Прошло то время, когда о детективе распространялось твердое убеждение, что это просто-напросто один из вариантов авантюрно-сенсационной литературы, что для таких книг характерны лишь нагромождения страхов, кошмаров, драк, кровопролитий, убийств, дешевые эффекты, секс и различные извращения, которые придают этому жанру бульварный тон, рассчитанный на удовлетворение самых низменных запросов читательского круга. Еще недавно можно было встретить высказывания некоторых критиков и литературоведов, характеризующих все написанное в этом жанре исключительно как наглядное проявление загнивания буржуазной культуры, которое оказывает губительное влияние на подрастающее поколение.
Конечно же, низкопробный детектив грешен и нагромождением ужасов, и дешевой игрой на нервах, но нельзя приклеивать сии ярлыки к детективу вообще, ко всему литературному жанру. Впрочем, что защищать в этом жанре – тоже вопрос. К примеру, можно порой прочесть, что детектив – это здоровое чтение, заранее успокаивающее ваши нервы уверенностью, что зло будет раскрыто, злодей наказан, добро и правда восторжествуют. Это сказка для взрослого человека… Разумеется, я имею в виду настоящие детективы, а не те гангстерские или шпионские трескучки, которые подсовывают вместо них. Кстати, особенность лучших таких романов в том, что кровь и смерть, убийство во всех его видах, трупы зарезанных, удушенных, застреленных не действуют на воображение, они воспринимаются в чтении как бы условно, подобно договоренности в игре – вы скользите мимо них по страницам, как если бы они, как в театре, вскочили и побежали после поднятия занавеса. Получается, по такому рецепту, не столько литература, сколько литературная игра, причем в духе Спокойной ночи, малыши. Едва ли это самый удачный прием в защите жанра, и едва ли именно такие черты в нем стоит защищать. Есть в нем и другое, более важное и серьезное.
Для лучших образцов детективной литературы характерны реалистичность изображений быта и психологии, общественных конфликтов, ими обеспечивается заостренность и увлекательность событий и характеров. Сюжеты в таких случаях основаны на реалистическом подходе, на убеждении в силе разума и утверждают торжество (хотя бы потенциальное) правопорядка (или хотя бы правды как таковой) над социальным злом. Раскрытие преступления, логический анализ фактов погружаются тогда в жизненную стихию. Основой конфликта становится столкновение справедливости с беззаконием.
Хороший детективный роман – это исследование, поиск, испытание мысли и фантазии. Он делает читателя соучастником «дела», что, несомненно, полезно хотя бы тем, что развивает наблюдательность, сообразительность, воспитывает навык аналитически мыслить. Вот эта читательская активность, причастность, не в ней ли секрет массовой увлеченности жанром?
Конечно, есть и другие непременные черты в классических детективных произведениях. Главные из них тайна, загадка, образ сыщика (иногда это человек, профессия которого далека от сфер криминалистики, им может оказаться и врач, и журналист, и страховой агент, волею случая втянутый в расследование преступления, но, кем бы он ни был по профессии, все же но функции своей и по конкретным действиям он сыщик, пытающийся раскрыть тайну, вступающий в поединок со злом).
По правилам детектива, сыщик – фигура нападения, преступник – фигура защиты. Остальные персонажи участвуют в игре, как правило, на стороне защиты, так как произвольно или непроизвольно уводят нападение по ложным следам. Читатель участвует в игре на стороне нападения, пытаясь вместе с сыщиком проникнуть в тайну преступления.
Иногда, забывая о законах детективного жанра, мы называем детективом любое сочинение, если только сюжетная развязка в нем не видится с первых страниц, а сам сюжет окутан загадочностью. Но ведь не только приключенческая беллетристика, но и классической глубины словесность может предложить читателю запутанную интригу, скрывая до последней страницы всевозможные тайны.
Нельзя так же поспешно принимать за детектив произведения, в которых фигурируют преступники. Сам по себе показ преступного мира или описание какого-нибудь преступления еще не является неукоснительным признаком литературы этого жанра.
Детектив не может существовать без расследования. Расследоваться может не обязательно преступление, но и ложное обвинение. Поиск истины должен главенствовать в сюжете и командовать сюжетосложением. Следствие следствия — вот истинная формула детектива. Однако при этом не следует забывать, что, скажем, документальная практика расследования преступления еще не создает литературу. Протокол в силу своей природы исключает индивидуальность, психологизм в обрисовке и сыщика и преступника, вычленяя случай из реальной гармонической действительности и тем самым не объясняя ее в целостности. Частный случай остается частным случаем и, хоть согласуется с установлениями не убий, не укради, не нарушай правила валютных операций, не имеет проекции на нравственное самовоспитание людей — подобная функция свойственна художественной литературе, мотивирующей действительность, а не приговор.
