Русский Лекок отправляется в Париж — фрагмент полицейского детектива Ивана Николаевича Пономарева Русский Лекок: агент сыскной полиции, первого романа из трилогии о Василии Кобылине. Читать…
VIII
Похоронив мать, Василий Иванович, не чувствуя никакого призвания к хозяйству, сдал усадьбу в аренду.
Его энергичная натура требовала кипучей деятельности, и он, помня дивную клятву посвятить свою жизнь розыску преступников, переехал в Петербург.
Явившись к начальнику сыскной полиции и рассказав о своем прошлом, уже известном читателю, просил места.
Открытое и симпатичное лицо просителя вызвало расположение к нему начальника.
— Я ничего не имею против того, чтобы дать вам занятие. Но вы взвесили предстоящие трудности?
— Мной дана клятва посвятить себя этой деятельности.
— Повторяю вам, молодой человек, что лично я буду доволен иметь вас своим сослуживцем, но все-таки, считаю себя обязанным высказывать свое мнение. Раз вы получите место, вы делаетесь отрезанным от общества ломтем. Это самое общество постоянно обращается к нам за содействием, а между тем презирает нас. Но, независимо от этого, ничья жизнь не подвергается таким опасностям, как жизнь наших агентов. Вы на каждом шагу должны ожидать предательскую смерть из-за угла. Материальные средства далеко не окупают тех опасностей и неприятностей, которые вас ожидают. Высказав вам е полной откровенностью мое мнение, я еще раз спрашиваю вас, желаете ли поступить ко мне на службу?
— Мое решение непоколебимо.
— В таком случае, подавайте докладную записку и с завтрашнего дня можете считаться на службе.
Спустя два месяца после определения на службу, начальник убедился, что Кобылин далеко недюжинный чиновник, и стал видимо отличать его.
Это отличие сразу создало молодому человеку массу врагов и старые агенты стали косо поглядывать на выскочку.
— Только и отлички в нем, что умеет щеголем одеваться, — говорили завистники, — а в сущности, пустой мальчишка. Вот посмотрим, как он провалится на первом серьезном деле.
Кобылин скоро уяснил себе, что его товарищи по профессии к нему не дружелюбно относятся, стараясь на каждом шагу подставить ему ножку.
Приняв все меры предосторожности, он очень ловко продолжал лавировать среди подводных камней.
Однажды его пригласил начальник в свой кабинет.
— Я зорко следил на вашей деятельностью, сказал он ему, — и очень ею доволен.
Кобылин поклонился.
— Теперь я хочу дать вам очень важное и щекотливое поручение. Чтобы удачно его выполнить, нужен такт, ловкость и находчивость. Предупреждаю вас, что вы будете иметь дело с опасным противником, ни разу не попавшем в капкан. Нет у нас, ни одного агента, который не был бы им одурачен. Надеюсь, что вы составите счастливое исключение.
— Сделаю все, что от меня зависит, господин начальник.
— В Петербурге несколько лет проживал дворянин Туринов, шулер и шантажист по ремеслу. Я вам покажу его фотографию, с тем чтобы вы изучили ее. Это очень красивый мужчина, прекрасно сложенный шатен, с тонкими чертами лица и красивым греческим носом. Он носит русую окладистую бороду. Одет всегда по последней моде и имеет изысканные манеры.
Неделю тому назад он, выправил себе заграничный паспорт, скрылся. Вместе с его исчезновением пропала дочь одного очень богатого купца. Из шкатулки отца похищено до ста тысяч рублей и приблизительно на такую же сумму бриллиантов. Купец так богат, что материальный убыток его нисколько не тревожит. Он скорбит о любимой дочери и о том, что она покрыла позором его седины и незапятнанную репутацию доброго имени. О том, что его дочь бежала, никто в Петербурге не знает и не должен знать. Отец всем знакомым объяснил, что дочь уехала к тетке в Симбирскую губернию. Нужно, во что бы ни стало, возвратить беглянку, но возвратить тихо, без скандала и без вмешательства иностранных властей. Сегодня вечером вручу вам карточку бежавшей. По некоторым данным, парочка теперь жуирует в Париже. Вам известен французский язык?
