Театр в его жизни — глава из книги Рожденный временем. Биография Павла Андреевича Бляхина, автора легендарных Красных дьяволят.
***
Как не занят был Павел Андреевич Бляхин в горкоме, а еще раньше — в горисполкоме, он не забывал театр. Театр был его страстью, давним увлечением. В Баку, куда он не раз приезжал, работал в легальных клубах, выступал как чтец-декламатор и даже в качестве режиссера.
Будучи в Москве, нуждаясь в легальном прикрытии, Павел Андреевич решил стать артистом. Его привлекал Художественный театр, где демократические традиции сочетались с новаторскими устремлениями его основателей и руководителей К.С.Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Решив испытать свое счастье, не без колебаний, Бляхин отправился в театр, где добился встречи со Станиславским. Как вспоминал Павел Андреевич, он принял его весьма дружелюбно. И на предложение уже тогда знаменитого артиста и режиссера молодой человек решил прочитать что-нибудь из Чехова, зная, что именно пьесы этого писателя вместе с Горьким составили славу театру.
На какое-то время Павел Андреевич задумался, а затем начал читать «Разговор человека с собакой». Эта сцена, как ему казалось, давала богатую возможность раскрыть свои артистические возможности. Словами, мимикой и жестами он доказывал как коллежский секретарь Романсов изливал свои чувства перед черной овчаркой. Они были противоречивы. Здесь и робкий протест против губернатора, и боязнь социалистов, и страшная исповедь о своих успехах. Только в пьяном виде представитель 10-го класса по Табели о рангах решился на такую откровенность и то перед собакой. Исповедь обнажала социально-нравственные характеры и пороки представителей официального общества.
Прочитал Бляхин и отрывок из комедии Гоголя «Женитьба», получившей широкую популярность на любительской сцене, особенно в провинции. Богатый юмор, красочный язык, колоритные характеры — все это позволяло слушателям и зрителям стать очевидцами совершенно невероятных событий, разыгравшихся в пьесе.
Наградой молодому артисту стала улыбка Константина Сергеевича. Он написал несколько строчек на обороте своей визитной карточки, запечатал ее в конверт и вручил Бляхину, порекомендовав обратиться к Немировичу-Данченко.
Узнав в студии азы театрального мастерства, Бляхин был допущен к репетициям пьесы С.А.Найденова (Алексеева) «Дети Ванюшина». Но последовавший арест прервал его артистическую карьеру.
После победы Октябрьской революции Бляхин, оказавшись на руководящей работе, получил возможность непосредственно влиять на развитие театра. Он все больше осознавал какое огромное воздействие на людей будет оказывать театр. Новый зритель из рабочих и красноармейцев восторженно принимал пьесы классического репертуара, вдохновлялся революционными идеями, звучавшими на театральной сцене.
Не мог оставить театр равнодушными и многих интеллигентов и обывателей, выбитых из привычной колеи жизни и подчас не знавших к кому примкнуть. Конечно, раздавались и голоса: «До театра ли в такое время?» Но родившийся новый театр свидетельствовал об укреплении советской власти, ее заботе о духовных запросах людей.
Становление нового театра в Костроме связано с именем артиста Московского художественного театра Алексея Дмитриевича Попова. Он решил самостоятельно работать в провинции и проводить в жизнь принципы своих учителей: К.С.Станиславского, В. И. Немировича-Данченко и Е. Б. Вахтангова.
Кострома была родиной его жены, Анны Александровны Преображенской-Поповой. Здесь он бывал и раньше. Но в 1918 году поселился с семьей надолго.
И вот после больших хлопот, многих трудностей Попову удалось организовать в Костроме драматическую студию. Значительную помощь в этом ему оказали такие руководящие работники как А.А.Языков, В.А.Невский, М. А. Растопчина и, конечно, П. А. Бляхин. Студия расположилась в бывшей читальне имени А.Н.Островского (ныне театр кукол), где был зрительный зал. С конца ноября 1918 года Попов начал напряженные занятия с пришедшей в студию молодежью по системе Станиславского.
