Знакомьтесь, Балуев

Знакомьтесь, Балуев

Главное поле действия повести Знакомьтесь, Балуев (1959) — современность, будни строительства газопровода. Центральный персонаж — хозяйственный руководитель, которому присуща глубина взгляда на мир. Глубина, проистекающая от осознания не просто производственной, но политической ответственности, от потребности всячески содействовать улучшению, совершенствованию жизни, приближению ее к общественному идеалу.

Павел Балуев — фигура примечательнейшая. Ни один из персонажей книг Вадима Кожевникова не вызывал в критике столько жарких споров. Но, собственно, на полемику и рассчитывал писатель: задор, некий вызов слышны уже в самом заглавии. Знакомьтесь, узнайте, оцените героя — он достойнейший человек, и он своеобычен, неординарен в поступках, манере вести себя… Полемично звучат и некоторые из авторских формул, установок, направляющих художественное исследование. Действительно, какой он… человек грядущего? Как узнать его черты, по каким признакам угадывать? А если попробовать внимательно и терпеливо вглядеться, скажем, в чету Балуевых: вдруг уже есть в них нечто такое похожее?

Собственно, здесь-то и может возникать некое противоречие — оно смущало в свое время иных критиков. Дескать, как же так: с одной стороны, писатель предлагает фигуру пригодного для будущего героя (а то и героев), с другой же — наделяет его (или их) пестрыми, не одними только высокими, чертами: Балуев ведь и чудаковат, и покрасоваться любит, и порой выглядит сухарем…

Противоречие это, однако, кажущееся, порожденное прежде всего лукавой манерой повествования. Начать с того, что балуевские странности чаще всего служат прикрытием доброты, продиктованы желанием помогать людям без навязчивости. Другое дело, что такое желание порой осуществляется несколько неуклюже, что доводы Балуева — мол, он печется не о людях как таковых, а лишь о полезных работниках, об интересах производства, — могут подчас смущать собеседника. Однако же в этом и состоит одна из живых черт характера. Далее. Вдумчиво воспринимая неоднократные высказывания насчет грядущего и людей, достойных его, нетрудно понять: речь идет вовсе не о конструировании чего-то идеального. Вчитайтесь: речь о чертах, признаках того, что имеется в реальной действительности, о внимательном, терпеливом узнавании сущего.

Будущее создается, созидается сегодня — так можно определить пафос книги. Мне кажется, — говорит автор в одном из отступлений, — если человек умеет работать для собственного удовольствия, испытывая самозабвенное наслаждение от своего труда, то можно считать, что он уже стоит одной ногой в коммунизме. Грань будущего, определенная в этих словах, — это одновременно и грань настоящего. Причем не только тех лет, когда действует, строит, мечтает Павел Гаврилович Балуев, но и лет самых нынешних. Более зрелыми, реалистичными стали наши представления о путях в будущее. Однако и прежде и теперь эти пути пролагает труд — умелый, организованный, творческий. Такой, какой и показан, какой и воспет в повести Знакомьтесь, Балуев.

Живым чувством отмечены страницы, выявляющие зависимость морального состояния человека от места, занимаемого им в коллективе, от того, насколько проникается он общественными интересами. Балуев, что очень важно, глубоко укоренен в повести, связан множеством нитей с другими ее персонажами, и мы с удовлетворением отмечаем в людях балуевское: истинность, способность к духовному росту. Это хорошо видно и в молодых героях. В труде, в товарищеском общении выпрямляется Изольда Безуглова, девушка со сложной, драматической судьбой; теплеет, делается мягче, душевнее Капа Подгорная; критичнее становится к себе самоуверенный Борис Шпаковский; напрягая волю, совершает героический поступок Виктор Зайцев.

Возможно, не всегда достаточно полно бывают объяснены психологические причины самокритичных обнажений, к которым прибегают некоторые герои. Однако бесспорно: открытый, целеустремленный, разумный стиль жизни, существующий на руководимом Балуевым участке, помогает людям быть свободными от корыстных чувств, от зависти, недоброжелательства, недоверия.

