Джон Кризи

Английский писатель Джон Кризи известен, прежде всего, своей плодовитостью, которая поражала современников, не только в области литературы, но и политики, социальных движений и других сферах. Джон Кризи — основатель Английской ассоциации криминальных писателей, а в его честь назван один из кинжалов, который вручается ежегодно лучшему криминальному роману или триллеру.

Джон Кризи. Биография

Джон Кризи (John Creasey) родился 17 сентября 1908 года в Саутфилдсе (Сурей, Англия), небольшом городе в южной части Англии. Его отец был простым рабочим, а сам Джон был седьмым ребенком в семье из девяти детей. Семья жила бедно, а потому будущий писатель уже с 15 лет работал на фабрике по производству канцелярской продукции. Джон Кризи с раннего детства болел полиомиелитом, с чем была связана задержка в физическом развитии. Он получил образование в обычной школе, здесь также состоялся его первый литературный успех. Школьный учитель заверил, что у Джона есть талант, а потому ему надо пробиваться в литературу. Семья встретила эти мечты с насмешкой, но упорный малый решил во чтобы то ни стало добиться своего. Он в 14 лет бросил школу и даже был уволен с работы за тунеядство.

Совмещение работы и литературных поисков продолжалось больше десятилетия, но Джон мечтал вырваться из нищеты и как способ выбрал попытки написать роман. Он делает множество тщетных попыток напечатать несколько первых романов¹, пока наконец не публикуют свой десятый роман Семь раз по семь (Seven Times Seven) в начале 1932 года. Роман был написан в жанре детектива, и писатель счет это знаком. После этого, спустя три года Кризи становится профессиональным писателем и решается на отчаянный шаг, отказавшись от других форм заработка, погружается в литературу.

Английские издательства платили намного меньше американских, и на два романа в года, прожить было невозможно, поэтому Кризи идет на уловку, он начинает публиковать свои романы, скрывая свою личность под различными псевдонимами, отсылая рукопись в издательство через друзей или литературных агентов. Этот темп заданный в начале литературной карьеры остался у писателя на всю жизнь, фактически до самой смерти он продолжал писать книги с лихорадочной быстротой. Известен случай, когда Кризи предложили эксперимент: его должны были запереть в стеклянном кубе, где он на виду у всех должен был написать целую книгу.

Одно биографическое исследование о нем так и было названо — Джон Кризи — правда или вымысел? Дело в том, что за сорок лет своей писательской деятельности он создал пятьсот шестьдесят романов, распространившихся тиражом свыше 60 миллионов экземпляров по всему миру; его произведения выходили под более чем двадцатью псевдонимами, многие из которых являлись авторами самостоятельных серий и, соответственно, сквозных персонажей.

Среди его псевдонимом были Энтони Мортон (Anthony Morton), Майкл Холлидей (Michael Halliday), Гордон Эш (Gordon Ashe), Джереми Йорк (Jeremy York), Дж. Дж. Меррик (J.J. Marric), Норман Дин (Norman Deane), Абель Ман (Abel Mann), Питер Мэнтон (Peter Manton), Патрик Джилл (Patrick Gill).

Кроме того, Джон Кризи в течение десяти лет издавал свой журнал детективной литературы (Джон Кризи Мистери Мэгэзин), был сооснователем английской Ассоциации писателей-криминалистов (Crime Writers’ Association) и президентом аналогичного объединения в Америке.

В шестидесятых годах активно занимался политикой, придерживаясь либерального направления. Основал свою партию и дважды избирался в парламент, но разочаровавшись в политической деятельности, в частности из-за одобрения английской политики по строительству Суэцкого канала.

Литература принесла ему не только славу, но и богатство. Кризи купил себе роскошный особняк из 42 комнат, роллс-ройс, но после окончания политической карьеры, перенаправил деятельность своей партии на помощь беженцам и голодающим в Англии и других странах.

Джон Кризи был несколько раз женат. Первый брак с Маргарет Элизабет Кук продлился 4 года, после которого у него остался сын. Второй брак с Эвелин Жан Фадж длился 29 лет. А жена родила двух детей. Почти молниеносным был брак с Жанной Уильямс, а за месяц до смерти писатель женился в четвертый раз на Диане Гамильтон Фаррелл.

Английская критика не без основания, видимо, полагает, что при таком количестве написанного Кризи не мог не быть незамысловатым и поверхностным и что не стоит усилий обращать особое внимание на философичность и социальность в его произведениях, хотя и то, и другое им не чуждо. Несмотря на все эти претензии роман Неделя Гидеона, второй роман в серии о Командере Джордже Гидеоне, вошел в список 100 лучших детективных романов, составленных самым требовательным критиком данного жанра Генри Китингом. А сам писатель был удостоен Ордена Британской империи за вклад в литературный жанр, созданный англичанами. Дважды его романы получали высшую литературную награду Американской ассоциации — Эдгар, первый раз в 1961 году за роман Огонь Гидеона (Gideon’s Fire), а второй раз писатель был награжден титулом Гранд-мастер за вклад в развитие жанра.

Скончался Джон Кризи 9 июня 1973 года в Солсбери от сердечной недостаточности. К этому моменту в издательствах скопилось гора его неопубликованных рукописей, поэтому последний его роман вышел спустя только шесть лет после его смерти в 1979 году.

