Детективный роман в дорогу

Мало кто, путешествуя по железной дороге, берет с собой книги из домашней библиотеки, большинство покупают то, что случайно попалось на глаза в последнюю минуту. Люди не доверяют воздействию припасенных загодя томов, и правильно поступают. А еще они, пожалуй, считают очень важным делом покупать книгу прямо с украшенного разноцветными флажками лотка на колесах, разместившегося на асфальте вокзального перрона. Каждому известен ритуал, к участию в котором приглашает нас подобный лоток. Каждый хотя бы раз брал в руки выставленные на нем покосившиеся томики, не столько из жажды чтения, сколько с неясным чувством, что угождает нраву суровых богов железной дороги. Каждый знает, что жертвенные монетки, которые он опускает в эту церковную кружку, дают ему возможность рассчитывать на снисхождение со стороны железного божества, несущегося сквозь ночь, отбрасывая сполохи, верить в милость дымно-шлейфных наяд, реющих над составом, и в благосклонность демона вагонных колес, являющегося властелином всех колыбельных. Все они являлись пассажиру во снах. Ему знакомы последствия мифологических испытаний и опасностей, которые предстают перед духом времени в облике поездки по железной дороге, ему известно непредсказуемое ускользание границ пространства и времени, границ, в которых происходит эта поездка, начиная со знаменитых слов опоздали, слов тех, кто остался на перроне, слов, лежащих у корня любой утраты, и заканчивая одиночеством в купе, страхом пропустить пересадку, угрюмостью незнакомых вокзальных сводов, под которые въезжает состав. Пассажир непроизвольно ощущает себя втянутым в гигантскую схватку и предстает молчаливым свидетелем битвы богов железной дороги с богами вокзалов.

Similia similibus ¹. Его спасение заключается в том, чтобы заглушить один страх другим. На раскрытых страницах только что купленного детективного романа он пытается отыскать праздные, в определенной степени девственные страхи, которые помогли бы ему справиться с архаическими опасностями путешествия. На этом пути он в состоянии пуститься на любую фривольность и сделать своими попутчиками Свена Эльвестада² с его другом Асбьёрном Крагом, Франка Хеллера³ и господина Коллинза. Однако это изысканное общество не каждому по вкусу. Возможно, в угоду железнодорожному справочнику кое-кто выберет более точного попутчика, такого как Лео Перуц⁴, который создавал повествования синкопированные и наделенные сильным ритмом, повествования, узловые станции которые проскакиваешь, поглядывая на часы, как маленькие провинциальные городки, расположенные на данном маршруте; или такого автора, который больше других понимает толк в неизведанном будущем, навстречу которому ты мчишься на всех парах, ибо он понимает толк в неразгаданных загадках, что остались у тебя за спиной: в этом случае берут в попутчики Гастона Леру⁵ и, склонившись над Призраком оперы или над Духами дамы в черном, воображают себя пассажирами Поезда призраков, который в прошлом году прогрохотал по немецким сценам. Или же вспоминают о Шерлоке Холмсе и его друге Ватсоне, о том, как они позволяют нам ощутить жуткую таинственность пыльного купе второго класса, как они сидят, погруженные в молчание, один — укрывшись за ширмой газеты, другой — окутанный завесой сигарного дыма. А может случиться и так, что все эти призрачные фигуры растворятся в ничто перед образом, который возникает из детективных произведений незабвенной Э. К. Грин⁶, представляющих портрет самого автора. Она предстает перед нашим взором в виде старой дамы в капоре, одинаково хорошо разбирающейся как в запутанных родственных связях своих героинь, так и в огромных, скрипучих шкафах, в которых, в соответствии с английской пословицей, у каждой семьи спрятан скелет. Ее  короткие истории равны по своей длине Сен-Готардскому туннелю, а ее большие романы За закрытыми дверьми и В соседском доме расцветают, как ночные фиалки в приглушенном лиловом освещении купе.

Стало быть, вот что дает путешественнику чтение. А разве мало дает читателю путешествие? Когда он еще так погружен в чтение и в каких еще случаях он способен проникнуться связанностью своего бытия с судьбами книжных героев? Не похоже ли его тело на ткацкий челнок, который в такт колесам неутомимо снует по основе, по книге судьбы своего героя? В почтовой карете никто не читал, в автомобиле тоже никто не читает. Чтение в дороге так же связано с железнодорожными поездками, как стоянка поезда на вокзале. Как известно, многие вокзалы смахивают на соборы. Давайте же будем благодарны этим маленьким, раскрашенным в яркие краски передвижным алтарям, которые министрант любопытства, занимательности и сенсации с криками тащит вдоль состава; каждый раз, когда мы, на несколько часов погруженные, как в развевающуюся шаль, в ласковые объятия пролетающих мимо пейзажей, будем чувствовать, как пробегают у нас по спине мурашки, порождаемые захватывающим чтением и ритмом колес.

Вальтер Беньямин

Из сборника Маски времени