У передовых электросварщиков Марченко и Шпаковского — разные методы работы: первый стремится к максимальной выработке, для второго более важна виртуозность. Но вот однажды в шве, сваренном Шпаковским, обнаружен брак. Марченко, убежденный в преимуществе своего метода, испытывает было удовлетворение. Но как же искрения, неподдельна его радость, когда выяснилось, что Шпаковский не виноват, что трещина была в подкладном кольце. На следующий день Шпаковский сварил три шва без применения подкладных колец. Это была поистине работа виртуоза. Примечательно, как развивается дальше эта ситуация: друзья-соперники задумываются над тем, чтобы сделать успех Шпаковского общим достоянием.

Осознание высокого смысла труда, своего рабочего искусства дает не просто удовлетворение — крылатую, звонкую радость. Музейный шов. Такую вещь выставлять надо, как произведение, — говорит восхищенно знаменитый сварщик Босоногов, любуясь работой Шпаковского. И тот отвечает, волнуясь: Знаешь, я сейчас счастлив, как Пушкин, когда его Державин за стихи отметил.

Тему труда, рабочего, профессионального мастерства, начатую, как мы знаем, еще до войны, Вадим Кожевников продолжает не только в повести Знакомьтесь, Балуев, но и в цикле коротких повестей и рассказов, появлявшихся немного ранее или немного позже главной книги. Товарищ Елкин, Всю неделю дождь, На Дальнем Севере, Водолазы, Трасса — в этих произведениях описаны достойные люди, в них с разных сторон, опираясь на разный опыт, ставятся проблемы, связанные с духовностью трудовой деятельности. Но повесть Знакомьтесь, Балуев действительно главенствует в данном ряду: крупность, значительность ее содержания очевидна. На это, кстати сказать, и было обращено внимание во время появления книги: споры не помешали, скорее помогли сложиться объективной оценке. А позже и вовсе выявилось: балуевские (и авторские) заботы, размышления предвосхитили многое в дискуссиях о нравственном обеспечении работы хозяйственника, командира производства, начавшихся в литературе, критике десятилетие спустя. Руководитель — это человек, который превосходит других не только знанием, но и драгоценными душевными качествами, — не правда ли, более чем современно звучат эти балуевские слова? Или другие: Сейчас человеком трудно быть. Очень много с него, помимо должности и специальности, спрашивается по линии духовных, неписаных обязанностей.

Балуевские темы

Вслед за романом Заре навстречу — на подступах к следующему крупному произведению Вадима Кожевникова Знакомьтесь, Балуев (1959) и как бы вокруг него — появился ряд небольших повестей и рассказов, написанных в середине пятидесятых — начале шестидесятых годов (На Дальнем Севере, Бухта Полярная, Всю неделю дождь, Товарищ Елкин, Водолазы, Сильные люди, Монтажники, Трасса), проблематика которых очень близка повести о Балуеве. В них, так же как и в повести, исследуются различные формы героического поведения человека в условиях послевоенного строительства, прослеживается связь мирных дел людей с их военной биографией, встает тема эстафеты поколений, а также трудной, нестандартной личной жизни героев и чудинки во всем поведении их, которую так настойчиво ищет, хорошо видит и передает писатель. Как и в своих прежних произведениях, Кожевников и здесь редко позволяет себе подняться до пафоса. О любимых и достойных героях своих он говорит с легкой усмешкой, как бы стесняясь прямо показать свою любовь и восхищение. Но застенчивость эта в большой мере является и педагогическим приемом по отношению к читателю.

Вообще плохое распознать в человеке легче, чем хорошее, — говорит Вадим Кожевников в повести Товарищ Елкин. — Для этого ни особого ума, ни таланта не требуется. Тем более что в характере русского человека щепетильная застенчивость мешает ему высказывать прямо то, что свидетельствовало бы о нем с лучшей стороны.

Говорят о себе такие люди обычно несколько иронически, словно боясь, чтобы не подумали о них лучше, чем они есть. И, словно боясь тонкости, нежности, доброты своей натуры, они защитно пользуются грубостью, сохраняя в ней, как в корявой, жесткой ореховой скорлупе, мягкую сердцевину своего характера. Писатель как бы подыгрывает этой человеческой гордости своих героев, рисуя во всех подробностях корявую скорлупу их характера, их смешную порой неуклюжесть в личных отношениях, их стремление умалить себя и свои дела, чтобы не высунуться вперед, не получить больше товарищей или не привлечь заемным блеском внимания любимой женщины, отношения с которой всегда планируются у героев Кожевникова на всю жизнь.