Часто мы становимся не только свидетелями, но и жертвами спекуляции детективным жанром. Благодаря своей увлекательной форме детектив охватывает многомиллионную армию читателей. И разномастные спекулянты от литературы хитро используют его популярность среди читателей, наводняя книжные рынки низкопробными суррогатами. Не прочь использовать этот увлекательный жанр и ярые антисоветчики. Достаточно вспомнить Яна Флеминга, породившего Джеймса Бонда, агента 007. Романы о Бонде получили на Западе грандиозную рекламу. Эта поддержка шла якобы навстречу запросам рядового читателя и главным образом молодежи, которая не знала, где и как найти выход энергии, которая тосковала по романтике и приключениям, по активному действию в жизни, и которая-де нашла все это в книгах Флеминга. Цветастые по колориту, заряженные напряженным действием, романы об агенте 007 отравляют сознание молодого поколения всего западного мира культом насилия, ненависти и индивидуализма. Детективы о Джеймсе Бонде пока еще не сданы в архив, герой еще дееспособен. И поэтому нельзя недооценивать направленность детективных романов Флеминга и ему подобных и их воздействие на умы читателей. И бороться с литературой нужно, прежде всего, литературой.
Детектив становится все более социально активным. Ему тесно в рамках просто увеселительного чтения. Он анализирует. Анализирует причины преступности, выясняет, что порождает преступность.
Золотые щупальца
Так, в романе польского писателя Кристина Земского Золотые щупальца, представленном в этом сборнике, не только рассказывается о том, как в итоге различнейших перипетий удалось обезвредить шайку валютчиков и шпионскую сеть, но и о том, как люди опустились до совершения таких тяжких преступлений, как валютные махинации и шпионаж. Многослойностью практических деталей особенно и привлекают Золотые щупальца: за приключенчески–увлекательным ведением дела четко просматривается предостережение, смысл которого содержит в себе само название, — вот что притягивает и опутывает нестойкие души. Можно лишь посожалеть, что многослойность расследования вынудила дать серию развязок по всем линиям лишь лапидарно; но ведь иначе потребовалось бы, пожалуй, вдвое нарастить текст… Да, поднятый сюжет оказался пожизненному разветвленным, а сам по себе он редкостный по богатству линий и пересечений.
Экстренный случай
На Западе сейчас все большую популярность приобретает так называемая жесткая школа, для которой характерна шумная критичность. В романе американца Джефри Хадсона один из героев, адвокат Уилсон, говорит о дискредитации: Нас вынуждает к этому сама сущность закона. Он предлагает и обвинению и защите определенные шаблоны, определенные тактические приемы в рамках существующих законодательных актов. К несчастью и для обвинения и для защиты эти методы оборачиваются дискредитацией тяжущихся сторон. Обвинение будет пытаться опорочить доктора Ли со всей беспощадностью, на какую только оно способно. Мы же, защита, со своей стороны, будем пытаться опорочить покойницу, миссис Рендал и Питера Рендала. Таким образом, вскрываются не только пороки общества, порождающего преступность, но и порочность буржуазного судопроизводства. Чтобы оправдать невиновного, приходится, того гляди, идти на провокацию, на заведомо аморальные приемы.
Роман Экстренный случай, несмотря на его классическую детективную форму, можно было бы отнести к новому течению в западной литературе — производственному натурализму. Нашему читателю это течение знакомо, скажем, по таким работам Артура Хейли, как Аэропорт и Отель, в которых многим привиделся образцовый реализм, апогей производственной темы. Читателю, однако, с первых страниц становится ясно, что литература производственного натурализма переигрывает подробностями, переигрывает автоматической описательностью, неустанной инвентаризацией орудий производства, а люди также описываются в педантичной манере наравне с неодушевленными предметами.
Последнее не относится впрямую к Экстренному случаю, но отменное знание медицинской практики и нового литературного течения явственно привело автора к расширению объема сочинения за счет научно-популярных (и даже не очень популярных) пассажей.
В этом сборнике представилась возможность дать сокращенный перевод романа: вся сюжетная ткань классического детектива притом осталась, как и остался медико-производственный окрас (и такая особенность, как обрисовка студенческого быта), и не нарушилась общая структура разнообразных и любопытных характеров, а также основной мотив произведения — в обществе, где законность согревает отцовской теплотой одних и является суровым отчимом для других, справедливость зачастую завоевывается несправедливостью.
Полиция, полиция, картофельное пюре!
Острое социально-политическое обвинение, реалистическое с примесью иронии отношение к таким персонажам – сыщикам-полицейским, которые пользуются некоторой симпатией у читательской аудитории, характерны для шведских авторов детектива Полиция, полиция, картофельное пюре!.
Пер Вале и Май Шевалл убедительно показали в своей повести, что суть ограниченности возможностей героев не в интеллектуальном уровне, а в бессилии одолеть антиобщественное явление, захватившее власть и поработившее все и вся. Лейтмотив произведения: подлинно социально опасное преступление раскрыть и наказать не дозволяется… Один из героев повести Кольберг так отзывается о великосветском районе, где живут одни богачи: Лидинге с его лощеным видом тоже кладет свою гирю на весы растущей преступности. Только живут здесь люди богатые, и они могут скрыть свои делишки за чистеньким фасадом.
