых действий. Война явилась долгим, тяжелым, утомительным трудом, она украла его беспечную юность, до срока сделав Арчи серьезным и степенным. Ему пришлось слишком быстро стать взрослым. Но сидевший в нем юный изголодавшийся сорванец требовал вкусненького, ему хотелось сладкой и густой патоки, чтобы ублажить свой больной желудок и резким вбрасыванием глюкозы взбодрить свой на самом деле ослабленный организм.
Агата многое прощала ему. Она понимала Арчи и позже описала в своих книгах те трудности, с которыми мужчины его возраста и темперамента столкнулись в повседневной жизни после окончания войны. Самой ей было куда легче приспособиться к изменившимся условиям и другому темпу жизни, и даже неожиданная беременность не выбила ее из колеи. Через две недели после рождения Розалинды она вернулась в Лондон, чтобы найти няню и служанку, а также подыскать меблированные комнаты, где они могли бы пожить до тех пор, пока не найдут более подходящее жилье и не обставят по своему вкусу. И все ей удалось, хоть и не без труда.
В конце войны Арчи уволился из ВВС и решил устроиться работать в Сити. С вакансией проблем не было — многие крупные фирмы испытывали к концу войны нехватку сотрудников и охотно предлагали должности бравым и энергичным молодым офицерам, однако это вовсе не значило, что им хорошо платили. Первая работа приносила Арчи лишь 500 фунтов в год плюс его наградные, 100 фунтов в год, и ежегодные 100 фунтов, которые продолжали выплачивать Агате компаньоны ее покойного дедушки. Этого только-только хватало на жизнь. По сравнению с довоенным временем цены на жилье и продукты выросли неимоверно, но держать няню и кухарку либо горничную считалось насущной необходимостью (в отличие от автомобиля, почитавшегося неслыханной роскошью).
И все-таки Агата была счастлива. Случайно она узнала, что в том же доме, Эддисон-Мэншинз, где они снимали квартиру под номером 25, сдается необставленная квартира номер 96. Решение было принято мгновенно. Отделка новой квартиры стала для них источником ежедневных радостей. Она всю жизнь с упоением занималась устройством своего жилья и покупкой мебели. На этот раз они с Арчи с помощью декоратора и маляра оклеили и выложили плиткой ванную комнату в красно-белых тонах. Друг Арчи из ВВС и его сестра помогли выкрасить стены в гостиной блестящей бледно-розовой краской и, к ужасу декоратора, оклеили потолок черными глянцевыми обоями с цветами боярышника. Комнату Розалинды выкрасили в светло-желтый цвет, пустив вдоль фриза изображения разных животных. Портьеры и гардины не очень подходили к цвету стен, но Агата храбро пустила ту же ткань на обивку мебели, памятуя, что «нельзя допускать никакого диссонанса». Она сохранила записи расходов на отделку квартиры — кое-что оплачивала она, кое-что Арчи. Он, например, купил бордюр для комнаты Розалинды и кровать, а Агата — матрац и мясорубку. Установку телефона (четыре фунта стерлингов) оплатил Арчи, и эта сумма была отнесена в счет хозяйственных расходов. Купить пианино не было возможности, а старое осталось в «Эшфилде», который, как и прежде, играл в Агатиной жизни особенную роль.
Год 1919 стал годом Агатиного счастья. Она нашла и прелестно обставила квартиру, ее радовала забавная и смышленая дочка, восхищал муж и не огорчала прислуга. Она была молода и привлекательна, вся семья здорова, и денег худо-бедно хватало. Но мало того, год принес еще один сюрприз. Как раз перед переездом в новую квартиру Джон Лейн попросил ее зайти и обсудить машинописный текст «Таинственного происшествия в «Стайлз», которой она послала в «Бодли Хед» два года тому назад.
