Алек Лимас

Разведка в изображении Джона Ле Карре — это перевернутый мир, где правят ложь и недоверие, где действуют вовсе не романтики, окрыленные светлыми идеалами. Это еще и игра тайных чиновничьих амбиций, ставка в которой — не потеря служебного кресла или престижа, а человеческая жизнь, в подавляющем большинстве чужая.

Для Ле Карре эта ситуация противоестественна. Он суровый и беспристрастный летописец того состояния мира, которое было названо холодной войной. На этой войне, как и на любой другой, многие люди гибли бессмысленно и бесполезно.

Человек, не по своей воле ставший одиноким, оказывается в жестоких и неумолимых тисках обстоятельств. Но у Лео Гартинга хотя бы есть благородная цель разоблачить Карфельда, бывшего нацистского преступника (В маленьком городке на Рейне). А старый разведчик Алек Лимас (Шпион, пришедший с холода) на склоне карьеры превращается в беспомощную игрушку тех сил, к которым всю сознательную жизнь ощущал если не привязанность, то хотя бы профессиональное братство.

Лимаса цинично предают коллеги и начальник, а он до последнего момента просто не может себе такого представить. Почти до самого финала ему не дано постичь всю меру цинизма и жестокости Контролера, расчетливого и бесчувственного человека, привыкшего разменивать людей, как пешки на шахматной доске, сидя в безопасном уютном кабинете или на заднем сиденье служебного лимузина.

Лимас всю жизнь работал на холоде, на грани смертельной опасности и ощущает стихийную, если угодно, чисто классовую неприязнь к тем, кто состоит в клубах, носит дорогие галстуки, дорожит реноме спортсмена и делает карьеру в разведке, ведя служебную переписку. Заметим не без ехидства, именно так делал свою карьеру Йен Флеминг, создатель Джеймса Бонда.

Но не любя Контролера и ему подобных, Лимас просто не способен им не доверять, ибо они — джентльмены, несмотря на все их недостатки.

shot-from-movie-spy-who-came-in-from-the-cold

Лимас зорко видит, что Контролер давно утратил все человеческое. Он — чистая функция, маска, фантом. Он не живет, а старательно исполняет роль, заученную до автоматизма: Все та же нарочитая отрешенность, все те же старомодные выражения, та же боязнь сквозняков плюс учтивость, соответствующая догмату, выработанному за тысячи миль от всего, чем жил Лимас. Та же молочно-белая улыбка, та же деланная скромность, та же конфузливая приверженность стилю поведения, который сам он якобы находил смешным. И та же банальность во всем.

Еще более резкое неприятие вызывают высокопоставленные британские дипломаты Бредфилд и де Лайл у другого пролетария разведки — Тернера. Но тому легче — дипломаты из другого ведомства, им положено не верить. Но вот бедняга Лимас, привыкший иметь дело с ложью, обманом и предательством, исходя из собственного профессионального опыта и элементарной логики, не должен доверять Контролеру, но Лимас ему верит, ибо Контролер воплощает собой ведомство, которому Лимас преданно служил много лет.

Даже в самой структуре повествования практически с самого начала расставлены своеобразные сигналы опасности для Лимаса, которые тот замечает много позже, чем нужно: теоретические построения Контролера, слишком большая сумма денег, обещанная Лимасу за операцию, демонстративное отстранение от операции Джорджа Смайли, самого достойного и порядочного сотрудника Цирка и так далее.

Сквозной образ романа — Берлинская стена, символ разъятости, расколотости современного мира. Но стена существует не только между государствами. Она разделяет не только Лимаса и Мундта, Лимаса и Контролера, но и любящих друг друга Лимаса и Лиз. Они продолжают горячо спорить даже на последнем своем жизненном рубеже. Ле Карре вовсе не стремится установить, кто из них прав. Его, очевидно, страшит крайняя политизация мира, порождающая слепую и могучую силу, подхватывающую и несущую людей навстречу гибели, как внезапно напавший смерч.

Трагический парадокс Лимаса в том, что будучи дисциплинированным исполнителем, он продолжает оставаться человеком. Он нуждается не только в вере в правоту своего дела, но и в любви, в участии.

Действительно симпатизирует Римеку и искренне переживает его гибель. Он, как и Смайли, не утратил чувство страха и боли, чувство ответственности за другого. Именно поэтому он повторяет ошибку Римека, доверяясь Лиз. Лимас гибнет, но он гибнет ЧЕЛОВЕКОМ…

Во всех своих политических детективах Ле Карре безжалостно развенчивает распространенный миф о загадочной романтической профессии разведчика. Рыцари плаща и кинжала, ведущие тайные бои во имя идеалов свободы и демократии, — это лишь красивая сказка для восторженных мальчишек и девчонок. В деятельности Лимаса, Тернера и Смайли нет ничего героического. Это грязный, тяжелый. Опасный и не слишком щедро оплачиваемый труд.

Но кто способен противостоять этому безрассудному и упрямому стремлению к достаточно туманной цели?

Недаром эпиграфом к своему роману Зеркальная война Ле Kappe выбирает фразу Алисы из знаменитой книги Л. Кэрролла: Я согласна стать пешкой, если только меня примут в игру.

Человеку необходимо чувство принадлежности хотя бы к какому-нибудь сообществу, к тому, что социологи именуют малой группой. Лимас принадлежит Цирку, равно, как и Тернер. Им присуще понятие командного духа, воспитываемого на спортивных площадках английских школ и университетов. Лимас всегда полностью выкладывался в играх за свою команду, но в последней игре ставка — его собственная жизнь. Свои и чужие — противостояние. Вполне приемлемое в спорте, но могущее оказаться роковым, если оно переносится в большую политику.

Писатель убежден в том, что в жизненных коллизиях заключено нечто существенно большее и трагическое, нежели противостояние политических противников. Искренне ненавидя Мундта как своего принципиального и главного врага, Лимас вдруг смутно понимает, что Мундт ему, во всяком случае, ближе и понятнее, нежели Контролер.

Вечный парадокс жизни, отражаемой настоящей литературой: полюбившая Лимаса Лиз великолепно его чувствует, ничего о нем доподлинно не зная. Она совершенно точно его определяет: Ты фанатик, Алек, я знаю, что ты фанатик, но не понимаю, в чем смысл твоего фанатизма. Ты фанатик, не желающий проповедовать свою веру, а такие люди всегда опасны. Но вот есть ли у Лимаса какая-нибудь вера, кроме стремления отомстить Мундту за своих?

Для самого Джона Ле Карре более всего важно, что на невидимых полях сражений холодной войны сталкиваются и гибнут в чем-то очень похожие люди. Их высокая идейность для писателя сомнительна. Тяжек и неблагодарен их труд, материальное и общественное положение шатко…

Оцените статью
Добавить комментарий