— Я им хорошо владею.
— Вот и прекрасно. Вечером я вручу вам деньги и перевод на парижского банкира Лафита. Не щадите средств на розыски, но и не бросайте зря.
Получив обещанное, агент на другой день выехал в Париж и по прибытии остановился в гостинице Лувр.
Позавтракав, Кобылин пожелал осмотреть город, как встретившийся ему на лестнице господин заставил его вздрогнуть. Это был точный оригинал изученной им карточки.
Когда незнакомец прошел наверх, агент узнал от швейцара, что это русский богач, приехавший три дна тому назад со своей красавицей женой.
Кобылин не сомневался, что это было то самое лицо, которое ему поручено проследить.
Агенту было не до прелестей Парижа и он, пройдя несколько шагов по улице, вернулся в отель.
Полчаса спустя, он уже сидел за газетой в общей столовой.
Не успел гарсон подать ему жареную куропатку, как в зал вошел Туринов под руку с очень хорошенькой замечательной грациозной блондинкой.
Вошедшие заняли столик почти рядом с агентом.
— Чего ты хочешь, мой ангел? — спросил Туринов по-русски, обращаясь к своей даме.
«Судьба мне благоприятствует», подумал агент, делая вид, что углубился в чтение «Фигаро».
— Мне так хвалили рыбу соль, что я с удовольствием попробовала бы ее.
— Это во всех отношениях превосходная рыба. Гарсон! — закричал Туринов, две порции соли, две красных куропатки и бутылку Бордо. Только самого лучшего.
— Гарсон! — в свою очередь позвал Кобылин другого мальчика, — есть у вас русские газеты?
— «Ведомости Москвы», «Петербургская Газета», «Голос», — бойко ответил гарсон.
Услыхав, что требуют русские газеты, Туринов и его дама с любопытством во глядели на агента.
— Подайте какую-нибудь из них, — приказал последний.
Ему подали «Московские Ведомости».
— А мне дайте «Голос», — сказал Туринов.
Теперь агент в свою очередь счел долгом посмотреть на соседей.
Нигде как вдали от родины, соотечественники не завязывают так быстро знакомства. Услыхав родную речь, невольно хочется познакомиться с тем, кто ее произнес. Поэтому нет ничего удивительного, что Туринов и его спутница пожелали завести с Кобылиным знакомство.
Молодая девушка, наклонившись к своему кавалеру, что-то ему тихо сказала. Последний немедленно, обратившись к агенту, сказал ему по-русски:
— Судя по тому, что вы потребовали русские газеты, я прихожу к заключены, что вы наш соотечественник?
— Вы не ошиблись, милостивый государь, я русский.
— Позвольте мне с вами познакомиться, — сказал Туринов, подходя к агенту, — Петр Петрович Туринов.
— Очень рад. Николай Васильевич Померанцев, в свою очередь рекомендовался Кобылин.
— Если вы ничего не будете иметь против знакомства с моей женой, я вас с удовольствием представлю.
— Почту за особую честь.
Когда представление окончилось, и агент узнал, что блондинка называется Анной Васильевной, его пригласили за общий стол, на что Кобылин с радостью изъявил согласие.
— Вы давно покинули нашу родину? — спросила блондинка.
— Более года. После смерти родителей, я уехал за границу и вот с тех пор все время путешествую.
— Вы из Петербурга.
— Нет, я москвич.
— Скоро думаете вернуться? — спросил Туринов.
— По правде вам сказать, мне так понравилась заграничная жизнь, что я предполагаю только изредка заезжать в Москву.
— Мне желательно приобрести недвижимую собственность на берегу Женевского озера, а в Париже небольшой отель.
«Должно быть, богатая шельма», подумал Туринов. Надо постараться опустошить его карманы. Держу пари, что это московский купчик из маменькиных сынков.
