Красная жатва

Красная жатва

Красная жатва — первый детективный роман Дэшила Хэммета, образец крутого детектива.

О романе

Красная жатва (Red Harvest) — первый роман Дэшила Хэммета, ставший образцом крутого детектива. Впервые был опубликован с ноября 1927 по февраль 1928 года в виде четырех частей в журнале Черная Маска (Black Mask). Деление было следующим:

Чистка Отравилла (The Cleansing of Poisonville),

Разыскивается преступление — Мужчина или женщина (Crime Wanted — Male or Female),

Динамит (Dynamite) и

19-ое убийство (The 19th Murder).

В 1929 году Хэммет переработал истории, объединив их в единый роман.

Красная жатва. ОбложкаКритики указывают, что основой для романа послужили события в шахтерском городе Бьютт (Butte) (Монтана, США), где для разгона забастовок рабочих было нанято агентство Пинкертона, а Дэшил Хэммет будучи на службе в детективном агентстве сам участвовал в этих акциях.

Рассказ в романе ведется от первого лица, с преобладанием диалогов, которые придают ему эффект легкости, дополненное комментариями с черным юморком. Сюжет и образы главных героев утрированы, что придает роману сходство с мультипликацией.

Ряд критиков предлагают трактовать роман как аллегорию, где главный герой подобно персонажам классических произведений спускается в Ад, чтобы навести там порядок. На выход романа откликнулись и французские экзистенциалисты, чью реакцию обобщил Андре Жид, словами, замечательное произведение, последнее слово жестокости, цинизма и ужаса.

Сюжет

Действие романа разворачивается в 20-е годы прошлого века в крохотном американском городке Берсвилл, который в шутку все называют Бесвиллом. На английском языке игра с названием города превращается в каламбур: PersonvillePoisonville (от poison — яд). По просьбе редактора местной газеты Дональда Уилсона, в городе появляется безымянный сотрудник детективного агентства Континентэл, которого Хэммет так и не называет по имени. После прибытия он узнает, что Уилсон убит. Детектив выясняет, что в реальности городом управляет коммерсант Элихью Уилсон, отец убитого редактора, который для подавления бунтов поднятых рабочими нанял гангстеров, которые сперва успешно подавили бунт, но вскоре рабочие вновь подняли восстание.

За власть над городом борются несколько гангстерских группировок, и коррумпированная полиция. Детективу удается натравить группировки друг на друга, в результате они уничтожают сами себя. После введения национальной гвардии и окончательной зачистки города от бандитов, сыщику предлагают освободившееся место шефа полиции, но он отказывается и уезжает.

Экранизации

Первая экранизация романа вышла еще в 1930 году, но оказалась крайне неудачной.
В 1960 году Акира Куросава использовал сюжетный ход романа в своем фильме Телохранитель, хотя сам Куросава говорил, что сходство случайно и на него большее влияние оказал роман Стеклянный ключ. Действие было перенесено в Японию XIX века, где самурай стравливал и таким образом уничтожал противоборствующие группировки. Некоторое время над сценарием по роману Хэммета работал Бернардо Бертолуччи, но до съемок дело не дошло. Зато фильм снял Серджио Леоне, который используя сюжет фильма Куросавы снял вестерн За пригоршню долларов. Японский режиссер выиграл процесс против американского режиссера за нарушение авторских прав и получил 15% прибыли от мирового проката картины.

В 1990 году братья Коэны во время съемок фильма Перекресток Миллера используют элементы из романа Хэммета, а в 1995 году американский режиссер Уолтер Хилл покупает права на римейк, и снимает блестящую экранизацию под названием Герой-одиночка с Брюсом Уиллисом в главной роли.

Из статей

Первый роман Дэшила Хэммета

В 1929 году после выхода рассказа Липучка ознаменовавшего начало крутого детектива Дэшил Хэммет (Dashiell Hammett) публикует свой первый роман — Кровавая жатва (Red Harvest).