Несомненно, по основным чертам характера во многом и генерал Алексей Иванович, начальник строительства порта на Крайнем Севере в первые послевоенные годы (На Дальнем Севере), и старшина водолазов на строительстве газопровода Бухов (Всю неделю дождь), и знатный бульдозерист Елкин (Товарищ Елкин), и квалифицированнейший водолаз Лапшин (Водолазы). Они очень разные, конечно, — и по деталям характера, и по судьбе, и по размаху своей деятельности. Но все они — люди железной воли, высокого профессионального мастерства, бесстрашия, воспитанного военными подвигами (о которых они поминают застенчиво и неохотно).

Как мы уже говорили, личная жизнь всех этих героев чаще всего складывается нестандартно — и в том случае, когда она счастливая (как у Алексея Ивановича и Бухова), и тогда, когда счастье прошло мимо (как у Елкина).

Рисуя всю сложность человеческих отношений в трудное и бурное наше время, Вадим Кожевников всегда отстаивает простую и мудрую мысль о том, что оценку личной жизни следует давать, исходя прежде всего не из сложившейся ситуации, а из свойств и качеств, главных для характера данного человека.

Вот почему, несмотря на отсутствие авторского комментария, читатель верит в правоту генерала Алексея Ивановича, оставившего семью ради Алины — молодой женщины огромной внутренней красоты и силы. И тем более — в правоту водолаза Бухова, неслыханным своим упорством завоевавшего любовь женщины, чье счастье разрушило его прямолинейное стремление восстановить справедливость.

И еще одна важная особенность. В советской литературе и в прогрессивной литературе зарубежных стран уже не первое десятилетие живет тема матриархата: вера в неограниченные возможности доброй жизнетворящей силы женщины — жены и матери. Она встает также в довоенных и военных рассказах В. Кожевникова, в повести Заре навстречу, в рассказах и маленьких повестях, о которых мы говорим сейчас.

Женщины — это лучший народ на земле. Самый хороший, — так, совсем по-горьковски, рассуждает старшина водолазов Бухов. — Если у них есть что-нибудь плохое, так только от нас, мужиков. Уж очень мы много воображаем о себе, а они от этого страдают. Ведь было время, когда они главными считались, при матриархате. Полагаю, хорошее это время, наилучшее. Разве женщины допустили бы войну, если б их власть? Да никогда! Она мне как звезда — поняли? — как звезда голубая светит, — говорит об Алине генерал Алексей Иванович. До Ольги Андреевны подопустился парень, — рассказывает начальник инженера-геолога Владимира Ивановича (Семьдесят четвертая параллель), — выпивал, летом в валенках ходил, физиономия в шерсти. Приехала эта пичужка и взяла в оборот. Теперь Владимир Иванович, по мнению начальника, вполне. И, очевидно, останется вполне, несмотря на грозящую ему именно из-за его полноценности годовую разлуку с женой.

И еще одна балуевская тема живет в рассказах, стоящих рядом с этой повестью. Это тема эстафеты поколений — сходства, различий, связи между людьми тридцатых — сороковых и людьми пятидесятых годов.

Пожалуй, первое и как будто не такое уж существенное различие между старшими и сменой заключается в том, что все добрые черты характера молодых не скрыты за жесткой и корявой скорлупой чудачеств, насмешки, нарочитой грубоватости. Молодые — Коля Левкин, Лена Кукушкина (Всю неделю дождь), водолазы Сенькин, Кочетков, качальщицы Маша и Нюра (Водолазы) — гораздо более открыты и доверчивы во всех своих отношениях с людьми. И это знак того, что растут и формируются они в другое время, что черты человека будущего проявляются в них иначе, чем в отцах.

И если старшие часто приходят к верным решениям, исходя лишь из непосредственного опыта и политического чутья, то молодые обладают более широкими знаниями и яростным стремлением увеличивать эти знания, чтобы не отстать от стремительного движения самого нашего времени.

Конечно, молодые и обсуждают, а иногда и осуждают своих старших товарищей и производственных руководителей — таких, как Бухов и Лапшин, но цену они им знают, и педагогические приемы старших — не всегда достаточно деликатные — не ведут к резким конфликтам.

И последнее — балуевское (и общее для всего творчества Вадима Кожевникова) — это тема героического поведения как повседневной, ювелирной работы, в которой высокая цель опирается на огромное количество будничных средств — мелких, кропотливых усилий.

Оцените статью
Добавить комментарий