— А вы, сударыня, постоянно живете в Париже?
Блондинка вспыхнула.
— Мы недавно приехали, — ответил за нее Туринов, — прямо из под венца укатили в Париж. Мы также хотим совсем переселиться сюда. Вы где остановились?
— Здесь в гостинице.
— Вот и прекрасно, значить мы с вами ближайшее соседи. Хотя мы скоро переезжаем.
— Куда?
— Вчера сторговал прекрасный отель на бульваре Итальянцев и заключил контракт на три года. Я и жена смеем надеяться, что в новом помещении вы будете нашим постоянным гостем.
— Почту за счастье.
— Вы в карты играете?
— Большой любитель.
— Вот отлично, представьте это моя страсть! Вот, Аня, как я теперь доволен, что имею партнера, да еще при этом дорогого соотечественника. По случаю этого счастливого события, придерживаясь русского обычая, следует распить бутылочку шампанского. Эй, гарсон!
После первой бутылки, Кобылин потребовал от себя бутылку и компания незаметно провела за столом три часа времени.
Новые знакомые расстались очень дружелюбно.
Анне Васильевне Кобылин понравился за свой веселый характер, остроумие и за привлекательную внешность.
— Я этому московскому купчику скоро перышки ощиплю, мечтал шулер, и те денежки, на которые он собирается купить землю на берегу Женевского озера и дом в Париже, быстро очутятся в моем кармане. Раз я его обработаю так, что ему нечего будет есть, я превращу Померанцева в своего послушного раба.
Ну, господин Туринов, вы всех наших агентов дурачили, подумал Кобылин, посмотрев, то ли самое проделаете и со мной.
IX
На другой день после знакомства в столовой гостиницы, в номер занимаемый агентом кто-то постучался.
— Войдите, сказал Кобылин.
В комнату вошел Туринов.
— А я и жена соскучились без вас, сказал он, крепко пожимая протянутую руку. Что это вы к нам не заходите?
— Да все по Парижу брожу, никак не могу отыскать подходящий отель.
— Еще успеете отыскать. Не хотите ли сыграть в банк?
— С удовольствием. Только карты нужно отыскать.
— Я две игры захватил с собой. Из России я привез две дюжины.
— Кто будет закладывать?
— Я заложу тысячу франков.
Игра началась. В полчаса Кобылин проиграл три тысячи и немедленно уплатил их.
— Мне не везет сегодня на понтерки. Я заложу три тысячи.
Игра возобновилась.
Агент метал с баснословной удачей и не только отыграл проигрыш, но и выиграл пять тысяч.
— Он дьявольски удачливо играет, подумал, взбешенный неудачей, Туринов. Шулером он не может быть, я зорко следил за ним.
Туринов снова заложил и стал бить карта за картой.
— Позвольте, — неожиданно схватив за руку банкомета, сказал Кобылин, — вы, Петр Петрович, не совсем гладко сделали вольт, я заметил, как дама червей перелетела слева направо.
Туринов позеленел.
— Вы с ума сошли, милостивый государь вскричал он, вне себя от гнева.
— Не горячитесь, очень спокойно возразил агент. Мы, как я вижу, одного с вами поля ягодки, но не во гневе вам будет сказано, я мечу половчее вас. Каждый из нас пусть возьмет обратно свои деньги и будем друзьями. Ворон ворону не должен глаз клевать.
От этого предложения, сделанного самым миролюбивым тоном, шулер пришел в себя. Он ясно видел, что его противник придерживается того же самого ремесла, Разыгрывать роль оскорбленного — не имело смысла.
Расхохотавшись, он спросил:
— А разве вы, Василий Иванович, не московский купчик?
— Я от этого не отпираюсь. Только состояние свое я проиграл в карты.
А дачу у Женевского озера на какие деньги вы собирались купить?
— Извольте, я вам отвечу с полной откровенностью. Я собирался совершить покупку на деньги, которые надеюсь выиграть в Париже. Вы сами, как видно, опытный и хороший мастер, а между тем едва не попались мне на удочку.