Из статей

Многоликий Джон Кризи

Критика вообще не слишком жалует авторов детективных романов, но все же редко кому из них доставалось от них так, как Джону Кризи. И персонажи у него картонные, и действие развивается в ущерб психологической достоверности, и никакой атмосферы и так далее.

Однако, пожалуй, объяснять поистине фантастический успех Кризи у читателей исключительно дурным вкусом последних было бы крайне несправедливо и легкомысленно. После смерти писателя в 1973 году подсчитали, что он создал более 550 романов и повестей, и по всему свету разошлось 60 миллионов их экземпляров на 26 языках. Даже для нас, привыкших к большим тиражам, эти цифры более чем впечатляющие, а уж для Западного мира — просто невероятные. Итак, критики не желали признавать достоинств писателя, коллеги же избирали его президентом ассоциаций и клубов, а читатели неизменно расхватывали его книги и с нетерпением ожидали новых, даже не всегда зная, что полюбившиеся им Джон Кризи, Энтони Мортон, Майкл Холлидей, Гордон Эш, Джереми Йорк, Дж. Дж. Меррик, Норман Дин, Абель Ман, Питер Мэнтон, Патрик Джилл и еще добрая дюжина писателей (Кризи использовал 28 псевдонимов!) – одно и то же лицо. Так в чем же все-таки секрет популярности этого многоликого автора? И что за человек он был?

Джон Кризи родился 17 сентября 1908 года в небольшом городке Саутфилдс (графство Суррей) в бедной многодетной семье (Джон был седьмым из девяти детей). Отец, Джозеф Кризи, работал каретником, но как ни бился, семья не вылезала из нужды. Особенно несладко приходилось перенесшему полиомиелит Джону – он и ходить-то научился только к шести годам. Болезнь и страдания, ощущение собственной непохожести на других и даже ущербности, конечно, не могли не повлиять на характер будущего писателя. Думается, именно в первых впечатлениях детства следует искать истоки мечтательности, удивительного романтизма Кризи и в то же время его знаменитого упорства, стремления во что бы то ни стало доказать окружающим, что он чего-то стоит.

О том, что из него может выйти профессиональный писатель, Джон впервые услышал в десять лет от школьной учительницы. С тех пор юный Кризи безоговорочно уверовал в свое предназначение. А признания меж тем оставалось ждать еще долгих четырнадцать лет. Один Бог знает, сколько унижений он перенес за это время. Больше всех потешались над честолюбивыми замыслами мальчика родные, считавшие его страсть к сочинительству обыкновенной блажью. В четырнадцать лет Кризи пришлось оставить школу и пойти работать. Чем он только ни занимался – был и почтальоном, и церковным служкой, и чернорабочим, но нигде подолгу не задерживался, поскольку ни один хозяин, естественно, не желал платить жалованье бездельнику, занятому исключительно собственной писаниной.

Однако мечты о литературе долго оставались мечтами — все издательства дружно отвергли первые девять повестей Кризи, хотя начинающий автор добросовестно рассылал их куда только мог. Наконец в 1932 году его десятое детище, детективная повесть Семью семь, все же увидела свет. С тех пор Кризи окончательно решил жить только писательским трудом. Более удачливые и состоятельные его коллеги обычно печатали по одному-два романа в год, но Джон, разумеется, не мог позволить себе подобной роскоши и решил писать две вещи в… неделю. Этому правилу он оставался верен всю жизнь, вплоть до глубокой старости, и лишь в последние несколько лет выпускал по книге в месяц. Даже приобретя роскошный замок с сорока двумя комнатами и роллс-ройс (это ли не заветная мечта бедняка!), Кризи упорно продолжал писать шесть тысяч слов ежедневно, что и принесло ему славу самого плодовитого писателя в мире.

Трудно, конечно, предположить, что, работая с такой бешеной скоростью, можно создавать шедевры. А Кризи, будто нарочно дразня критиков, признавался, что в середине недели делает еще и перерыв на партию в крикет! В конце концов, такая поразительная трудоспособность не может не вызывать большого уважения. И она же всегда поддерживала веру писателя в собственные силы. В январе 1961 года журнал Чтение для всех привел любопытный эпизод. Однажды кто-то из особенно ревностных почитателей таланта Кризи сравнил его со Львом Толстым (не в философском, естественно, плане), и тот с улыбкой ответил: О, я все-таки намного дисциплинированнее бедняжки Толстого. Я-то каждый божий день сижу за письменным столом, а вот он иногда давал себе поблажку. Очень забавный анекдот, но, как видим, и удивительно красноречивый. Кризи, надо думать, прекрасно отдавал себе отчет, что ничего подобного Войне и миру никогда не напишет, да и не ставил себе такой цели. У него был свой жанр. Однако, в каком бы жанре ни работал писатель, литература, как известно, — плод не только таланта, но и труда. А в этом отношении Кризи, безусловно, было чем гордиться. Уж кто-кто, а он поистине был великий труженик!