В романе безымянный герой, по кличке Оперативник, сотрудник агентства Континентал, расследовав причину и найдя виновника убийства редактора газеты Дональда Уилсона, не останавливается на этом. Он уже в курсе того, что в Отервилле (остряки его именуют Отравиллом; это переводческая версия игры словами, которую Хэммет использует во многих своих произведениях), этом уродливом городе с населением в сорок тысяч человек, лежащем в уродливой впадине меж двух уродливых гор, сверху донизу пропитанных угольной пылью, власть вышла из-под контроля некогда всемогущего Илайхью Уилсона и принадлежит двум кланам — один возглавляет бандит Талер по кличке Шепот, другой — шеф местной полиции Нунан.

И даже трусливое требование клиента — Илайхью Уилсона прекратить расследование не может помещать герою: По договору я должен очистить ваш город как следует, и я это сделаю… Вы повязаны. Чек заверен, приостановить выплату не удастся… Теперь моя очередь развлекаться. На развлечения у меня есть ваши десять тысяч. Они пойдут на то, чтобы распотрошить Отравилл от адамова яблока до пяток… Отравилл созрел для жатвы. Это работа мне по душе, и я ею займусь.

Метод оперативника прост, но очень рискован. Иногда хорошо работать по плану. А иногда лучше просто просто помешать палкой в болоте. Только при этом надо ухитриться остаться в живых, — откровенничает он с новым приятелем. — … Моя игра в том, чтобы Нунан и Шепот были на ножах.

Внедряясь в обе группировки и оказываясь своим для каждой из них, оперативник нарушает сложившееся в городе статус кво и вынуждает обе стороны схватиться за оружие. Катализатором войны на истребление являются различные документы, добыча которых — результат незаурядного сыщицкого таланта оперативника.

Тот же метод взрывания бандитских шаек изнутри демонстрирует Оперативник в повестях 106 тысяч за голову и Большой налет.

Как принято у всех без исключения героев Хэммета, лично рассказывающих о своих подвигах, повествование окрашено грубоватым и едким юмором, самоиронией и бравированием опасностью. Если бы расправились только с этой орясиной, — комментирует оперативник очередную драку, — я бы не возражал. Но страдать придется нам с Джеком, а это уже обидно. Мы можем потерять Рыжего, он для нас слишком ценен. Мы будем спасать осла от награды, причитающейся ему за упрямство, и из нас сделают отбивные. Какая несправедливость…

Американская экранизация романа вышедшая в 1930 году была крайне неудачной, но в 1960 Акира Куросава положил идеи романа в основу сюжета своего фильма Телохранитель, перенеся место действия в Японию XIX века. А когда Серджио Леоне уже основываясь на сюжете Телохранителя снял свой знаменитый вестерн За пригоршню долларов Куросава выиграл в суде 15% от прибыли в связи с нарушением авторского права. В 1995 году Уолтер Хилл еще раз воплотил историю безымянного героя в фильме Герой-одиночка с Брюсом Уиллисом в главной роли.

Вестерн и детектив

Первый роман Дэшила Хеммета — Кровавая жатва (1929) давал широкую картину гангстеризма, с его необузданностью, жестокостью, безнаказанностью. Он рассказывает о власти гангов — организованных банд преступников, в руках которых оказывались целые города.

Кровавая жатва во многом была сродни вестерну, с той разницей, что место шерифа занял одиночка-детектив, вступивший в единоборство с сотнями врагов, имеющих в своей власти деньги, полицию, весь чиновничий аппарат. Победа детектива поэтому становилась сказочно героической, мифической, что также лежало в канонах жанра вестерна.

Вестерн, как и черный детектив, содержал в себе элементы эпоса. Эпичность эта выражалась не только в «нечеловеческой» силе и непобедимости героя, но также и его моральной позиции. Он боролся с преобладающими силами зла и, главное, самостоятельно решал, что является злом, а что добром. В детективе и вестерне феномен наблюдения — действие, поступок, выражающий не только сюжетную акцию, но и характеры героев. Таким образом, в самой литературной структуре детектива и вестерна заложена была кинематографичность, что и привело к расцвету этих жанров на экране.

В основе детектива и вестерна похожие схемы — преследование человека, находящегося вне закона, антагонистический дуэт главных героев, временный успех преступника (или банды) и конечное поражение преступника (или банды). Характеры героев заранее обусловлены, так же как заранее предопределены их позиции в той или иной ситуации (выбор уже сделан!). Им не предоставляется ни времени, ни возможности для психологического развития. Литературные способы самораскрытия героя здесь не имеют прав, все заменяет поступок. И даже слово функционально подчинено в этих жанрах действию. Как только оно, слово, начинает жить самостоятельно, возникает неподвижность, действие останавливается, образуется пустота.