Открытие студии состоялось 15 февраля 1919 года спектаклем Берга «Потоп». Пьеса раскрывала американский образ жизни с его погоней за долларами, калечившей души людей. Успех был потрясающий.
С теплым приветствием к студии через «Советскую газету» 18 февраля 1919 года обратился Бляхин. Он искренне радовался рождению театра, поставившего глубокую по содержанию и трудную для исполнения пьесу. «Никогда еще Кострома, — писал Павел Андреевич, — не видела такой чудесной игры, такой тщательной постановки, такой искренней любви к делу, которая была проявлена руководителем студии т. Поповым и его молодой труппой. Эта любовь и подлинно художественный вкус сквозили во всем».
Давая высокую оценку спектаклю, Бляхин призывал всех рабочих Костромы посетить этот маленький храм искусства. Но в то же время он и предостерегал молодой коллектив студии и его руководителя от погони за легким триумфом, рекомендовал упорно работать над каждой пьесой, укреплять связи с новым костромским зрителем. «Верьте, — напутствовал Бляхин, — что широкие круги трудящихся поймут Вас, оценят и полюбят, если Вы сами не оторветесь от жизни, если сами не уйдете от первоисточника всякого искусства — от рабочего класса».
Такое обращение руководителя городской советской власти, разбиравшегося в театральном искусстве, его поддержка и напутствие с радостью было встречено коллективом драматической студии.
С успехом прошли и другие спектакли студии: «Сверчок на печи» Диккенса, «Ученик дьявола» Бернарда Шоу, а также чеховские миниатюры: «Предложение», «Ведьма», «Свадьба», «Налим», «Унтер Пришибеев».
Восторженно принимали спектакли студии рабочие, красноармейцы, участники различных съездов и конференций. Высокую оценку работы студии дал А.В.Луначарский, присутствовавший на двух спектаклях. Свидетельством успеха студии стало ее преобразование в Театр студийных постановок — автономный передвижной театр РСФСР.
И хотя горисполком, губнаробраз заботились о студийцах, помогали им чем могли, жилось артистам трудно. Но духом они не падали. Вот как писал о тех непростых, но не забываемых днях, о своих переживаниях и настроениях Попов. «Получали мы, — вспоминал Алексей Дмитриевич, — восьмушку хлеба, пили морковный чай с сахарином, ходили в село Саметь за реку Костромку, чтобы принести в заплечном мешке ведро мерзлой картошки, охотились в Татарской слободе за кониной как лакомством. Но мы не торговали искусством и не играли спектаклей и концертов за пшено и муку… Спасали нас ток высокого напряжения, увлеченность любимым делом, и та жажда, которую мы чувствовали у нового зрителя, ринувшегося в театр с первых лет революции».
Несмотря на все трудности, молодой театр успешно выдержал соревнование с более опытной труппой Малого драматического театра, приехавшей из Петрограда в Кострому зимой 1919 года по приглашению ее театральных руководителей. Возглавлял этот театр режиссер Николай Васильевич Петров.
Тепло принял костромской зритель первый спектакль Петроградского театра — «Ревизор» Николая Васильевича Гоголя. Но ко второму спектаклю «Жизнь человека» Л.Андреева костромичи проявили равнодушие. Артисты недоумевали, почему происходившее на сцене не волновало публику. Возникшие споры в труппе, как вспоминал Петров, получили неожиданное разрешение в горкоме партии, куда его пригласили после второго спектакля. Во время беседы Бляхин, проанализировав спектакль, попросил больше его не играть.
— Уж очень он пессимистичен, — заметил Павел Андреевич, — а наша жизнь сейчас хотя и трудная, но героическая. Слишком большие противоречия между действительной жизнью и вашим спектаклем.
Еще более категоричен в оценке спектакля был Бляхин в рецензии, опубликованной в «Красном мире» 27 февраля 1920 года. Он писал, что несмотря на бедность нашего репертуара, нельзя найти оправдания для постановки вредного и далеко не художественного произведения Л.Андреева «Жизнь человека». Рецензия, свидетельствовала о знании Бляхиным творчества Андреева. Он отмечал и художественные достоинства некоторых пьес этого автора, которые можно было бы поставить на сцене. Но представленный спектакль, по словам Бляхина, — это отвратительный кошмар алкоголика, отчаявшегося истерически ноющего интеллигента.