Впрочем, писателя частенько упрекали, что он превратился в своего рода фабрику детективов, и в конце концов ему пришлось-таки объяснить, каким образом он ухитряется, не опускаясь ниже определенного уровня, так много печататься. Оказывается, сделав первоначальный набросок новеллы, Джон Кризи откладывал его в сторону и принимался за следующую вещь, к наброску же возвращался не раньше чем через полгода, когда будущий сюжет окончательно выстраивался в голове, обрастая деталями, начинал жить собственной жизнью. Творческий процесс шел непрерывно. Кризи обсуждал замыслы с друзьями и знакомыми, никогда не оставляя без внимания добрый совет или интересную мысль, так что порой с того момента, когда он писал первую строчку, и до отправки готовой рукописи в издательство проходило около года. По его собственному признанию, иногда в работе находилось до 15 – 16 произведений одновременно, но, конечно, на разных стадиях обработки. После смерти писателя (в 1973 году) в его портфеле обнаружили довольно много и почти завершенных книг, и набросков. Так что обвинения в излишней торопливости и небрежности, пожалуй, были не очень справедливыми.

Удивительное обилие псевдонимов Кризи — тоже, разумеется, не случайность. Писатель Энтони Мортон, автор знаменитой серии о приключениях Барона, разительно не похож на Дж. Дж. Меррика, создателя криминальных романов о шефе отдела уголовных расследований Скотленд-Ярда Джордже Гидеоне, а немного сентиментальный Майкл Холлидей весьма смутно напоминает куда более жесткого Джона Кризи в повестях о суперинтенданте Уэсте (последнюю серию он подписывал своей настоящей фамилией). Зато творчество Кризи почти не поддается анализу, и не только из-за гигантского объема (это бы еще куда ни шло), а просто потому, что в нем как будто уживаются несколько очень разных писателей, причем разных и по манере, и по уровню таланта. Кризи мог одновременно создавать и полнокровные криминальные романы, и чуть ли не комиксы вроде похождений достопочтенного Ричарда Роллисона (Тофф). По этой же причине очень трудно говорить и о его творческой эволюции, хотя с годами он, безусловно, стал создавать больше серьезных вещей и, следуя рекомендациям критики, более тщательно разрабатывал психологический рисунок свой романов и повестей. Чисто условно его произведения можно, пожалуй, разделить на романтические и квазиреалистические (именно квази, поскольку даже в тех случаях, когда сюжетная основа, казалось бы, вполне реалистична, главный герой все же остается личностью не только неординарной, но и возвышенной).

Романтизм, вообще говоря, генетически заложен в жанровую основу детектива, поскольку развился он в первую очередь из романтической литературы прошлого столетия. Среди предшественников – мастеров криминального жанра — Александр Дюма и Вальтер Скотт, Уилки Коллинз и Эжен Сю, несравненный Эдгар По и еще многие, многие другие. Но у Кризи эта генетическая связь чувствуется особенно сильно. Таков уж, очевидно, был склад его характера. Впрочем, не будь Кризи романтиком, он бы, вероятно, никогда не стал писателем. Если не насмешки родственников, то отвергнутые девять книг наверняка убили бы в нем всякую надежду и отвратили от неблагодарной писательской стези. А романтики — народ стойкий и никак не склонный отказываться от мечты. К слову сказать, скорее всего именно эта черта характера побудила Кризи выступить инициатором Альянса всех партий, ратовавшего за создание правительства, которое состояло бы из лучших представителей всех политических партий и групп. С такой программой писатель дважды баллотировался в парламент, но, естественно, безуспешно.

Положа руку на сердце, у автора этих строк сложилось довольно стойкое впечатление, что квазиреалистические вещи Кризи писал в основном из чисто деловых соображений, уступая настояниям критики и веяниям времени, но душа у него больше лежала к романтике. Однако коммерческий успех всегда был для писателя очень важен, и пренебрегать вкусами наиболее прагматично настроенной части публики он не мог. Очень характерно, что образ одного из популярнейших героев Кризи, суперинтенданта Роджера Уэста, был создан на основе скрупулезного изучения результатов опросов американских читателей. Кстати сказать, именно после этого писателем всерьез заинтересовались в Соединенных Штатах, и с тех пор ему там неизменно сопутствовал успех, а Уэст наряду с другим героем квазиреалистических романов, Джорджем Гидеоном, стал одним из наиболее почитаемых детективных персонажей…

Кризи, безусловно, можно упрекнуть во многом: и в излишней патетике, и в искусственности некоторых сюжетов, и в недоработанности и упрощенности части персонажей, и в бесконечных стилистических погрешностях. Тем не менее это, бесспорно, очень своеобразный писатель, и значительная часть его наследия вполне стоит того, чтобы быть переведенной на русский язык, – благо есть из чего выбирать.

Мари Виталь

Предисловие к роману Участь полицейского

Наперекор обстоятельствам

Английский писатель Джон Кризи (1908—1973) в нашей стране известен мало, хотя это один из самых плодовитых авторов за всю историю детектива и бесспорный чемпион среди своих англоязычных коллег. Им опубликовано более 550 романов под двумя десятками псевдонимов, общий тираж его сочинений около 70 миллионов экземпляров, И переведены книги Кризи на 26 языков.