Наряду со сходством существует и серьезная разница между детективом и вестерном. Если для вестерна необходимы историческое отдаление событий, большие пространства, дневной свет, массы людей, лошади (не только как средство погони или локальный колорит, но и как элемент мифа), то детектив любит замкнутые, камерные пространства, городской пейзаж, ночное освещение, небольшой ансамбль участников. Как правило, декорум детектива грустный, многозначный, душно-тесный.

Авторы черного романа сблизили оба жанра с гангстерским фильмом 1930-х годов, главным образом, изменили характер Великого детектива. Интеллектуального героя, деликатного мудреца и джентльмена, каким был классический Шерлок Холмс, он заменяет, человеком действия, героем поступка, принимающим правила игры своего противника. Великий детектив становится участником драк, не выпускающим пистолеты из рук, он говорит на жаргоне, любит выпить, не только хорошо знает механизм гангстеризма, но и умело использует сам его возможности.

В старых детективах: общественная миссия сыщика была ничтожной, почти нулевой. В черном романе она приобрела значительные масштабы. Герой теперь не только совершал акт справедливости, находя виновного, но и выступал критиком общества, его социальных, нравственных и политических законов. Такого типа герой не мог быть аутсайдером, пришельцем со стороны. Он вырос на той же почве и не мог изолироваться от атмосферы насилия, которая была столь характерна для Америки тех лет, Америки жестокого экономического и политического кризиса.

Добро с кулаками

С конца 20-х годов западный детектив оказывается в нашей стране под своеобразным запретом. Во-первых, фигура сыщика, будь он профессионалом или любителем, вызывала отрицательные эмоции у тех, кто отвечал у нас за литературный репертуар. Ведь он защищал чуждый нам буржуазный закон и порядок, в то время как мы заучивали простую истину: там, на Западе, нет и не может быть истинного закона и справедливости. Во-вторых, пропагандируемая детективным жанром идея торжества закона над теми, кто осмеливается на него посягать, не находила живого отклика у граждан самой свободной страны в мире, сжатой тисками Большого Террора. Сталинский закон был по своей сути беззаконием, а его служители — организованной преступной группой. В такой ситуации детектив с его системой ценностей терял всякий смысл. Сама Дороти Л. Сейерс, будучи, кстати, неплохим теоретиком детективного жанра, в одном из эссе отмечала, что детектив может процветать лишь в странах демократических и, наоборот, приходит в упадок или вовсе исчезает в державах тоталитарных Не только сталинская Россия, но и Италия Муссолини, Германия Гитлера, Испания Франко не знали, что такое детектив.

Еще совсем недавно, готовя к печати очередной детективный сборник, издатели во что бы то ни стало пытались подчеркнуть отчетливо выраженное социально-критическое начало в предлагаемых советскому читателю текстах. Критическое, разумеется в смысле критики безобразий, порожденных псевдодемократией Запада, где алчности капиталистических акул соответствует обездоленность всех прочих членов общества. Казалось бы, с этой точки зрения Дэшил Хемметт был идеальным автором для наших издателей. Однако и его всерьез публиковать стали лишь недавно. Привередливых литературных чиновников не устраивало у него многое, и в первую очередь акцент на теневые стороны действительности. Получался парадокс: книги западных авторов, избегавшие острых социальных конфликтов, отвергались за апологетику, произведения, обращенные к социальным язвам, пугали натуралистичностью.

Хемметт был последовательным противником того детектива-загадки, что выступал законодателем моды в детективном царстве-государстве с незапамятных времен. Роман Хемметта Красная жатва (1929) — яркий образец предпринятой им атаки на Канон. Поклонников конандойловской детективной модели этот роман явно разочарует. Книга может показаться неудачей — логически-аналитиское начало у Хемметта ослаблено, отодвинуто на второй план. Но если не искать у Хемметта того, что его порядком раздражало у собратьев по детективному цеху, то окажется, что за лихими подвигами оперативника из частного детективного агентства Континентэл, за десятками погибших в обильной красной жатве развернувшейся вовсю в вымышленном американском городе, возникают серьезнейшие социальные и нравственные проблемы, не дающие покоя и нам казалось бы живущим в совершенно иных условиях, чем Америка конца 20-х.