— Это совершенно верно.
— Значит, на покупку я имею полное право рассчитывать. Картами у меня отняли состояние, картами я его и наживу.
— Желаете, Василий Иванович, вступить со мной в союз? Мы с вами прекрасное дело устроим.
— С удовольствием. Работать в компании легче и сподручнее.
— Я нанял отель. Он будет обставлен с замечательной роскошью, сливки общества будут у меня на вечерах и тузы биржи. Мне одного недоставало — это опытного пособника. Удача меня выручила и я натолкнулся на вас.
— В надежде обыграть купчика и лишить его возможности стать собственником дачи и дома?
Каюсь чистосердечно, действительно имел такое намерение и очень счастлив, что оно не осуществилось. Итак, мы теперь компаньоны?
— К вашим услугам.
— Жаль, что мы с вами в Петербурге не сошлись. Там я отлично устраивал свои делишки. Если бы у меня не была широкая натура, я был бы давно миллионером. Страсть к женщинам и к кутежам мне страшно дорого обходится. Все мои доходы мгновенно исчезают. Воздержаться не могу.
— Ну, теперь, раз женившись, вы остепенитесь.
— Вам, как компаньону, я прямо скажу — это не моя жена. Я бы пожалуй и женился на ней и взял бы большой куш, но к несчастью, я женат. У ее папаши денег тьма, да взять-то их нельзя.
— Так вы в Петербурге хорошо работали?
— Превосходно. Агенты полиции за мной гонялись как за диким зверем, да только чутье у них плохое. Очень часто мне приходилось им устраивать злые штучки.
— Когда же вы переедете в новое помещение?
— Дня через три. Отель взят на имя моей жены. Мебель взята также в кредит.
— Анна Васильевна подписалась своей настоящей фамилией?
— С какой стати, раз она для всех Туринова, она и на контракте и на счетах подписывается моей фамилией. Я это нарочно устроил, чтобы держать ее в своих руках. Женщины все сумасбродны, их следует держать на цепочке. Подложная подпись — это прочная цепь.
Кобылин едва мог сдержать свое негодование. Он искренно жалел эту добрую, доверчивую девушку, ставшую жертвой наглой эксплуатации.
К вечеру он приготовил подробное донесение своему начальнику, причем высказал уверенность в благополучном исходе возложенного на него поручения.
Туринов с своей сожительницей переехал в отель, отделанный с безумной роскошью.
Мебельщик и обойщик открыли полный кредит русской графине, любезно подписавшей счета.
Хозяин отеля скоро привлек внимание парижан своими лукулловскими ужинами, а его супруга красотой и любезным обращением.
Игра велась большая, но хозяин, чтобы не дать подозрений, играл с переменным успехом, и если выигрывал большие ставки, то только вместе со своим компаньоном.
Однажды, обратившись к Кобылину, он сказал ему:
— У меня родилась превосходная идея. Мы можем заработать за одну ночь до трех миллионов франков. Хотите принять участие в грандиозном предприятии?
— В чем оно состоит?
— Рядом с моим домом находится один из лучших магазинов бриллиантовых и золотых вещей. Местность я изучил. Нет ничего легче, как из моего винного погреба сделать подкоп.
— Это рискованно. Ведь по тому же подкопу полиция узнает, откуда он.
— Я это обдумал. Когда мы перетащим вещи, я его мигом заложу, а для ложного следа будет устроен контрподкоп, в противоположную сторону. Подозрение на меня ни в каком случае пасть не может.
— Кто не рискует, тот не выигрывает — я согласен. Работа будет очень трудная, без помощников не обойдемся.
— У меня все предусмотрено. В числе моих людей есть два отпетых. Мне удалось их завербовать в одном вертепе. Эти бедняки во вражде с полицией. Только этих оборвышей она не узнает в щеголях, носящих мою ливрею с гербами.
— Вы просто гений, Петр Петрович! — с восхищением вскричал агент.