Седьмой из девяти детей в бедной семье каретных дел мастера, Джон с младенчества был болен полиомиелитом и пошел самостоятельно только в шесть лет. Однако незаурядные способности мальчика проявились уже в десятилетнем возрасте: он стал сочинять. Первые опыты Джона убедили школьных наставников, что из него может получиться профессиональный писатель. Но до первой публикации должно было пройти не одно десятилетие. Страсть Джона к писательству не находила поддержки в семье: домашние считали, что он даром переводит время, силы и бумагу, и советовали ему найти более практичное применение своим способностям.

В четырнадцатилетнем возрасте Джон Кризи был вынужден бросить учение — надо было помогать семье бороться за существование. Однако трудовая деятельность не сулила большого успеха: Джона увольняли с очередной работы за то, что он пренебрегал своими служебными обязанностями, выкраивая время для литературного творчества. Написанное Кризи аккуратно отсылал в редакции газет, журналов, но рукописи столь же аккуратно возвращались обратно. Он сохранил 743 уведомления о том, что рукопись не пойдет, Издатели забраковали девять его романов, но с десятым случилось чудо — его приняли. В 1932 году роман Семью семь, написанный в таинственно-детективном ключе, был опубликован. За этим дебютом последовали другие.

Несмотря на то, что и в 20—30-е годы нашего столетия развлекательные жанры вызывали к себе повышенный интерес читательской аудитории, гонорары, получаемые их создателями, не идут ни в какое сравнение с теми миллионами, что выплачиваются сегодняшним мастерам детективов, мелодрам, романов-катастроф. Дебют Агаты Кристи — роман Таинственное происшествие в Стайлсе принес ей, например, всего лишь 25 фунтов, хотя и было продано несколько тысяч экземпляров. Джон Кризи, вознамерившись не только зарабатывать на жизнь литературным трудом, но и составить на этом капитал, сразу поставил дело на индустриальную основу. Он работал над несколькими сюжетами сразу, публикуя романы под разными псевдонимами. Конвейер оказался запущен на полные обороты. Кризи писал по две книги в неделю, но непременно устраивал при этом в середине недели день отдыха. Затем, возможно, не без влияния критики со стороны рецензентов снизил темпы, выпуская в среднем по книге в месяц. Фантастическая работоспособность Кризи в какой-то степени сослужила ему недобрую службу. Историки детективного жанра, да и обозреватели текущей детективной продукции достаточно снисходительно относились к человеку, способному выпустить в год до полусотни книг. Самое удивительное, однако, заключается в том, что для этого жанра, с его достаточно жестким набором правил и условностей, схематизм и повторяемость тех или иных элементов не только не изъян, но и порой достоинство. Детектив строится по формуле, где непременно должно быть совершено преступление (желательно покрупнее, убийство или заговор, способный причинить великий вред стране, ряду стран, всему миру), расследователь блуждает по лабиринту ложных тропинок, подозревает множество лиц и наконец находит разгадку, где виновником, как правило, оказывается тот, на кого подозрения не падали вовсе (есть, впрочем, и другие криминальные модели, например, триллер, где порой и загадки-то в смысле личности злодея нет и весь вопрос в том, кто возьмет верх — преступник или гоняющийся за ним агент цивилизованного общества). Удачно нащупав формулу, детективный писатель не торопится с ней расстаться (сколько негодований у читателей вызвало решение Конан Дойла прекратить летопись подвигов Шерлока Холмса — и ведь не устоял его создатель, воскресил погубленный было персонаж). Задача писателя — и залог успеха его произведений — заключается в том, чтобы наполнять эту формулу новым материалом, вариации приветствуются лишь в той степени, в какой не влияют, не посягают на формулу. И вовсе не обязательно, чтобы детективный автор вынашивал свое детище годами. Разумеется, плохо, если он выдает одну нечеткую копию за другой, но если копии заметно отличаются друг от друга, приобретают статус суверенности, то и количество публикаций явно не в укор автору.

Относительно Джона Кризи критики сходились в том, что ему удается придумывать вполне занимательные сюжеты, что в его книгах достаточно оригинальных поворотов, захватывающих перипетий, но вот персонажи, увы, сплошь и рядом демонстрируют одномерный, картонный характер.

С этим, наверное, вполне можно бы согласиться, отметив, однако что картонность и одномерность характеров для детективной литературной игры порой не только не помеха, но и, напротив, преимущество. Даже несравненная Агата Кристи, которую часто хвалили за умение представить читателям исконно английские типажи, никогда не стремилась к объемности. В противном случае логика характеров могла бы взять верх над фабульно-детективной необходимостью и не позволила бы писательнице с такой легкостью в нужный момент преобразовывать характер-полуфабрикат в то, что требовалось по сюжету: без пяти минут преступник мог оказаться неповинной жертвой. A достойнейший член общества отъявленным негодяем не в последнюю очередь именно в силу своей недоочерченности.

Особое место Джона Кризи в истории западного детектива и определяется тем, что он был готов разрабатывать несколько самых разных формул. Делая первый набросок, на что уходило семь — десять дней, Джон Кризи затем откладывал его в сторону, чтобы потом вновь прочитать его свежим глазом. Тем временем он принимался за другую рукопись. Одновременно в его творческой кухне готовилось до пятнадцати книг. Разумеется, не обходилось без помощников, оценивавших варианты, проверявших логику, советовавших по ряду частных вопросов. Примерно через полгода Кризи возвращался к рукописи, а еще через год книга была готова. Кто-то заметил, что он умел жонглировать разными аспектами творческого процесса: обдумывал сюжет одной книги, готовил первый вариант второй, переписывал третью и так далее, в то время как другие его коллеги по детективному цеху, быстро сочинив очередной роман и отправив его издателю, преспокойно отдыхали, набираясь сил для выполнения следующего задания.

