Новое качество культуры конца XX века – ее ризоматичность, гетерогенность и децентрированность – определяет более активный и плодотворный диалог между массовой культурой и культурой элитарной, в процессе которого рождаются новые художественные формы. В современной прозе демаркационная линия пролегает по линии детективного романа как жанра, примиряющего массовую и высокую литературу. Исходя из традиционного соотношения этих типов, массовая литература оценивается как вторичная, размывающая и разрушающая подлинную культуру. Отечественный литературовед, культуролог и семиотик Юрий Лотман в своей книге Культура и взрыв (1992) фиксирует четкую границу между ними, отделяя обширное пространство детектива от истинного искусства. По Ю. Лотману, настоящее искусство открыто в пространство множественности смыслов и не сводится к поиску однозначной истины детектива, оно есть результат взрыва и создает изначально непредсказуемый текст 1. Здесь же он делает интересное наблюдение: и массовая, и немассовая литература конца ХХ века окрашена неким детективным флером.
На новое соотношение массового и элитарного в современной прозе указывают также немецкие критики. Они отмечают креативные возможности детектива, которые получают особое развитие в литературе XX века, порождая новые романные модификации 2. Современный детектив утрачивает одномерность массового искусства, становится многоуровневым и многомерными. Он является своеобразной жанрово-семантической лабораторией, в которой кристаллизуются многочисленные и непредсказуемые формы и вариации нового романного искусства. Кроме того, в пространстве новой словесности детектив выступает как один из благоприятных вариантов спасения романной формы. Если в ситуации после Освенцима роман декларировал невозможность рассказать историю, то обращение к технике детектива (и массовой литературе вообще) становится экспериментальной формой возвращения в роман истории, интриги, сюжета, воображения. В новые романные формы активно включаются элементы массовых жанров, романная техника массовой литературы, которая призвана была возродить и по-своему возрождает историю, интригу, констелляцию персонажей. Постмодернистский роман, приглушая детективную историю, воссоздает радостное удивление всемогуществом вновь вернувшегося в литературу воображения, игровой атмосферы, которая через зеркальные ситуации, переклички, ложные ходы, откровенный абсурд, симулякровость персонажей и жонглирование словом погружает читателя в игровую стихию постмодернистского письма.
Текстовым пространством для историко-филологических экспериментов служит жанр исторического детектива, который обнаруживает необычайную подвижность этой романной формы 3. Начиная с культового романа Умберто Эко Имя розы (1980), в поле литературного постмодернизма отмечается триумфальное шествие по миру детективного романа. Пористость жанра, креативность его внутрижанровыx возможностей делают детектив своеобразным эмблематическим жанром всего XX столетия. Писатели Дж. Фаулз, Дж. Барт, Ж. Эшноз, П.Зюскинд, М. Байер, К. Рансмайр и многие другие моделируют в своих романах игровое пространство культуры, выделяя несколько моделей возможного восприятия реальности.
Несомненно, повествовательную литературу конца ХХ века оплодотворил детектив. Игра с жанровыми формами детективного романа становится теперь locus communis. По наблюдениям критика Э. Райхеля, современные романные формы рождаются из духа детектива (Die Geburt des modernen Romans aus dem Geist des Kriminalromans) 4. Детектив обнаруживает себя жанром, ярко выражающим современность. Действительно, игровая стихия детективной формы оказалась особенно приемлемой для воплощения и концентрации меняющихся художественных ориентиров и особенностей современного мировидения. Репутация массовой литературы, традиционно закрепленная за детективом, меняется в связи с его наполнением социокультурной значимостью. В игровом поле постмодернизма жанр детектива, прежде считавшийся пленником своего кода, обнаруживает свою невероятную пластичность, позволяющую всякий раз извлекать что-то новое из его базовой формы и порождать жанровые варианты (роман-триллер, роман-загадка, роман-расследование).