Это событие навсегда осталось в памяти Агаты Она описывает Джона Лейна, «маленького человечка с белой бородой», который сидел в комнате, увешанной картинами елизаветинских времен, и сам с кружевами вокруг шеи был похож на старинный портрет. Агата осталась довольна этой встречей с опытным профессиональным издателем. Джону Лейну понравилась ее книга, хотя он и предложил некоторые незначительные поправки. Да, он напечатает книгу и выплатит Агате десять процентов потиражных за каждый из проданных сверх двух тысяч экземпляров в Англии и сверх тысячи экземпляров в Америке, а также половину суммы от продажи прав на публикации в периодике или постановки. Кроме того, издательство «Бодли Хед» получит первоочередное право на публикацию ее следующих пяти книг по своему выбору. Только позже, став популярным автором и узнав истинную цену своего имени, Агата поймет, что Джон Лейн просто воспользовался ее неопытностью.
Отношения писателя и издателя — всегда ловушка, что первая встреча показала яснее ясного. Джон Лейн заключил кабальную сделку с начинающим автором, который радовался самой возможности напечататься и еще не представлял, что таким путем можно заработать хорошие деньги. Агата согласилась переделать последнюю главу, изменив сцену в суде на разговор между Пуаро и Гастингсом в библиотеке. Права на публикацию «Таинственного происшествия в «Стайлз» были уступлены Лейном другому издательству, «Уилки таймс», за пятьдесят фунтов, половину из которых получила Агата. Книга вышла в Америке в 1920-м, а в Англии в 1921 году. Агата посвятила ее Кларе.
В 1919 году, вскоре после рождения Розалинды, от сердечной недостаточности после тяжелого бронхита в возрасте девяноста двух лет умерла тетушка-бабуля. С ее смертью прекратились последние выплаты от разорившейся американской фирмы «Чафлин» — той самой, где одним из компаньонов был Агатин дедушка Натаниэл, — и, естественно, Агате, Кларе и Медж стало намного труднее содержать «Эшфилд». Арчи первым предложил продать дом, чтобы облегчить жизнь Кларе, а когда Агата снова запротестовала, предложил ей написать еще одну книгу. Хотя сама она таким путем заработать не рассчитывала, ей было приятно, что муж не считает ее писательские попытки простым баловством.
Следующим произведением Агаты стал шпионский триллер. Толчком к написанию послужил услышанный в закусочной «Эй-би-си» спор, в котором прозвучавшее имя «Джейн Фиш» поразило Агату своей необычностью. Так появилась на свет Джейн Финн, неуловимая особа, получившая в середине войны поручение — доставить важные документы, за которыми охотятся различные группировки. Главные герой и героиня романа — парочка «молодых авантюристов», Томми и Таппенс (сначала Агата так и назвала роман), оставшиеся без работы после увольнения из армии; изобретательные, любящие, не очень искушенные в житейских делах, неугомонные и озорные, особенно Таппенс. Роман интересен главным образом потому, что в нем впервые разрабатываются две важные темы, которые будут фигурировать во многих произведениях Агаты: поиск некоего важного секрета и впечатляющий образ таинственного и могущественного субъекта, способного купить любое количество информации и оружия, поехать в любое место и повлиять на любого человека. Эта мрачная фигура, вожделеющая мирового господства, — один из самых жутких ее персонажей, в то время как владелец секрета обычно либо простая пешка, не подозревающая, в какую игру ее втянули, либо, как в данном романе, проницательный и опытный детектив, олицетворение сил добра.
Джон Лейн принял второй роман Агаты, «Таинственный противник», для публикации в 1922 году. Он заплатил ей пятьдесят фунтов, хотя какую их часть составила доля от продажи прав на публикацию в периодике, а какую — процент от тиража — понять из «Автобиографии» совершенно невозможно. Большей поддержкой, чем банковские чеки от Джона Лейна и «Уилки таймс», была сумма, полученная от Брюса Ингрема, редактора «Скетча», который заказал ей серию рассказов о Пуаро для своей газеты. Она начала писать эти рассказы в 1921 году и параллельно сочиняла еще один детективный роман, «Убийство на поле для гольфа», в основу которого легло действительно происшедшее в те годы загадочное убийство во Франции; в этом последнем явно просматривается влияние многочисленных французских детективных рассказов, прочитанных Агатой. Однако как раз в это время работу ей неожиданно приходится прервать.