Инспектор полиции Мартин Бек после раскрытия убийства богача Виктора Пальмгрена не ощущает радости, чувство выполненного служебного долга не приносит утешения. Что изменилось? — рассуждает он. Убит Пальмгрен, но его место займет Мате Линдер, который будет продолжать грязные дела своего покойного хозяина. Шарлотта после убийства мужа стала богатой и независимой. Пронырливый делец Хампус Бруберг сумеет избежать ареста — ведь целая армия хорошо оплачиваемых юристов докажет его невиновность. Великосветская проститутка Хелена Ханссон если и получит какое-то наказание, то на самый минимальный срок, и вскоре снова вернется к своему ремеслу.
Остается только подсобный рабочий, которого осудят за то, что отомстил искалечившему его жизнь.
Советскому читателю знакомы работы Пера Вале и Май Шевалл (их плодотворное соавторство, к несчастью, прервалось смертью П. Вале), знакомы характерная для них острота социально-политических обвинений, мастерский показ тех побудительных причин, которые толкают людей на преступление, и тех причин, которые стоят на пути к справедливости, препятствуют торжеству истины. Вот показательное суждение: Мартин Бек питал отвращение к политике. Если у него и были политические убеждения, то он держал их при себе, Он всегда пытался отделаться от поручения, если оно могло иметь политические последствия. Да-с, горькая правда…
Прогрессивный детектив, как вся прогрессивная литература, всегда в движении. Одни авторы детективного жанра, прежде всего, подытоживают опыт предшественников, другие прежде всего стремятся обновить черты этого жанра. Настоящее обновление детективной литературы невозможно без совершенствования, без смелых поисков, расширения кругозора и оснащенности мастерства такими средствами, которые делают возможным все более глубокое изображение действительности и выражение идей, типичных для эпохи. Обновление жанра плодотворно, когда оно помогает продвинуть вперед художественное исследование реального мира, в котором участвует и стихия чувств, и целеустремленная, пытливая, постоянно проверяющая свою мысль.
Обновление необходимо детективу, чтобы он не отставал от все большей сложности жизни, от эпохи, устремленной к новизне будущего. Лишь такая литература обогащает интеллектуально, эмоционально, нравственно и современников и потомков.
Наше современное мышление, реалистическое и вдохновленное романтикой переделки жизни во имя счастья человечества, овладевает действительностью, прозревая в ней будущее. Литература, которая страшится такой реалистичности и отвергает такую романтику, отстает от эпохи.
Некоторые западные авторы детективов внушают читателю мысль, что именно это отсталое мышление дарует человеку свободу жизни и активности вне исторического процесса. В действительности же оно, стремясь отменить закономерности исторического развития, дарует не свободу, а слепоту, при которой возможным оказывается лишь риск гибельного авантюристического действия.
Говоря о роли детектива, о его задачах и его будущем, необходимо учитывать важнейший фактор: читателя, которому он адресован. Ведь именно читатель в конечном счете делает книгу значимой или мгновенно забытой.
Будущее детектива во многих странах капитала находится под угрозой со стороны бизнеса. Читатель становится жертвой интересов, не имеющих ничего общего с его собственными. Именно погоня за наибольшей идеологической рентабельностью заставила предпринимателей и авторов идти по пути создания персонажей, для которых будто и не существует экономических и социальных противоречий.
Не в самом жанре захватывающих приключенческих историй таится порок, превращающий детективы в поделки на потребу невзыскательным вкусам, а иногда и в рупор реакционных идей. Важно, в чьих руках эта литература. В руках ремесленника, слепо выполняющего волю заказчика, детективы могут стать грубым средством антикоммунистической, расистской или военной пропаганды. К сожалению, на Западе зачастую бывает именно так.
Настало время мерить и оценивать детектив уже не с точки зрения его изящества, занимательности, хитроумия или остроумия, но, в первую очередь, пожалуй, с точки зрения того, сколь убедительно и широко вскрывает он нынешние общественно-политические связи и сколь способствует общественно-политическим переменам.
Детектив, который уходит в эстетство и формализм, который критически не анализирует происходящих в обществе процессов, не помогает их понять, такой детектив ведет лишь к затушевыванию, к извращению общественно-политических связей.
Современный детектив, который честно и прямо вглядывается в быстро меняющийся современный мир, как раз и должен и может выявить, осветить скрытые причины и связи, помочь людям осознать пусть горькую, но правду.
И такая литература, даже невольно, идет наперекор доносящимся к нам выкрикам и всхлипываниям о правах человека.
Вадим Бурлак
Послесловие к сборнику Зарубежный детектив (1979)