Романы Кризи с участием инспектора Роджера Уэста отличаются нагнетанием таинственно-детективной атмосферы. Гидеоновская серия, вызвавшая одобрение такого крупного авторитета в области детективной прозы, как англичанин Джулиан Симонс, характеризуется психологической сложностью мотивов, характеров, коллизий. Напротив, цикл с участием Тоффа строится на стремительной, четкой фабуле и достаточно незамысловатых характерах. Как отмечалось критикой, одним из наиболее симпатичных расследователей Кризи инспектор Роджер Уэст, был создан специально, чтобы понравится американским читателям: до 1952 года Америка, по сути дела, не знала и не ценила творчество Кризи. Уэст остро переживал постоянные неудачи в личной жизни, вызывая этим неподдельное сочувствие читателей. Зато его победы как профессионала-сыщика вызывали у них бурные восторги.

Джон Кризи никогда не скрывал, что он коммерческий писатель. Но он никогда и не злоупотреблял такими средствами привлечения читательского внимания, как живописание насилия, жестокости и эротики, в целом мир Кризи населен весьма достойными людьми, и в финале, когда преступник разоблачен и передан в руки правосудия, происходит примирение и воссоединение всех добрых и честных персонажей.

Заветная, с детских лет лелеемая мечта Кризи — добиться литературным трудом славы и известности — осуществилась. Когда ручеек гонораров превратился в бурный, неиссякающий поток, Кризи купил дом в сорок две комнаты, а также роллс-ройс. Но и тогда он не утратил интереса к проблемам тех, кому не так повезло. В свободное от работы время (а его он с годами стал выкраивать щедрее и щедрее) Кризи занимался благотворительной деятельностью, много сделал для помощи голодающим, а также пострадавшим во время второй мировой войны. В этой связи вполне закономерным и заслуженным выглядит награждение его Орденом Британской Империи в 1946 году.

В одном из своих последних интервью в 1973 году на вопрос: Почему, достигнув славы и богатства, он по-прежнему работает до седьмого пота, сочиняя по 6000 слов в день, Кризи напомнил о долгом периоде неверия в его силы — родных и издателей и сказал, что за его писательским рвением всегда стояла неодолимая воля к победе, наперекор всем неблагоприятным обстоятельствам. После его смерти в кабинете были найдены папки с рукописями, задавшими работу издателям до 1979 года.

О творчестве

Тайна Кукабурры

Тайна «Кукабурры» — роман из серии, которую Джон Кризи писал под своим именем. Сквозной герой ее — инспектор Скотленд-ярда Роджер Уэст по кличке Красавчик. Это крупный, сильный, пользующийся заслуженным авторитетом в Интерполе сыщик.

В оригинале роман называется Убийство: Лондон — Австралия; международное сотрудничество в борьбе с преступностью — благодатная и эффектная тема, и внутри серии об инспекторе Уэсте есть еще несколько однотипно названных романов с разными адресами — Убийство: Лондон — Южная Африка, Убийство: Лондон — Нью-Йорк и другие.

По типу отношения автора к своему герою этот роман удивительно напоминает… произведения, например, Аркадия Адамова об инспекторе Лосеве; то же нескрываемое любование, гордость за него, за организацию, которую он представляет, взаимопомощь коллег в разных городах, странах и континентах (впрочем, инспектору Лосеву путешествовать удается поменьше).

Сыщик в исполнении инспектора Уэста — это скорость, маневр, безотказные взаимосвязи. Дело, с которым он столкнулся, из непонятного убийства молодой девушки, приплывшей в Лондон из Сиднея на пароходе Кукабурра, перерастает по ходу расследования в раскрытие крупной махинации, осложненное перекрывающей ее попыткой организации массового убийства из мести этим же махинаторам; и то, другое ставит под угрозу жизни сотен людей в разных точках земного шара. Гибнущие или непонятным образом исчезающие свидетели, способные прояснить ситуацию, требуют от Скотленд-ярда, Интерпола и, в первую очередь, от Уэста мобилизации всех сил. Только действия могли вывести его сейчас из состояния нервной напряженности, — комментирует поведение героя автор.

Некоторая идеализация центрального персонажа, его ближайших помощников, его отношений в семье может вызвать улыбку, но цель, которой достигает инспектор Уэст, и его личность вполне искупают отсутствие должного психологизма. Одним словом, детективы Джона Кризи — это легкое чтение с умело дозированным напряжением и эмоциональной разрядкой.

Тайны Скотланд-Ярда

Итак, раскрыта тайна Кукабурры. Опасная и подлая махинация братьев Флэг разоблачена. Эффектная операция по спасению Кукабурры, доставившая нам столько волнений, благополучно завершена, спасены сотни человеческих жизней. Мы перевернули последнюю страницу повести…

Давайте попробуем разобраться теперь, что осталось у нас в памяти от всей этой запутанной, зловещей истории. Нет, не отдельные ее детали и эпизоды, а, так сказать, общее впечатление. О чем мы прежде всего подумаем, вспомнив эту историю?