В новом формате культуры конца XX века роман становится особым игровым способом существования художника. Новую позицию художника артикулирует немецкий исследователь Петер Цима, указывая на новый расклад современной словесности, в которой детективный жанр выступает игровой заменой поисков художником истины 5. В ситуации смыслоутраты автор ориентируется на игру в тайну, пишет Ж. Деррида в своей работе «Эссе об имени»: «[…] когда нет больше смысла пытаться раскрыть тайну, (…) когда зов этой тайны отсылает к кому-то или чему-то, тогда именно это держит в напряжении нашу страсть и привязывает нас к другому» 6. В симулятивной реальности, где размыты границы между истинным и ложным, где разрушена иерархия ценностей, постмодернистский художник вынужденно отказывается от напрасных поисков аутентичного бытия. Топос напрасных поисков смысла в постмодернистской литературе становится излюбленным, а герой тщетных поисков (als Helden der Vergeblichkeit) – исследователь, первооткрыватель, детектив (der Rechercheur, der Entdecker oder der Detektiv) – выступает типичным постмодернистским персонажем 7.
Итальянский семиотик Умберто Эко был первым, кто интуитивно нашел выход из ситуации тотальной смыслоутраты. Выявляя в своих теоретических построениях игровой характер постмодернистского романного проекта, он отмечает неслучайный интерес современного художника к детективной романной форме, которая для художника суть игровой поиск истины. В статье Заметки на полях (глава Метафизика детектива) Умберто Эко отмечает, что интерес современного художника к детективным моделям построения текста определяется, главным образом, ризоматическим характером современной культуры. Для современного романа характерен принципиально новый – внеструктурный и нелинейный – ризоматический способ организации художественной целостности. Эко особо подчеркивает внутренний креативный потенциал ризоматической структуры, имеющей форму бесконечного лабиринта. Наряду с традиционными видами лабиринта (греческий Тесея и маньеристический, оба – наподобие дерева), современный детектив осваивает ризоматический лабиринт, в котором отсутствует центр, периферия, выход и который представляет собой потенциально безграничную структуру, наподобие запутанной корневой системы, где все составляющие находятся в состоянии взаимодействия с окружающей средой. В связи с этим Эко указывает на изменение в постмодернистском романе траектории движения героя-детектива, чтеца чужих следов. Если классический детективный роман, как правило, не организованный как художественный текст, предполагает поиски детективом Истины в простейшем виде лабиринта, то в поле постмодернистской культуры наблюдается интерес к усложненному типу лабиринта.
Ризоматическая структура текста порождает и новые авторские стратегии. В постмодернистском романе за счет особого – игрового – поведенческого аспекта автора-художника возникает напряжение, свойственное классическому детективному роману. В классической парадигме детектива внешняя напряженность сюжета и внешняя яркая интрига создаются исключительно элементами детективного жанра (преступления, убийства, тайны, бегства, погони, преследования, загадки), которые симулируют усиленные активные поиски истины. В романе конца XX века преступления и убийства, тайны и загадки умножаются, нагнетаются, дублируются, деконструируются и снова выстраиваются. Неподвластные причинности и логике линейности, они становятся фрагментарными, алогичными, иронически окрашенными, постоянно меняют свой смысл. Внутренняя напряженность в игровом пространстве постмодернистского романа задается, во-первых, новой игровой ситуацией восприятия, то есть рассчитанной, главным образом, на интеллектуального читателя, знакомого с процедурой деконструкции (Жак Деррида). Во-вторых, она осуществляется благодаря авторской игре – двойному кодированию, то есть игре с несколькими разными смыслами, предполагающей как минимум два уровня прочтения и интерпретации.
Характерная для постмодернизма ситуация восприятия, в которой главная роль отводится читателю, существенным образом изменяет сам процесс художественной коммуникации. Идентификация текста читателем – одна из важнейших составляющих акта художественной коммуникации – становится затрудненной из-за более сложной организации художественного текста и многочисленных отсылок к кругу других текстов (гипертекст). Присутствующие в текстах цитаты, требующие распознавания, органически встроены в художественный текст или преднамеренно выделяются из него (обнажение приема). В классической парадигме идентификация текста осуществлялась в процессе опознания читателем художественных произведений разных эпох: читатель обнаруживал идентичность художественного материала своему читательскому опыту. Идентификация же составляющих постмодернистского художественного текста, обнаруживающего ризоматическую структуру, требует большого культурного опыта. Читатель должен применять особые приемы идентификации, чтобы не только опознавать текст романа в целом, но и выделять инкрустированные в него элементы, различать свое / чужое, понимая, что автор ведет с ним преднамеренную игру. Вместе с тем в исследовании постмодернистского романа необходим и вполне применим конвенциональный культурный опыт, а значит и использование традиционных путей идентификации.
