Духовная жизнь и шпионаж

Потребность воспринять мир во всем его многообразии, окинуть его единым взглядом и при этом явственно различать каждую его составляющую — главное в Киме, и уже первая его сцена дает ключ ко всему роману. Индия — самая демократичная страна на свете! — провозглашает Киплинг, и он имеет на это право, ибо Ким — это не политический и даже не социальный роман. Если угодно, Книги джунглей — более социальное произведение, чем Ким. Главный свой роман Киплинг написал о богатстве и многообразии жизни в Индии, открытости населения этой страны ко всему окружающему — к природе и людям. Объединяющими силами мира оказываются, по Киплингу, не только материальные интересы, но и духовные ценности — любовь в первую очередь. Ибо герои этой книги все больше постигают науку понимать и любить друг друга. Уличный мальчишка Ким, который отстаивал свое право сидеть верхом на исторической пушке Зам-Заме от подобных же притязаний других — мальчишек-индуса и мусульманина — потому, что он — белый, останется к концу романа в далеком прошлом. Пройдя по Великому Колесному Пути так называлась шоссейная дорога, проложенная в 40-е годы XIX века от Калькутты к афганской границе) с ламой, поднявшись с ним в Гималаи, испытав страх за него, он — теперь уже получивший образование сахиб — становится другим. Отныне для него нет ни каст, ни религий, есть только духовные силы, объединяющие все сущее. Ким спас ламу от физической гибели, лама Кима — от гибели духовной. Как хорошо сказал Энгус Уилсон, история Кима и ламы это, в конечном счете, аллегорическая история реального мира, который служит духовности, благодарно осознавшей, что ей нужна в этом мире защита.

Реальный и духовный мир Кима, конечно, не совпадают, запечатлевшуюся в истории киплинговской критики. Литературовед Эдмонд Уилсон в своей обширной работе Киплинг, которого никто не прочел (1941) очень высоко оценивает Кима, называя его захватывающей, почти образцовой книгой, в Киме, по словам Эдмонда Уилсона, Киплинг спустил удила и позволил больше, чем где-либо, разыграться не только своему воображению, но и своей способности запоминать и проникать в природу вещей. В результате этого и появилось произведение самое плотное и сложное из всего, что он написал. И все же в Киме, по мнению Эдмонда Уилсона, есть один кардинальный недостаток. Конфликт реального и духовного не выражен в нем в полную меру и в конце концов сходит на нет, ибо в романе нет ни единого эпизода, где духовные искания и жизненная реальность пришли бы в острое столкновение. А этого следовало бы ожидать: ведь реальное в Киме приводит к тому, что, пройдя должную выучку и доказав свою нужность, его герой становится агентом английской разведки, — иными словами, начинает служить тем силам, которые противостоят столь любимой им Индии. Если продолжить мысль Эдмонда Уилсона, в романе возникает явное внутреннее противоречие: как раз в тот момент, когда Ким готов объять душой все человечество, он получает место в рядах Интеллиджент сервис, которая вовсе не является организацией, борющейся за общечеловеческие ценности.

Позднейший критик Ноэль Эннен (Место Киплинга в истории идей, 1959) с Эдмондом Уилсоном решительно не согласился. Конечно, заметил он, точка зрения Уилсона вполне закономерна для того времени, когда она высказана. Иного и нельзя было ожидать от либерального и смелого критика, поддерживающего тогдашнюю борьбу Ганди и Индийского национального конгресса за освобождение страны от английского господства. Не вызывает сомнения и то, что, окажись Ким в подобных условиях, его роль в происходящей борьбе не вызвала бы наших симпатий. Но Уилсон, по мнению Эннена, оценивает роман Киплинга с позиций сегодняшнего дня, а не тех лет, когда он был написан. Тогда и обстановка в Индии была иной, и секретная служба отличалась от той, какой мы ее знаем сегодня — и не в одной только Англии. Нельзя поэтому привносить в роман наши сегодняшние представления об окружающем нас мире. В романе Киплинга Ким по-своему служит Индии, ибо британская секретная служба, как она представлена Киплингом, имеет своей целью поддерживать некий минимум порядка, позволяющий свободно существовать всему многообразию индийской жизни, представленному в сценах, разыгрывающихся на Великом Колесном Пути. Более того: в английской секретной службе Киплинг видит хорошо организованное, но вместе с тем не обюрократившееся сообщество — а именно таков был его идеал власти. Неужели прямое военное правление было бы предпочтительнее?

Продолжая мысль критика, можно было бы добавить, что именно секретная служба требовала того знания страны, какое было не по плечу любым другим формам английской администрации в Индии, о том же, как Киплинг относился к высшим эшелонам власти на своей второй родине, легко понять по его рассказам. А знать Индию, считает Киплинг, значит любить ее. Недаром единственные выходящие в романе на передний план представители английской разведки — полковник-англичанин и европеизированный бенгалец — являются вместе с тем профессиональными этнологами, не без зависти наблюдающими за научными успехами друг друга. Должность начальника этнологической разведки, которую номинально занимает полковник Крейтон, отнюдь не является для него лишь прикрытием. Он действительно увлечен этой профессией. Да и Ким с его живой увлеченностью каждым встречным, каждой непредвиденной ситуацией, всеми формами, звуками, ароматами необычной и красочной жизни Индии оказывается вполне органичным элементом английской секретной службы.