Детектив. Вступительное слово

Феномен детективного жанра в том, что со времен основоположников — Эдгара По, Уилки Коллинза, Эмиля Габорио — он в целом сохранил свои родовые черты: поэзию напряженной интриги, тайны и ее обязательного раскрытия. Но знаток и любитель детективной литературы не пройдет мимо существенных изменений, которые претерпел жанр за полтораста лет своего бытования в литературе. Сегодня мы с необыкновенной легкостью, наверняка шокировавшей бы не только Габорио, но и Агату Кристи, называем детективом произведения, строго говоря, не являющиеся детективом в традиционном смысле: криминальный роман, полицейский роман, боевик, шпионский роман и так далее.

Создатели детективов об этом как-то не задумываются — им и без того хватает проблем. Например, такая.

Писатель, обращающийся к этому жанру, наверное, более властен над своими персонажами, нежели обычный романист, у которого герои часто ведут себя так, как им заблагорассудится (вспомним жалобы по этому поводу Пушкина и Толстого). В детективном романе, где надо всем довлеет тайна, ее единственный и абсолютный обладатель — автор. Ему известно о персонажах то, что мы не знаем, и уж он не допустит незапланированной случайности. Да и мы, читатели детективов, и не помыслим о том, чтобы, скажем, Эркюль Пуаро (у Кристи) или Филипп Марло (у Чандлера) вдруг взяли бы да и вступили в матримониальные отношения.

Одним словом, автор детективов — полновластный хозяин созданного им и достаточно условного мира. А значит, именно ему положено следить за тем, чтобы в этом мире все было продуманно. Не столь уже это простая задача, как выходит на проверку, — написать хорошо сделанный детектив.

На протяжении многих десятилетий детектив, в особенности зарубежный находился в однако, в каком-то двойственном положении. Публика мгновенно раскупала редкие новинки и страстно их читала, а подавляющее большинство критиков и издателей относилось к жанру, мягко говоря, скептически, считая его пребывающим где-то на периферии литературы, своего рода осетриной второй свежести.

В наши дни гласности ситуация претерпела серьезные изменения — скепсис издателей сменился в большинстве случаев сверх-деловой инициативой: столичные издательства и преуспевающие кооперативы предлагают читателю и переиздания уже полюбившихся произведений, и новые переводы еще незнакомых нам западных бестселлеров. Увы, при этом наш рынок наводняется  далеко не лучшими образцами как детективного жанра, так и переводческого искусства, о чем, как ни странно, молчат критики.

Открывающая свои первые страницы Библиотека классического зарубежного детектива отнюдь не намеревается поспеть за сегодняшним детективным бумом. Напротив, идея и программа Библиотеки родилась задолго до ярко вспыхнувшего чувства коммерческой любви к ходкому товару, а цель ее — открыть нашему читателю золотой фонд детективной классики и доказать если не значительность детективного жанра, то, во всяком случае, его полноправность и полновесность в мировом литературном процессе.

Американский, британский, французский — вот три кита детективной литературы, на которых держится современное многообразие некогда заданного канона. Насколько незыблема оказалась структура канона, разговор особый, выходящий за рамки данной Библиотеки, у нее задача другая — проследить временные границы классического канона-детектива. Не вызывает сомнений нижняя отметка границ, она точна до года, автора и названия: 1841, Эдгар По, Убийство на улице Морг, а вот верхняя оказалась более размытой, затерявшейся в конце 40-х годов нашего столетия, когда мировая культура еще залечивала раны войны. Думаю, что собранные в Библиотеке образцы детективной классики как раз и помогут понять — не только противникам жанра, — что детектив занимает в культуре свое собственное место и ничто другое не имеет никаких шансов его занять.

Впрочем, отступим немного в историю — историю литературы и историю жанра. Тут нас ждет один любопытный парадокс.

Никому не удавалось, насколько я знаю, повторить высший взлет гениев и создать еще одного Гамлета, еще одного Гаргантюа и Пантагрюэля, еще одного Моби Дика. Это невозможно, а когда б и было возможным, то разумно ли и целесообразно ли зеркально множить нетленные шедевры художественной литературы, непреходящее значение которых как раз и заключается в их уникальности, единичности? Повторение и вправду — мать учения, но гибель искусства.

А в то же время в мировой литературе двух последних столетий народился пласт, где почти буквальное повторение сюжетных ситуаций, моделей поведения и даже человеческих типов не только не раздражает читателя, но даже как бы ожидается, предвкушается им и в силу этого выступает одним из определяющих признаков жанра. Жесткая сюжетная линия и придает детективу ту структурную завершенность, которая неизменно позволяет отличить его в широком потоке художественной прозы.

Оцените статью
Добавить комментарий