— Практик, батюшка, — самодовольно ответил Туринов.
В то время, когда подкоп медленно продвигался, игра продолжалась своим чередом.
В числе гостей очень часто бывал испанский гранд Лаперузе, проигрывавший солидные суммы.
Это был человек лет шестидесяти, небольшого роста, с плохо пригнанным париком и с большой шишкой на правой стороне крючковатого носа.
Судя по его простоватому лицу и его суждениям, он был более чем не далек. Но Лаперузе был, до слухам, страшно богат и этого было вполне достаточно, чтобы хозяин относился я нему с большим уважением.
Испанец ежедневно привозил Анне Васильевне роскошную бонбоньерку и видимо ухаживал за ней.
Анна Васильевна не переваривала этого урода и не раз со слезами жаловалась на чересчур бесцеремонное обращение Лаперузе.
— Ты не сердись на него, мой ангел, — по обыкновению отвечал ей Туринов. — Он очень знатен и может оказать когда-нибудь нам большую услугу.
Как-то раз он до того держал себя с ней неприлично, что девушка категорически заявила, что если испанец будет бывать у них в доме, то она никогда не выйдет в гостиную.
— Ты этого не посмеешь сделать! — вскричал негодяй, пораженный ее решительным тоном.
— Что ты кричишь на меня, Петя, ведь я не прислуга твоя! Мой отец хотя и принадлежит к купеческому сословию, но никогда не позволял себе даже повысить голос, говоря со мной.
— Вот за это ты и убежала от него, что он не держал тебя в ежовых рукавицах!!!
— И тебе не стыдно меня в этом упрекать? — со слезами сказала она. — Если ты будешь со мной так обращаться, я уеду от тебя.
— Ну, уж это дудочки, ты этого сделать не посмеешь! Ты теперь моя раба и будешь ею всю жизнь.
— Это ты откуда взял?
— Если ты осмелишься на этот поступок, ты немедленно будешь посажена в тюрьму. Не забудь, что контракт на квартиру и все счета тобой подписаны моей фамилией, на которую ты имеешь такое же право, как я на испанскую корону.
Анна Васильевна разрыдалась.
Чувство презрения к этому любимому человеку овладело ей. Она ясно увидала, что человек, ради которого она всем пожертвовала не прочь ею торговать. Любящая женщина готова все простить, только не подобное оскорбление. Она подчинилась угрозе, вышла к испанцу, но отыскав свободную минуту, все рассказала Кобылину, к которому питала неограниченное доверие.
Василий Иванович, глубоко взволнованный, дал ей слово устроить так дело, что она освободится от того оружия, которое она дала в руки Туринову.
На другой день начальнику сыскной полиции было послано новое донесение.
X
Результат второго донесения не заставил себя долго ждать. Агент получил по телеграфу перевод на того же банкира и приказание уплатить по счетам, а равно выдать деньги за наем помещения за три года.
Уплатив деньги и взяв обратно подписанные Анной Васильевной счета, а также и контракт, взамен которого принял расписку об уплате за квартиру, он с этими документами явился к ней.
— Вот, та цепь, посредством которой вас желали сделать рабой, — сказал он, подавая документы.
— Я не могу их принять от вас, пока не выплачу за них деньги, — сказала девушка, покраснев.
— Это ваша собственность. Вы мне ничего не должны, за них уплатил ваш отец.
— Отец!!? — вскричала она, пораженная удивлением.
— Ради Бога тише, хотя Петр Петрович отсутствует, но наш разговор могут подслушать.
— Наша прислуга по-русски не понимает.
— На это нельзя надеяться.
— Итак вы говорите, что отец заплатил.
— Совершенно верно.
— Позвольте не поверить. Вы просто хотите прикрыть свой великодушный, порыв другим именем. Мой отец никогда не простит мой бесчеловечный поступок. Он наверно давно проклял меня.
— Ошибаетесь, в том клянусь вам! Он заботится, по-прежнему о вас. Деньги присланы им.