Ручаюсь, прежде всего каждый из нас подумает, до чего же здорово работает знаменитый Скотланд-Ярд, какая это мощная, великолепно организованная машина, какие необыкновенные люди работают там — мужественные, благородные, умные, сильные и ловкие, опытные и знающие… Взять хотя бы Роджера Веста. В самом деле, необычайно привлекателен этот человек. Вам не кажется, что за спиной такого Веста и его помощников можно чувствовать себя в безопасности? A уж если преступление и совершилось, то Вест, бесспорно, раскроет его и восторжествует справедливость.

В ослепительном сиянии, окружающем Веста, как-то блекнут, даже скрываются некоторые факты и цифры, весьма неприятные для престижа этого учреждения.

Наивный расчет? Не скажите. Скорее, расчет на наивных людей. А разве их мало даже в наш просвещенный, интеллектуальный век? Разве мало простаков в доброй Англии? Вернее, даже не простаков, а людей, с большей охотой читающих детективные романы, чем, скажем, правительственную Белую книгу по вопросу о преступности, где, к примеру, сказано, что сейчас перед судом предстает вдвое больше юношей и втрое больше девушек, чем до войны, или парламентские ответы, где говорится о том, что Скотланд-Ярду удается раскрыть не больше сорока процентов совершаемых в стране преступлений.

Простому человеку в этом судорожном, взвинченном мире, больше всего мечтающем о покое и безопасности, как-то хочется верить, что многочисленные полицейские мотопатрули и громадные сержанты в основном озабочены судьбой бедной девушки, попавшей в беду, вроде Дорин Моррисон, чем… ну, скажем, разгоном демонстрации у строящегося американского paкетодрома, когда вежливые и услужливые сержанты за ноги тащили по грязи мужчин и женщин к стоявшим невдалеке Блэк Мэри полицейским машинам и при этом не считали сокрушительных ударов дубинок.

Но Скотланд-Ярд, оказывается, не только защищает простых людей от бандитов вроде братьев Баррингов, он защищает их и от всесильных магнатов вроде других братьев, Флэгов. И никакие деньги этих последних не могут спасти их от разоблачения. И не только в Англии, но повсюду, к примеру в Австралии. В Австралии?.. Стойте, стойте! Мы что-то недавно читали об австралийской полиции. Ну конечно! Вы помните великолепную повесть коммуниста Джуды Уотена Соучастие в убийстве? Помните лицемерного карьериста Филдса, начальника сыскной полиции Сиднея, его продажного, циничного и жестокого помощника Браммеля? Помните, как ударились они «мордой в грязь», когда в горячке розыска попытались было упомянуть о крупных мошенничествах одного из финансовых воротил, некоего Фогга? Помните, как охотно приняли от него взятку? Все это так непохоже на безупречного, благородного Люка Шоу из только что прочитанной нами повести, который полон святой и неподкупной ненависти к богачам Флагам,

Мне вспоминается встреча в Москве с одним из Руководителей Скотланд-Ярда, приехавшим к нам в качестве туриста. Между прочим, он сообщил мне, что собирается написать книгу о Советском Союзе, добавив при этом: Книга будет объективной, ведь я же полицейский.

Кстати, на мой вопрос, помогают ли Скотланд-Ярду простые люди Англии, он, подумав, ответил: Мне кажется, они скоро будут помогать. Но в прочитанной нами повести они уже помогают охотно и даже самозабвенно. Вспомните только юного Сирила Джи со срезанным подбородком и безвольным ртом.

Но замысел Джона Кризи все же серьезнее и глубже, чем простое восхваление Скотланд-Ярда. Автор разоблачает, на каких грязных, жестоких основах зиждется власть и богатство святого частного предпринимательства. Здесь автор обнаруживает не только точное знание предмета, но и намерение рассказать об этом без всяких прикрас. Грязная махинация Флэгов, затеявших потопить свои старые корабли, чтобы получить огромную страховку, и при этом распускающих слух о происках Пекина, пытающегося установить финансовый контроль над судоходными компаниями, и свалить в случае чего вину на его агентов. Наконец, разорение и поглощение ими компании Баррингов — все это, конечно же, взято из жизни и весьма поучительно для читателя.

Но есть еще одно учреждение, о котором упоминает в своей повести Кризи.

Я имею в виду знаменитый на Западе Интерпол — интернациональную уголовную полицию, международное объединение, членами которого сейчас являются около шестидесяти буржуазных стран.

Вы, конечно, помните, как запросто предлагает Роджер Вест отыскать через Интерпол легкомысленного старика Сэма Хэкита, развлекающегося где-то в Европе, а заодно и остальных бывших пассажиров Кукабурры. И тот вскоре находит их. Спустя некоторое время агенты Интерпола берут под наблюдение Маркуса Барринга, вылетевшего из Лондона через Дюссельдорф, Стамбул, Тегеран и так далее в Сидней. A вспомните еще, как на всем пути Веста, летящего в Австралию, его встречают то предупредительный инспектор Мюллер в Цюрихе, то импозантный чернобородый Рам Сингх из полиции Дели, я уже не говорю о комиссаре Ходжесе из Гонконга. И каждый уже в курсе дела, которым занимается Вест, каждый сообщает последние новости из Лондона, и все они, обратите внимание, взволнованы не меньше самого Роджеpa. Словом, организация выше всех похвал. Но…

Но тут сам автор в угоду задуманному им сюжету, который должен же продолжаться, да еще с нарастающим напряжением, внезапно наносит сокрушительный удар по престижу Интерпола, хотя происшедшее выглядит вполне достоверно. Словом, Интерпол… упускает Маркуса Барринга, за которым так старательно следил, упускает опаснейшего преступника и главную пружину развивающихся драматических событий.