— Что даст такой спектакль публике? — спрашивал Бляхин. — Разве такой спектакль нужен современному зрителю? Разве не было Октябрьской революции? Неужели все осталось по-старому?
Рецензия свидетельствовала о высокой требовательности, принципиальной взыскательности Бляхина к подбору репертуара. Она раскрывала понимание им природы театрального искусства, источники его обогащения. «Уход от масс, от широкого зрителя, — предостерегал рецензент, — это самое страшное для труппы, ибо приведет к полному взаимному непониманию и подкосит в корне ее творческие порывы. Надо более чутко прислушиваться к духовным запросам рабочего класса — творца современного мира, надо искать пути к слиянию с ним, надо у него черпать живые силы…»
Рецензия Бляхина вызвала отклики на страницах губернской газеты. 2 апреля «Красный мир» поместил обзорную статью В.Старикова о репертуаре городского театра. Он считал, что Бляхин несомненно прав, заявляя, что мрачная пессимистическая, символическая драма Андреева непонятна, чужда и не нужна новой рабочей публике с ее здоровыми запросами и требованиями. Стариков соглашался и с тем, что эту пьесу вполне можно было бы снять с репертуара и подобрать более ценную из творчества других драматургов. Но критик выражал удивление, почему Бляхин, который «отнюдь не является человеком с узкими взглядами в вопросах искусства» при заключении контракта с труппой пропустил эту пьесу. Стариков не мог поверить, чтобы Бляхин не знал этого произведения Андреева. Трудно сказать, как было на самом деле. Если действительно Павел Андреевич утверждал репертуар, то, может быть, посчитал, что в исполнении столичного театра пороки этой пьесы будут смягчены? В целом же Стариков оправдывал показ спектакля, считая постановку пьесы в художественном отношении удачной. Он упрекал Бляхина за то, что тот на все пьесы смотрел только с точки зрения пригодности служения определенному политическому моменту.
Думается, что постановка пьесы «Жизнь человека», споры вокруг нее, вызвали необходимость обменяться мнениями по целому ряду вопросов. По инициативе Павла Андреевича горком партии провел в городском театре широкий диспут «Старый и новый театр». С докладом выступил Попов, а с содокладом — Бляхин.
Общение с Бляхиным, его критические советы помогли труппе. Петров снял пьесу Андреева с репертуара театра. «После случая с «Жизнью человека», — вспоминал Николай Васильевич, — отношения с партийным руководством города у нас с каждым днем укреплялись. Помню, что секретарь горкома (председатель — В.М.) Павел Бляхин занимался помимо своих партийных дел и литературой. Мы поставили его пьесу «Провозглашение коммуны», и тем самым завязали с автором самые дружеские связи. Верным другом нашего театра был и председатель городского (губернского — В.М.) исполкома старый большевик Борис Михайлович Волин».
В дальнейшем театр не допускал просчетов в репертуаре, показав костромичам 17 спектаклей, среди них такие известные произведения как «Борьба» Джона Голсуорси, «Маскарад» Михаила Лермонтова, «Драма жизни» Кнута Гамсуна и другие.
Большим событием в театральной жизни Костромы и самой труппы стала постановка Петровым весной 1920 года в конце сезона драмы А.В.Луначарского «Фауст и город». Он задумал поставить ее еще в Петрограде, сделав необходимые сокращения и сценическую редакцию этой сложной философской драмы для чтения, как обозначил ее сам автор.
Думается, что здесь не обошлось без поддержки и помощи Бляхина. Он искренне симпатизировал автору пьесы, в которой было много созвучного революционной действительности. К тому же спектакль был поставлен в театре для участников городского субботника в день 1 Мая 1920 года, а Бляхин был ответственным организатором первомайских торжеств. Он разработал обширную программу, с которой познакомила костромичей губернская газета. Она сообщала о митингах, вечерах, концертах, фильмах в Народном доме, государственном университете, кинотеатрах «Пале» и «Современник», а в городском театре о постановке пьесы А.В.Луначарского «Фауст и город». Бляхин даже обратился со специальным воззванием ко всем художникам, декламаторам, артистам, певцам, декораторам, призвав их украсить город, помочь сделать день 1 Мая ярким, торжественным, превратив его в праздник радостного труда.