В интеллектуальном детективе Конан Дойла, Агаты Кристи и многих их единомышленников расследование убийства было удивительно уютным и прямо-таки приятным занятием. Сыщик, блистая проницательностью и эрудицией, уверенно распутывал клубок криминальной интриги, а жертва, как ни запутывала следы, ничего не могла противопоставить неутомимому борцу со злом и на последних страницах капитулировала. Сыщику не грозили никакие опасности. На его стороне был закон, и туповатые полицейские в финале появлялись вовремя, чтобы препроводить разоблаченного негодяя куда следует. Хемметт одним из первых в детективном жанре обратил внимание на то, что порой дело не в том, чтобы распознать виновника, а в том, чтобы добиться его осуждения. Он показал, что в просвещеннейшем американском обществе не борец со злом, но злоумышленник находится в привилегированном положении, если вовремя заручился поддержкой правильных людей. Закон прогнил — и оперативник Хемметта воюет со злом на свой страх и риск, не брезгуя ничем.

Возникает заколдованный круг. С организованной преступностью не удается бороться официальными методами и способами, но самодеятельность оперативника, действующего поверх законов, порождает новое насилие, новое зло. Проблема знакомая. Не раз на протяжении мировой истории (в особенности в нашем столетии) стремление поскорее дать восторжествовать Добру выливалось в импульс поскорее уничтожить носителей Зла. Но, словно в насмешку над здравым смыслом и предначертаниями кабинетных пророков, зло, по мере приближения к нему с оружием в руках, меняло очертания, утрачивало четкие границы. Стоит уверить себя, что ты бескорыстно служишь всеобщему благу, как в список дрянных людей (саботажников, диверсантов, расхитителей и прочих врагов народа) попадают все новые и новые люди, счет уже идет на миллионы, пока сам народ не оказывается врагом народа.

Добро с кулаками имеет свойство перерождаться в зло. Демократическое общество, памятуя об этой опасной тенденции, держит под контролем своих борцов со злом. Но именно это обстоятельство, как ни печально, дает неплохие козыри мафии, умело пользующейся теми слабостями демократических укладов, имя которым уважение к закону. Мафия любит демократию, ибо в тоталитарных обществах у нее нет шансов — там государство само по себе есть вид гангстерского объединения и, сосредоточив в своих руках бесконтрольную власть, не терпит конкурентов. С другой стороны, мафия губит демократию, разлагает ее изнутри, разъедает демократические институты, делая их орудием достижения собственных, антидемократических целей. Разрастание мафии подрывает доверие широких масс к демократии с ее сверхтерпимостью, вызывает упования на твердую линию и чрезвычайные меры во имя скорейшего торжества Добра…

Если отвлечься от достаточно простой фабульной схемы Красной жатвы, то начнет вырисовываться тот второй план, что в скрытом виде присутствует в прозе Хемметта: напряженные, окрашенные горечью размышления писателя о судьбе общества, где слишком велик разрыв между теорией и социальной практикой, между формальными свободами и реальным и весьма жестким принуждением.

Хемметт предложил совершенно новое направление в жанре, вызвав к жизни множество подражаний, приобрел немало поклонников (в том числе и среди интеллектуальной элиты Америки и Западной Европы), но, несмотря на его инвективы, интеллектуальный детектив не почил в бозе. Доказательством жизнеспособности этой старшей линии развития жанра служит творчество неувядаемой Агаты Кристи, верой и правдой прослужившей детективу пятьдесят с лишним лет. Хемметт пользовался успехом, ибо ставил острые социальные проблемы. Сила Агаты Кристи была как раз в обратном: она предлагала читателям элегантные и хитроумные ребусы. Ее романы и рассказы обладали удивительным даром успокаивать, отвлекали от будничных забот и потрясений. Литературоведы никогда не принимали всерьез это терапевтическое свойство художественной прозы, между тем как способность отвлекать развлекая — качество не менее полезное, нежели умение стимулировать работу мысли.

Оцените статью
Добавить комментарий