Дело в том, что брат Агаты, беспутный Монти, после многолетних немыслимых скитаний по всей Британской империи наконец собрался домой. В 1901 году после смерти Фредерика он наведывался в «Эшфилд» в отпуск, затем вернулся в свой полк в Индию, где, достигнув совершеннолетия и получив наследство по завещанию Натаниэла, зажил в свое удовольствие. Денежки закончились очень быстро, но, увязнув в долгах, он не угомонился, а перебрался в Кению и решил заняться сельским хозяйством, однако вместо этого, забросив свою землю, взятую под честное слово, проводил время в охоте на слонов и других развлечениях. Вестей от Монти почти не было, если не считать нерегулярных, но щедрых подарков из Индии матери и сестрам — шелка и украшений, а также нескольких телеграмм с требованием срочно выслать деньги в Африку.
В конце 1910 года семья прилагает все усилия, чтобы найти Монти, и узнает, что он перебрался в Уганду, где «невероятно популярен», однако сильно страдает от безденежья. В 1911 году он задумал амбициозный проект перевозок грузов на малых судах по озеру Виктория. Он прислал Медж письма поддержки от многочисленных друзей-энтузиастов и попросил у нее финансовой помощи. Уверенная, что Монти наконец остепенился, Медж оплатила ему приезд в Англию и дала денег на постройку первого судна, «Батенга», на верфи в Эссексе. Монти занялся проектом с ужасающей расточительностью: «Батенга» была отделана изнутри тиком, эбеновым деревом и слоновой костью, для нее был закуплен огнеупорный фарфор и изящная стеклянная посуда, а форму для капитана Монти заказал у дорогого портного. Между визитами на верфь Монти обычно ездил в Лондон, где останавливался в роскошном отеле на Джермин-стрит и тратил огромные деньги и на собственные нужды — покупал себе шелковые пижамы, лучший китайский чай и т. п., — и на подарки матери и сестрам: так, он подарил Медж сапфировый браслет и роскошную вечернюю сумочку, приобретя это на ее же деньги. Семья отчаялась увидеть «Батенгу» наконец спущенной на воду.
Возможно, проект и закончился бы успешно, но когда судно уже было готово к отправке в Африку, разразилась война, и его за бесценок продали правительству. Монти вернулся в армию и записался в полк Королевских африканских стрелков. Среди приятелей-офицеров он был известен под кличкой «задавака Билли», и только годы спустя от одного из них Агата узнала о «подвигах» брата. Монти чуть не попал под военный трибунал, поскольку настаивал, чтобы его конвои сделал привал именно в том месте, где предполагалось дать бои немцам. Вышестоящий офицер не согласился и стал обвинять Монти в неподчинении, когда вдруг появился большой отряд немцев, завязался бой и стрелки потерпели поражение. Трибунала, к счастью, там не оказалось, а сражение стало известно как «битва Миллера». Во время африканской кампании Монти был ранен и позже с большими трудностями доставлен в госпиталь, поскольку неоднократно сбегал из санитарного поезда. Как рассказывал Агате один полковник, «каждый раз они его клали с одной стороны, а он вылезал с другой…». Он сбежал из госпиталя через три дня и, хотя был еще очень слаб, продолжил свои бурные и беспорядочные похождения. «Псих, — говорил о нем полковник. — Старатель-одиночка».
Теперь, спустя четыре года после войны, ставший инвалидом Монти направлялся домой, и надо было его встретить. Однако оказалось, что Агата в этом участвовать не сможет Еще одно обстоятельство заставляет ее прервать работу над детективами: выяснилось, что вместе с Арчи они уезжают на целый год из Англии путешествовать по территориям Британской империи.