Новые пути идентификации текста порождают особое эмоциональное напряжение, связанное с азартом читателя в деле решения загадки-кроссворда, необходимого элемента любого детектива. В классическом детективном романе интерес-напряжение в тексте создается автором за счет неполного информирования читателя и утаивания самой главной информации вплоть до самого финала романа. Напротив, в романе конца XX века модальность повествования определяется подробностью изложения, освещением событий даже с избыточной информативностью. В этом случае присущее детективу напряжение моделируется другими средствами – за счет выстраивания автором ложной идентификации.
Откровенная игра автора с формой как бы сбивает читателя с прямого пути восприятия, то есть пути спокойного размеренного чтения, характерного для классической литературы, авторы которой обычно настаивают на идентичности того, о чем пишут. Автор современного детектива уже с самых первых строк нарочито активизирует внимание читателя к тексту, поскольку изначально заявленная игровая ситуация восприятия предполагает постоянное включение неожиданных поворотов, соединение разных пластов материала. Горизонт ожидания (Х. Яусс) формируется, с одной стороны, собственно-литературными факторами, то есть известными читателю литературными нормами, с другой – внелитературными аспектами, то есть жизненным опытом читателя. Постмодернистский автор лишь создает видимость простоты, открыто декларируя и развлекая, на самом деле игра с читателем здесь осуществляется по достаточно сложному варианту. В текст постмодернистского романа закладывается множество уровней зашифрованности текста, и каждому читателю предоставляется право увидеть свой горизонт и интерпретировать текст романа, руководствуясь найденной им стратегией – одной или несколькими.
Г.В. Кучумова
Из сборника Текст как единица филологической интерпретации
- Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Лотман Ю.М. Семиосфера. – СПб., 2000. – С. 133. ↩
- Deutschsprachige Erzählprosa seit 1990 im europäischen Kontext. Interpretationen, Intertextualität, Rezeption. Volker Wehdeking, Anne-Marie Corbin (Hrsg.). – Trier: WVT Wissenschaftlicher Verlag, 2003; Der deutsche Roman der Gegenwart / Wieland Freund; Winfried Freund. – München: Fink, 2001; Reichel E. Die Geburt des modernen Romans aus dem Geist des Kriminalromans. In: Marx Friedhelm, Meier Andreas (Hrsg.). Der europäische Roman zwischen Aufklärung und Postmoderne. Festschrift zum 65. Geburtstag von Jürgen C. Jacobs. – Weimar: Verlag und Datenbank für Geisteswissenschaft, 2001. – S. 141-151. ↩
- Черняк М.А. Феномен массовой литературы XX века. – СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2005. – С. 175. ↩
- Reichel E. Die Geburt des modernen Romans aus dem Geist des Kriminalromans. In: Marx Friedhelm, Meier Andreas (Hrsg.). Der europäische Roman zwischen Aufklärung und Postmoderne. Festschrift zum 65. Geburtstag von Jürgen C. Jacobs. – Weimar: Verlag und Datenbank für Geisteswissenschaft, 2001. – S. 141-151. ↩
- Zima P.V. „Ästhetische Negation“. Das Subjekt, das Schöne und das Erhabene von Mallarme und Valery zu Adorno und Lyotard. – Würzburg: Königshausen & Neumann, 2005. – S. 192. ↩
- Деррида Ж. Эссе об имени. – СПб.: Алетейя, 1988. – С. 51. ↩
- Lützeler P.M. Von der Präsenz der Geschichte. Postmoderne Konstellationen in der Erzählliteratur der Gegenwart. In: Neue Rundschau. – Jahrgang 104. – Heft 1/1993. – S. 98; Wittstock U. Leselust. Wie unterhaltsam ist die neue deutsche Literatur? – München: Luchterhand, 1995. – S.56. ↩