— Как же он узнал про мой долг?
— Через неделю все узнаете. Теперь позвольте мне пока скрыть от вас эту тайну.
Раздавшийся звонок известил о возвращении Туринова, и Василий Иванович поспешил проститься с хозяйкой.
В зале он встретился со своим компаньоном.
— А я был у вас. Очень рад, что застал вас здесь. Пойдемте ко мне в кабинет.
Когда оба они уселись на диван, Туринов сказал:
— Наступает решительный момент, через пять дней мы с вами наживем громадное состояние.
— Разве все готово?
— Работы осталось на несколько часов. Но дело в том, что ранее как через пять дней приступить нельзя.
— Это отчего?
— На шестой день у них будет Пасха. Магазин будет заперт и мы будем иметь полную возможность заделать проход, оставив ложный след. После того, как мы обчистим магазин, вы в Англии сбудете весь товар. Вашу честность я знаю, вы не обманете меня при дележе.
— О, в этом можете быть уверены, я учиню с вами самый справедливый расчет. За свой труд и участие возьму только четвертую часть, а вы остальное.
— Отчего так мало?
— Идея принадлежит вам. Главная работа также ваша. Было бы несправедливо разделить добычу пополам.
— Вы честны и великодушны.
Простившись с Петром Петровичем, агент прямо направился к префектуре.
Заявив чиновнику, что он русский и желает видеть начальника, он просил доложить о себе.
Его не заставили долго ждать и вскоре ввели в кабинет префекта.
Начальник полиции очень любезно встретил Кобылина и спросил, чем он может быть ему полезен.
— Господин префект, в ночь на Светлое Христово Воскресение замышляется в Париже преступление. Чтобы предупредить его, я пришел просить вас предоставить в мое распоряжение агента.
— Ваша фамилия?
— Померанцев.
Префект, пристально взглянув на агента своими умными и проницательными глазами, казалось, что-то припоминал.
Потом на его лице проскользнула тонкая, едва заметная улыбка, которая моментально исчезла.
— А в чем состоят преступление? — спросил он.
— Хотят посредством подкопа ограбить один магазин.
— Потрудитесь отправиться на улицу Капуцинов, дом 192, квартира 30. Там живет мой агент Лабуре. Вы с ним обо всем переговорите.
Лабуре был дома, когда к нему вошел Кобылин.
Агент французской сыскной полиции принял Василия Ивановича в небольшой комнатке, довольно мрачной, во приличной. Хозяин занял кресло, которое было поставлено с таким расчетом, что скрывало выражение лица сидевшего на нем. Зато позволяло вполне следить за физиономией того, кто сидел напротив.
— Чем могу служить вам? — спросил Лабуре мягким, вкрадчивым голосом.
«Как этот голос знаком мне», подумал агент. «А эта шишка на носу, точь-в-точь как у испанца. Только этот лет на двадцать моложе».
— Я прислан от префекта, монсеньор Лабуре.
— Прибавьте частицу «де», мой почтенный коллега, так как я точно такой же дворянин, как и вы.
Слова «коллега» и «такой же дворянин» поразили Кобылина. Разве Лабуре могло быть известно, что и он агент.
Лабуре, не подав виду, что он заметил удивление, спросил: «С каким же поручением вас прислал мой начальник?»
— В ночь на Светлое Христово Воскресение, при посредстве подкопа, хотят обворовать один магазин.
— Это сообщение относительно числа очень важно, что же касается до места, то оно мне известно.
— Как известно!? — вскричал Кобылин, соскакивая с кресла.
— Хотят обчистить магазин бедного Лароша, полагая, что его полки ломятся под тяжестью бриллиантов. Подкоп идет со стороны отеля вашего соотечественника. Я ожидал, что вы придете мне сообщить об этом.
— Да вы просто колдун! — воскликнул молодой человек, все более и более поражаясь.
