Майк Хаммер

Майк Хаммер

Подборка статей о частном детективе Майке Хаммере, главном герое серии крутых детективов Микки Спиллейна.

Популистский герой

Майк Хаммер — подлинно популистский герой, который отвечает тем чаяниям и надеждам массового человека, в которых, как им кажется, им цинично отказывает общество, на словах обещающее соблюдать законы и перед которыми якобы все равны. По сути дела, он бросает вызов и преступникам, и обществу, которое слишком снисходительно относится к тем, кто нарушает правила поведения в человеческом сообществе. В том же романе он произносит еще один программный монолог:

Люди! Как глупы они бывают порой! Закон для убийцы? Лазейки, построенные из фраз, которые помогают убийце уползти от возмездия. Но у людей все-таки есть возможность добиться справедливости. Иногда им в этом помогают такие парни, как я. Убийцы бросают вызов обществу, а я бросаю вызов убийцам. Я убиваю их, как бешеных собак, какими они, собственно, и являются, а общество меня за это тащит в суд, чтобы я всем объяснил все почему и отчего такого жестокого истребления человечества.

Такая целеустремленность Хаммера имеет давние национальные традиции. Когда Америка еще только осваивалась, когда социальные институты с их органами охраны порядка не поспевали за быстро расширявшейся территорией страны, рядовые граждане нередко брали на свои плечи ношу поддержания закона и справедливости в местах, где законом порой и не пахло.

Так, в поселках старателей и скотоводов существовали так называемые комитеты бдительности (vigilance committees), члены которых на добровольной основе следили за порядком. Немалое распространение в XIX и первой половине XX столетия получили и так называемые суды Линча — американский вариант самосуда, направленного против угонщиков скота, насильников и тому подобное. Официальное судопроизводство, вытеснившее эти формы «народного правосудия», слишком многим поборникам настоящей справедливости казалось равнодушным к духу закона, но сама состязательность, лежащая в основе судопроизводства, оборачивалась состязанием кошельков. Так или иначе, романы Спиллейна отвечали неуемной жажде справедливости для всех, где акцент делался не на милосердии, но на жестокости: зуб за зуб и око за око.

У авторов крутых детективов полиции постоянно достается за равнодушие, коррумпированность, нежелание как следует поработать на налогоплательщиков. Впрочем, при всей сложности отношений Хаммера с официальными представителями охраны порядка, у него есть контакт с Патом Чамберсом из отдела по расследованию убийств, который то и дело уговаривает Хаммера несколько смягчить подход.

Представителей крутого детектива 30—40-х годов упрекали в излишнем натурализме и жестокости, но если разобраться, то у Хеммета и Чандлера конкретных описаний актов насилия оказывается не так уж и много. Иное дело Микки Спиллейн, в книгах которого насилие бурлит и переливается через край, причем его главным источником выступает как раз борец со злом Майк Хаммер. Если персонажи Хеммета и Чандлера долго идут к истине, расспрашивают, высматривают, тратят немало времени на то, чтобы найти еще одного свидетеля, способного пролить свет на криминальную тайну, герой Спиллейна не столько выискивает виновника, сколько твердо верит в то, что виновник перед ним, и нередко буквально выколачивает из него нужное признание. Сцен таких допросов с пристрастием на страницах спиллейновских романов хватает, и они заметно повышают настроение и расследователя, и тех читателей, кто уверен, что с подонками иного разговора нет и быть не может.

Правосудие Майка Хаммера

В классическую эпоху становления детективного жанра сыщик импонировал читателям именно своим интеллектом, умением увидеть за набором вроде бы не имевших между собой ничего общего деталей сложно организованное целое. Это была старая добрая эпоха веры в Знание и в Прогресс: коль скоро человечество понимало, какой дорогой идти лучше, разумнее, достойнее, оно конечно же должно было устремиться по ней. XX век с его резкой переоценкой традиционных ценностей, слишком часто оказывавшихся либо набором пустых клише, либо ловким обоснованием не очень постоянных целей, внес в этот подход весьма существенные коррективы. Знания самого по себе оказывалось мало. Дело сплошь и рядом было не в том, чтобы установить, кто убил, но в том, чтобы посадить виновного на скамью подсудимых, а также добиться того, чтобы он понес справедливое наказание.

Увы, теория и практика западного общества снова и снова вступали в противоречие, о чем благодаря демократизации общественной жизни и развитию средств массовой информации узнавало все быстрее и все большее количество граждан.

Герои Хеммета и Чандлера выступают в роли суровых критиков общественного лицемерия, разоблачителей сложной системы двойных стандартов, которыми пользуются те, кому это может сойти с рук. С другой стороны, они редко берут на себя карательные функции, хотя и не отказывают себе в удовольствии сделать так, чтобы волки и акулы криминального мира как можно чаще и больше пожирали друг друга.

В своем эссе Простое искусство убивать Реймонд Чандлер отмечал, что писатель-детективист новой формации пишет о мире, где, став свидетелем бандитского налета и запомнив преступников в лицо, вы предпочтете поскорее раствориться в толпе, не собираясь ни с кем делиться вашими наблюдениями, ибо у бандитов могут оказаться приятели с длинными ножами или полицейским могут не понравиться ваши показания, да к тому же любой продажный адвокатишка, если ему заблагорассудится, будет поливать вас помоями в суде перед жюри из отборных болванов, а не желающий конфликтов политичный судья будет лишь пытаться символически этому воспрепятствовать.

Именно этот абзац из чандлеровского манифеста крутого детектива можно считать определяющим для Спиллейна, герой которого постоянно берет на себя функции не только расследователя, но и судьи, и исполнителя приговора, а спиллейновский суд, словно трибунал в военное время, не церемонится и все больше полагается на терапию вышки.

Спиллейн убежден, что закон слишком неповоротлив или коррумпирован, чтобы его можно было отождествлять с правосудием. Вот как высказывается Хаммер в романе с красноречивым названием Я — правосудие:

Я не позволю, чтобы убийца прошел через всю эту процессуальную тягомотину, обусловленную законом. Ты же прекрасно знаешь, что происходит в таких случаях. Они наймут самого лучшего адвоката, он все вывернет наизнанку, и из убийцы сделают героя! Но нет же, черт побери! Суд присяжных холоден и беспристрастен. Так я и вижу эту картину, как они холодно и беспристрастно выслушивают, как какой-нибудь сопливый адвокатишка выжимает из них слезы, рассказывая, что его клиент в тот момент был невменяем или стрелял в состоянии вынужденной самообороны. Но на этот раз я буду законом. И я не собираюсь быть ни холодным, ни беспристрастным.

К чести Майка Хаммера, следует заметить, что свое обещание он сдержал и в этом романе, и во всех последующих, воздавая преступившим закон полной мерой.

Оцените статью
Добавить комментарий