Щит и меч — эмблема чекистов, точно и объемно выражающая сущность всех деяний Александра Белова во вражеском логове из одноименного романа Вадима Кожевникова. Среди тех, против кого направлен его карающий меч, крупным планом выделены майор Аксель Штейнглиц, капитан Оскар фон Дитрих и один из руководителей фашистской разведки Лансдорф. Если рижские друзья Иоганна Вайса нахббарнфюрер Папке и крейслейтер Функ, вскормленные фатерландом начальник разведывательно-диверсионной школы штаб Вали ротмистр Герд и его заместитель обер-лейтенант Герлах, комендант концлагеря оберштурмбанфюрер Клейн и его подручный унтерштурмфюрер Рейс и другие персонажи, включая заправил фашистской клики, наделены, в сущности, родовыми, а не индивидуальными чертами, то эта троица выписана более тщательно и детально. Она позволяет читателю судить о видовой дифференциации внутри фашистского рода.
Сын небогатого крестьянина Аксель Штейнглиц начал карьеру разведчика еще до первой мировой войны. Плебей по происхождению и складу ума, он немало страдал в догитлеровские времена от пренебрежения титулованных офицеров рейхсвера. Его слабость — тщеславная жажда признания со стороны высшего офицерского корпуса. Сильная сторона — готовность на любую низость ради этого. Сюда следовало добавить огромный опыт и дерзкое умение добиться цели любыми способами, коллекция которых была у него уникальной и проверенной на многих людях.
Аксель Штейнглиц — мясник, чернорабочий разведки. Его удел — диверсии, саботаж, террор. Для него это обычная профессия, работа, не более. Для Оскара фон Дитриха, типичного пруссака из почтенного юнкерского рода, работа в штабе Вали была не просто службой, профессией, даже не карьерой. Недавний последователь древних патрицианских развращенных нравов нашел в ней не только избавление от чувства личной неполноценности и ущербности, но и систему мировоззрения, доступную лишь избранным. Это был гармонический комплекс, в котором он нашел воплощение своих надежд, убеждений, идеалов сверхчеловечности, свободной от духовно связывающих обычного человека наивных законов нравственности и морали, — дает В. Кожевников читателям очередную информацию к размышлению.
Высшей же властью над людьми, учит Оскара фон Дитриха его кумир адмирал Канарис, которого даже познавший все низы человеческого падения Гитлер называл гиеной в сиропе, может обладать только тот, кто осведомлен о всех их тайных слабостях, проступках, мерзостях. Чем больше таких сведений, тем короче путь к личной власти. Возомнив себя гением, поправшим все человеческое, Дитрих усердно внедряет эти изуверские идеи в практику. Они соответствуют нормам фашистской нравственности, поэтому здесь нет никакого злоупотребления служебным положением. Наоборот, следуя своим идеалам, он как бы укрепляет мощь рейха. Перед ним трепещут коллеги по ремеслу. Но против советских людей, волею обстоятельств оказавшихся в штабе Вали (сержант Тихон Лукин — Гвоздь, бывший студент МГУ Андрей Басалыга — Фаза), теория и практика Дитриха бессильны.
Аксель Штейнглиц и Оскар фон Дитрих лишь марионетки в преступном абверовском театре. Лансдорф — один из главных манипуляторов, пользующийся безграничным доверием режиссеров-постановщиков фашистской разведывательной службы: Канариса, Гейдриха, Гиммлера. Съевший зубы на крупномасштабных провокациях и интригах, Лансдорф чувствует себя настолько уверенным и непогрешимым, что позволяет себе известную самостоятельность, выходящую за рамки догматического, тоталитарного мышления, насаждаемого нацистами лаже там, где прежде всего требуется его широта, диалектичность, оперативность. Он расходится с имперским руководством по еврейскому вопросу. Поголовное истребление евреев он считает экономической нецелесообразностью: надо превратить их в рабов, чтобы производить различные ценности. Он не в восторге от методов работы фашистских спецслужб, осуждая их за излишнюю склонность к силовым акциям и отсутствие артистизма, которым обладают французы и особенно славяне с присущими им чертами реалистической фантазии. Видя дальше и глубже своего окружения, Лансдорф приходит в своих теоретизированиях к верной посылке, что у советского народа сознание свободы равнозначно ощущению собственного существования. Но вывоз из этого делает в духе мясника Штейнглица и сверхчеловека Дитриха: Если мы не истребим советский народ, эпидемия распространится по всему миру. Такова классовая природа фашизма, роднящая его с современными крестоносцами, объявившими нашу великую страну исчадием зла.
Кроме меча, Родина вручила Александру Белову щит. Но не для того, чтобы оборонять себя… для того, чтобы защищать всех советских людей. Владеть щитом труднее, чем мечом. Но герой Вадима Кожевникова постепенно постигает и эту науку, распростирая щит Родины над теми, кто утратил все, но может быть еще возвращен своему народу. По мере приближения победы он все чаще выступает в роли щитоносца, вырывая из цепких лап фашизма и своих соотечественников, и союзников, и самих немцев, которым предстоит строить новую Германию. В этом ему помогают советские чекисты Штутгоф, связная Эльза, неустрашимый Алексей Зубов, члены его интернациональной группы, представляющие почти все страны Европы. Вот ведь, что главное у нас: человека спасти. В этом великая цепь и великая радость, — говорит полковник Барышев, слушая беседу рожденного заново Генриха Шварцкопфа с тяжело раненным Александром Беловым. Такова гуманистическая мораль романа Щит и меч.
Пришла долгожданная Победа. В зареве ее торжественных салютов перестал существовать Иоганн Вайс — гауптштурмфюрер СД. И никто, даже Александр Белов, не почтил торжественным вставанием его гибель. Никто! А героический образ коммуниста Александра Белова, Человекопоклонника, патриота и интернационалиста, остается в сердце и памяти читателя, зовет его на дороги мужества и борьбы.
Д. Федоров