— Колдовством я не занимаюсь, — с тонкой улыбкой заметил Лабуре, — а отношусь к своему занятию с такой же любовью, как и вы. Я только старый волк, служу этому делу двадцать лет, а вы начинающий. Однако могу вас от души поздравить, вы мастер своего дела и поверьте, слову де Лабуре, из нас выйдет знаменитость. Присядьте, успокойтесь и поговорим толком.
— Ради Бога скажите, откуда вам известны все подробности? Меня в Париже никто не знает.
— Совершенно верно, за исключением нашей полиции. Цели вашей командировки не знаю, но держу пари, что вы наблюдаете за вашим соотечественником и его фиктивной супругой. Вы два раза уже доносили своему начальнику. Жаль, что у нас уничтожен черный кабинет, а то я мог бы представить и копию ваших донесений. В прежнее время Англия гордилась своей полицией. Теперь, благодаря нашему префекту, мы вырвали у англичан пальму первенства. Смею вас заверить, что ни одно правительство не тратит на сыскную полицию таких громадных сумм, как наше. Мы должны быть хороши, этого требует справедливость. Итак ваш соотечественник надеется иметь успех в своем предприятии?
— Он убежден.
— Когда мне донесли, что вы его компаньон, я просто рассмеялся.
— Я действительно разыгрываю роль.
— В этом я и не сомневаюсь. Вам нужен его арест, учиненный нашими властями, а его барыньку вы освободите из рук мошенника. Недаром вы и по счетам ее уплатили, чтобы уничтожить неправильную подпись.
Кобылин не мог придти в себя. «Вот идеал сыскной полиции», подумал он со вздохом.
— Ну, а как вам нравится испанский гранд Лаперузе? Вы кажется его не особенно долюбливаете за нахальство?
— Вы верно угадали.
— А между тем нахальство гранда было необходимо, и я беру на себя роль его защитника. Ему надо было узнать, с кем он имеет дело. И вот его заключение: Монсеньор Туринов негодяй, который не прочь эксплуатировать красоту подруги сердца, а она, бедняжка, честная женщина.
— Теперь ясно, что гранд Лаперузе и господин де Лабуре одно и тоже лицо?!
— К вашим услугам, господин петербургский агент, — сказал Лабуре, привстав с кресла и шаркая ножкой.
Кобылин при виде этой тощей маленькой фигурки с шишкой на носу, не мог удержаться от смеха.
— Вы маг и волшебник! — вскричал он.
— Ни то, ни другое, я маленький смертный де Лабуре, любящий совать свой нос, отмеченный шишкой, во все преступления. Однако вернемся к нашим барашкам. Вы должны первым войти в магазин. Вас схватит полиция, но через четверть часа вы будете освобождены. Злодей бросится назад и будет задержан своими сообщниками. Это хотя и бывшие каторжники, но теперь превратившиеся в честных граждан и состоящие у нас на жаловании. Итак решено, через пять суток начнется охота?
— Да, решено. Теперь позвольте мяк с вами раскланяться, сказал Кобылин, вставая.
— Еще одно слово, фамилия Померанцев конечно не настоящая? Позвольте мне узнать фамилию будущего знаменитого русского агента?
— Кобылин, — покраснев ответил молодой человек.
— Очень приятно познакомиться, — сказал агент, дружески пожимая руку гостя. — Если когда-нибудь маленький де Лабуре может оказать вам услугу, благодаря пережитому горькому опыту, он весь в вашем расположении.
— Кстати, позвольте, монсеньор де Лабуре, вас спросить, ведь вы кажется проиграли около тридцати тысяч?
— Двадцать восемь тысяч пятьсот сорок два франка. Эти деньги мне будут возвращены, то есть вернее сказать в казну, в день ареста монсеньора Туринова.
— Я хотя во всем его компаньон, но выигрыш не брал под предлогом, что не умею беречь деньги и возьму свою долю, когда она достигнет ста тысяч.
— Слово де Лабуре, — сказал агент, — что я был убежден, что вы не дотронетесь до денег, добытых подлостью. Агенты дружески расстались.
