Повесть Леонардо Шаши Todo modo 1 — характерный образец распространенного жанра итальянской литературы и кино 60-70-х годов: политический детектив. В значительной мере благодаря его произведениям этот жанр завоевал популярность у читателя и зрителя.
Сюжет повести подчеркнуто несложен. Без определенных целей путешествующий художник (и талантливый, и образованный, и процветающий) оказывается в странной гостинице Эремо Дзафер (по-русски название ее может быть передано как Дзаферова пустынь или Дзаферов скит). Это не только гостиница, но и монастырь для мирян, раз в год (в сезон три смены) сюда съезжаются любители духовных упражнений, разработанных в свое время Игнатием Лойолой. И отелем, и духовными упражнениями руководит некий дон Гаэтано; даже имя его все — от портье до министра — произносят с опаской и благоговением. Заинтригованный, даже завороженный этим уловленным при первом упоминании имени дон Гаэтано отношением окружающих к безвестному ему лицу, художник решает задержаться в пустыни, испрашивает на то позволения у всесильного хозяина гостиницы и настоятеля монастыря и остается. Через день начинают съезжаться духовные дети дона Гаэтано: два министра, многочисленные депутаты, промышленники, финансисты, крупные чиновники — мелкой сошки среди них нет. Начинаются упражнения, и однажды вечером во время коллективной молитвы выстрелом убит наповал один из ее участников. Идет расследование, и едва только кто-то (единственный из всех — остальные ничего не помнят) припоминает, что стоял рядом с жертвой в последние секунды перед роковым выстрелом, жертвой оказывается и он сам, этот еще ничего не засвидетельствовавший свидетель. Следствие заходит в тупик. По всей вероятности, всезнающий, всемогущий дон Гаэтано должен знать больше, чем знают, но стараются скрыть его духовные дети, больше, чем может позволить себе предположить следователь. Но как только появляется тень сомнения в желании дона Гаэтано молчать — погибает и он. Следователь требует, чтобы все гости немедленно разъехались, и те охотно и поспешно исполняют приказ, понимая, что тем самым способствуют скорейшему закрытию дела за недостатком улик.
Повесть окончена, но сознание читателя не может примириться с такой неизвестностью, и Шаша подготовил его к самостоятельному решению загадки. Ясно, что преступление было не только неизбежным. Более того: каждый из благочестивых постояльцев гостиницы заинтересован хотя бы в одном убийстве.
Подоплека цепи убийств — в необходимости скрыть факты политической коррупции, должностные преступления и тому подобное. Они не раскрываются, а просто констатируются, накапливаясь по ходу дела и создавая обыкновенный фон происшествий. И следователь настолько сознает свою зависимость от мира, который представляют свидетели, что ему было бы странно проявить ум или даже простую догадливость, чтобы раскрыть преступление.
Так читатель подходит к единственно важному для автора выводу: виновны все представители государственной власти, делового мира, преступен весь уклад государственной жизни, преступен социальный строй.
Особое, организующее роман значение имеет образ дона Гаэтано, человека незаурядного, умеющего — то соблюдением неписаных правил игры (он не столько соблюдает их сам, сколько напоминает, указывает на их жестокие предписания другим), то властным окриком — подчинить чужую волю своей. Это человек мощной памяти и обширнейших познаний, парадоксального и независимого ума. К своим духовным детям, пошлым, умственно убогим, он относится с едва скрываемым брезгливым презрением. Прекрасно сознавая гниль государства и общества, которым он служит, дон Гаэтано считает своим долгом любым способом спасти, укрепить их; и недаром в заглавие романа вынесены слова предписания И. Лойолы. Все человеческие дарования у дона Гаэтано поставлены на службу цели, бесчеловечность которой он, как показывает Шаша, цинично сознает… и потому сам падает ее жертвой.
Н. Котрелев
- Todo modo — Любым способом (ит.). ↩