Тем не менее у несведущего читателя может все же остаться впечатление, что Интерпол — могущественная организация и делает важное, полезное дело. Что ж, насчет полезности спорить не приходится. Иначе зачем бы его и создавать, зачем бы вкладывать в него деньги.

Кстати, насчет денег. Интерпол финансируется за счет взносов стран-участниц, причем сумма определяется с учетом размеров территории и количества населения данного государства. И тут бросается в глаза такая, например, любопытная деталь. Недавно руководство Интерпола выразило публичную благодарность правительству франкистской Испании за солидный и аккуратный финансовый вклад, размер которого, оказывается, равен сумме вклада Соединенных Штатов Америки. Не правда ли, выразительная деталь, характеризующая политическое лицо формально стоящего вне политики Интерпола? Немало прогрессивных деятелей-антифашистов передал он под видом международных преступников в руки Франко.

Да, конечно, Интерпол порой задерживает опасных преступников. При гигантском росте организованной и высококвалифицированной преступности на Западе и той легкости, с которой пересекаются границы. Интерпол, конечно, оказывается полезным. За пять лет, например, им были разысканы 588 опасных профессиональных преступников; 44 были арестованы с поддельными документами. Внушительно, не так ли? Однако обратите внимание, сколь беспомощным оказался Интерпол в борьбе с такими международными бандитскими организациями, как американская Коза ностра, итальянская мафия, международный преступный картель по продаже наркотиков, не разысканы Интерполом и участники лионского kidnapping, действующие во многих странах Европы, подпольного синдиката по изготовлению и продаже картин лже-Рембрандта, лже-Веласкеса, лже-Рубенса, наконец, французского так называемого «клуба мясников», занимающегося коварной вербовкой и продажей девушек в гаремы и дома терпимости стран Ближнего Востока. Список международных преступных организаций, с которыми даже не пытается бороться Интерпол, можно было бы и продолжить. Недаром французский криминалист Ж. Пирро ядовито заметил: Интерпол далеко не так всемогущ, как хотел бы это изобразить его президент господин Франсен.

Теперь мы видим, что на фоне этих скандальных провалов совсем уж безобидно выглядит потеря такого бандита, как Маркус Барринг; и Джон Кризи не очень погрешил против истины, введя в свою повесть такой эпизод.

Но здесь следует сказать хотя бы несколько слов о самом жанре, или, что, на мой взгляд, точнее — литературном приеме, именуемом детективом.

Далеко не каждый рассказ о преступлении, политическом или чисто уголовном, можно назвать детективом, а лишь только такой, в основе сюжета которого лежит некая тайна, жестокая и опасная, чаще всего тайна убийства. Над раскрытием этой тайны, стремясь во что бы то ни стало найти и покарать преступника. Бьется положительный герой, проявляя чудеса отваги, находчивости и неукротимой энергии.

Таков смысл, такова сюжетная схема любого детектива.

Теперь обратим внимание на другое обстоятельство. Детективные произведения на Западе выходят миллионными тиражами. Причем их сюжетная схема при всем ее внешнем разнообразии в подавляющем большинстве случаев наполнена вполне определенным идеологическим содержанием. Они не только стремятся привить читателю мысль о незыблемости и прелестях буржуазного строя, но и о злокозненности мирового коммунизма, о неполноценности цветных о справедливости американской интервенции во Вьетнаме и тому подобное. Почему же такими бешеными тиражами расходится на Западе подобная литература? Только потому, что издатели хотят этого? Нет, конечно. Может быть, рядовые читатели на Западе так горячо сочувствуют идеям воинствующего антикоммунизма и расизма, так горячо любят свой буржуазный строй, что жаждут читать все, что выходит в свет об этом? Ну, в это уже, кажется, не верят даже самые отпетые и маньячные пропагандисты империализма.

Тогда в чем же дело?

Массовый читатель на Западе тянется к детективу лишь благодаря той специфике, которая только детективу и свойственна. Во-первых, здесь обнажено и дидактично проводится мысль о справедливости, которая всегда торжествует,— справедливая кара за совершенное преступление, страшное, опасное преступление, которое там, на Западе, в неврастеничном и жестоком мире, может обрушиться на каждого из простых людей, и так понятно стремление, жажда увериться, что тебя кто-то защитит, проявив чудеса благородства и мужества, силы и ловкости. Во-вторых, и это, может быть, главная специфика детектива, здесь раскрывается некая тайна, зловещая тайна готовящегося или совершенного преступления, а человеку во все времена было свойственно жгучее любопытство, стремление к разгадке всего, что его окружает. Но больше, чем спящие тайны природы, человека всегда привлекало раскрытие тайн человеческих, злобных, опасных для других замыслов, раскрытие, сопряженное к тому же с борьбой не со слепыми стихиями, а с коварной и подлой волей преступников, замахнувшихся на самое дорогое — на человеческую жизнь. Стремительное развитие событий, напряженность и острота борьбы, страстное желание победы положительного героя, ненависть к его врагам и, наконец, загадочная тайна, маячащая где-то впереди, — все привлекает читателя к детективу.