Состоялось шесть спектаклей и все шли при переполненном зале. Спектакль, как отмечал Петров, пользовался большим успехом у костромичей, с интересом воспринимавших философскую концепцию пьесы, внимательно следивших за диалогами и событиями, происходившими на сцене. Обо всем этом рассказал Петров Луначарскому, вернувшись осенью 1920 года в Петроград. Он показал Анатолию Васильевичу и костромские фотографии о постановке его драмы.
Думается, что не могла не волновать эта постановка и Бляхина. Не исключаю, что он хотел написать рецензию на спектакль, но не сделал этого из-за скорого отъезда в связи с мобилизацией на Западный фронт.
Ведь Бляхин не раз делился своими впечатлениями на страницах печати о костромском зрителе, об оперных и других спектаклях, различных концертах, которые давали гастролировавшие и местные артисты. Павел Андреевич выступал на вечерах, посвященных памяти композиторов и писателей и делал он это отнюдь не по должности, а по велению сердца. Еще будучи гласным городской Думы, Бляхин был избран в театральную комиссию. Как правильно подметил Петров, Бляхин был верным другом театра и к тому же занимался литературой. И это благотворно сказалось в те трудные годы на культурной жизни Костромы.
Желание писать у Павла Андреевича пробудилось рано. Один из первых своих рассказов он даже послал Горькому. Алексей Максимович в ответном письме дал начинающему автору добрые советы. «Я понял, — вспоминал позже Павел Андреевич, — что писателем быть — дело большое и трудное».
Жизнь профессионального революционера бросала Бляхина по разным городам. Будучи в Киеве, а затем в начале мировой войны в Москве, Павел Андреевич пишет очерки и рассказы, некоторые из них даже публикует под псевдонимом в газете «Киевская мысль». Другие же приходилось скрывать и увидели они свет только после революции. Он уже тогда начал собирать материал и делать первые наброски своей будущей книги.
Но, конечно, только с победой советской власти появилась возможность у Бляхина раскрыть свои литературные дарования. Он пишет антирелигиозные статьи и книги, пробует себя в драматургии.
Новый зритель требовал ярких спектаклей, вдохновлявших на борьбу с врагами революции. И вот, откликаясь на веление времени, Бляхин создает пьесу «Через победу — к миру». В подзаголовке автор определил ее как эпизод из современной гражданской войны. Действие происходит весной на Южном фронте. Казачий разъезд во главе с фельдфебелем ночью взял в плен комиссара одного из полков Красной Армии. В лагере фельдфебель узнает в пленном своего сына. Комиссар мужественно ведет себя на допросах и отказывается отвечать офицеру. Тот приказывает расстрелять пленного. Отец умоляет пощадить сына. Тогда офицер приказывает фельдфебелю лично командовать расстрелом. Но отец в последнюю минуту, протестуя против расправы, закрывает сына и принимает на себя пулю. В расположение белоказаков стремительно врываются части красных, которые спасают комиссара. Над павшими в бою звучит похоронный марш.
В феврале 1920 года, в неделю фронта, состоялось несколько представлений этой пьесы. В последний день недели вечером 15 февраля герою-коммунисту, комиссару полка восторженно рукоплескал переполненный зал городского театра. Рабочие и красноармейцы близко к сердцу приняли происходившие на сцене события. Это была их жизнь, она их волновала, давала силу для борьбы. Спектакль был поставлен Н.В.Петровым.
В тот же вечер в театре были показаны силуэты великих борцов, ожившие портреты Маркса, Энгельса, Ленина. Бляхин горячо поддержал эту идею режиссера Петрова и даже предложил свои кандидатуры на эти роли. Роль Маркса исполнял председатель губисполкома Волин. Загримированные и одетые по портретам исполнители стояли за тюлем, натянутым на большие золоченые рамы, и произносили тексты из произведений Маркса, Энгельса и Ленина. Апофеозом вечера стала «Коммунистическая марсельеза», поставленная Петровым по сценарию Бляхина. Как писал через день «Красный мир», вся программа вечера произвела на зрителя сильное впечатление и желательно, чтобы она была повторена неоднократно, поскольку стоит десятка митингов.