Да, детектив — очень острое идейное оружие массового воздействия на читателя, и оно в полной мере оценено и взято на вооружение буржуазией. И чем талантливее автор, тем это оружие эффективнее.

Мне уже приходилось на примере зарубежного детектива, точнее, лучших его образцов, показывать, что сама эта литературная форма, сам этот прием ни сколько не мешает выводить полноценные художественные образы, рассматривать важнейшие социальные и общественные проблемы, класть их в основу сюжета. Поток ремесленных, антихудожественных поделок ни сколько не дискредитирует сам метод, скорее наоборот, он лишь еще раз, уже негативно, свидетельствует о его возможностях.

Между тем сила воздействия детектива столь велика, что порой даже весьма средние его художественные достоинства не мешают не только его массовому распространению, но и формированию под его влиянием определенных взглядов в умах читателей.

Могут сказать, что Вест — типичная фигура для западного, да и для всякого вообще детектива. Впрочем, наш читатель, я думаю, уже так не скажет. За последние годы он познакомился с такими отличными произведениями этого рода, вроде упомянутого уже романа австралийца Джуды Уотена Соучастие в убийстве, англичанина Сирила Хейра Чисто английское убийство, американцев Ф. Нибела и Ч. Бейли Семь дней в мае, романов француза Жоржа Сименона. Но, бесспорно уступая их героям, Красавчик Роджер все-таки завоевывает читательские симпатии, не правда ли?

Слабее обрисованы товарищи Веста. Они отличаются друг от друга только именами, служебным положением и теряющимися черточками внешнего облика, и если исключить молодого Кебла, то, скажем, комиссаров Фреда Ходжеса и Люка Шоу можно запросто переставить местами, ничего не изменится.

Не больше узнаем мы и о несчастных сестрах Моррисон, одна из которых погибла таким ужасным образом, и о зловещих братьях Баррингах, счастливое, но непонятное исключение из которых составляет третий брат, Соломон Барринг. Но вот другая семейная группа, братья Флэги, при всей их эпизодичности, как мне кажется, выписаны куда живее, колоритнее и достовернее, и спутать их нельзя не только по внешнему облику. От этого достовернее выглядит вся мерзкая и страшная афера этих братцев, решивших заработать на человеческих жизнях, достовернее становится и вся отравленная духом наживы атмосфера процветающей буржуазной Австралии, да и не только Австралии. Совершенно ясно, что Флэги есть всюду, где властвует звериный закон частного предпринимательства.

В повести есть и сюжетные неувязки, и это, между прочим, свидетельствует о том, как все же трудно, оказывается, сконструировать острый и достоверный детективный сюжет. Справедливость требует отметить, что Джон Кризи в целом выполнил задачу неплохо, проявив много выдумки и способностей. Об этом свидетельствуют и целый ряд вполне достоверных, интересных и напряженных эпизодов, живые черточки в образах его героев, в их словах и поступках, а главное — об этом свидетельствует бесспорный интерес, с которым читается его повесть.

Аркадий Адамов

Послесловие к книге Тайна «Кукабурры»

Тайна маленького парашютиста

Роман Тайна маленького парашютиста относится к серии историй о помощнике комиссара полиции Патрике Доулише (Patrick Dawlish), которые печатались под псевдонимом Гордон Эш (Gordon Ashe), настоящим автором был английский писатель Джон Кризи. Комбинированный удар по читательским эмоциям, представляющий собой сочетание мелодрамы, крутого боевика и тонкого романтического флера на фигуре главного героя, не может пройти мимо цели. Причем все это не выглядит нарочитым; ограничен майор Доулиш, вполне правдивы образы многочисленных представителей огромной преступной организации международного масштаба, пронзавшей своими интригами общество от рядовых полицейских до заместителя министра внутренних дел, банкиров, крупных бизнесменов.

Герой обладает не только хорошо развитой логикой, но и смелостью, умением в нужный момент применить свою недюжинную силу. Выходя в процессе расследования жестокого убийства своего друга на представителей Вездесущих, Доулиш не останавливается ни перед каким риском; он умело блефует, чувствуя определенную слабину противника, не привыкшего к сопротивлению: тот, по сути, не знает, как себя вести, когда наталкивается на кирпичную стену. Собственно говоря, у боссов Вездесущих только два способа борьбы — либо убийство, либо подкуп. Но блеф спасает Доулиша от смерти, а от подкупа он застрахован иначе: Я вовсе не отказался бы от полумиллиона — объясняет он одному из главарей по кличке Джумбо. — Но я старомоден. Такие слова как честность, прямота… порядочность, лояльность, все еще что-то для меня значат…

Надо отдать должное изобретательности автора в конструировании сюжета: каждый последующий эпизод поднимает напряженность действия на новый уровень; как и положено триллеру, финальная сцена, не снижая высочайшего темпа, дает возможность растянуть наслаждение от торжества справедливости.