Сохранилось немало свидетельств очевидцев о постановке пьесы Бляхина. Большой рецензией на спектакль «Через победу — к миру» откликнулся в губернской газете «Красный мир» 20 февраля ее редактор Н.Н.Прохоров. Он писал, что «пьеса смотрится с интересом», «произвела сильное впечатление на зрителей» и что ей «обеспечен несомненный успех в рабочих и, б особенности, красноармейских массах». Прохоров рекомендовал пьесу к постановке в театрах. В то же время он высказал и ряд замечаний по ее сюжету и построению. «Несомненно сильной в агитационном отношении» считал пьесу Бляхина В.Стариков. В художественном же отношении он находил ее слабой.
Более подробный разбор пьесы «Через победу — к миру» сделал член президиума Костромского пролеткульта А. Н. Полтевский, написавший 26 февраля 1920 года предисловие к ее отдельному изданию. Он подчеркивал, что пьеса безусловно займет свое место среди крайне скромного количества пьес, являвшихся откликами на революцию и гражданскую войну. Бляхин написал пьесу, по мнению Полтевского, с увлечением и искренностью. В авторских ремарках заметно понимание сценических условий». Все это и вызвало у рабочих и красноармейцев неподдельный интерес к пьесе, прошедшей с таким успехом и по требованию различных организаций неоднократно повторенной. Поэтому, как выразился Полтевский, он вполне сознательно и искренне рекомендовал пьесу Бляхина, отвечающую моменту, драматическим ячейкам, студиям пролеткультов, социалистическим клубам, драматическим кружкам, особенно в деревне.
Широкий отклик вызывала у костромичей к другая пьеса Бляхина — «Провозглашение Коммуны». Тогда день Парижской Коммуны отмечали с большим подъемом. 18 марта 1920 года в Костроме прошли торжественное заседание, собрания, вечера. С докладами о Парижской Коммуне Бляхин выступил днем на торжественном заседании в университете, а вечером — в городском театре. Он вдохновенно говорил об этом выдающемся событии революционной истории, о рождении Коммуны, ее деятельности и значении. Называл парижских коммунаров нашими предшественниками, на примере которых мы должны учиться, Бляхин гневно клеймил душителей Коммуны, учинивших зверскую расправу над рабочими, женщинами и даже детьми. «Но жертвы Коммуны, — заканчивая свой доклад в театре, говорил Бляхин, — были не напрасны. Мы вспомним и усвоим уроки событий 1871 года, не повторим сделанных тогда ошибок, а идеалы, которые провозгласила Коммуна — претворим в жизнь!»
На вечере звучали музыка, революционные песни и декламация. А в заключение была показана пьеса Бляхина «Провозглашение Коммуны», поставленная режиссером Петровым и оформленная художником труппы А. Божеряновым. Делясь впечатлениями от спектакля, Н.К.Прохоров писал в «Красном мире»: «Сцена на площади, демонстрация золотой молодежи, короткая схватка с солдатами национальной гвардии. Речь Ранвье — члена революционного комитета, передающего власть Коммуне — первому правительству рабочих, речь одного из членов Коммуны… Какие отзвуки все это находит в сердце коммуниста, в сердце рядового пролетария! Зрительный зал живет, буквально живет вместе со сценой, аплодирует вместе с участниками пьесы речам Ранвье и члена Коммуны!» В другом номере газеты Прохоров характеризовал эту пьесу Бляхина как живую, яркую картину одного из первых моментов жизни Парижской Коммуны. По его словам, пьеса производила сильное впечатление, брала за сердце всякого, кто жил жизнью советской страны. «Провозглашение Коммуны» поставил А. Д. Попов.
Театр все активнее начинал служить народу. Свою лепту в это благородное дело внес и Бляхин, горячо ратовавший и боровшийся, как он выражался, за революцию духа.
