Каждая десятая выходящая в свет на Западе книга — детектив. До недавней поры академическое литературоведение игнорировало его как низкий и недостойный изучения жанр. Широкий читательский спрос не считался весомым аргументом, и детектив продолжал оставаться в ряду чисто развлекательной литературной продукции, казалось бы не требовавшей серьезного анализа, как и вестерн, как и псевдоготический роман, а также разного рода литературные ужасы или сентиментальные любовные истории вроде тех, что сочиняет Барбара Картленд и ее многочисленные последователи.
Долгое время никто не возражал против общепринятого положения вещей: существует большая литература, ставящая коренные проблемы человеческого бытия, и детектив — своего рода литературная забава. Признанная королева жанра Агата Кристи, как видно из ее автобиографии, не считала себя настоящим литератором.
Однако сегодня детектив не хочет довольствоваться своим скромным местом. И дело не только в том, что детективные романы буквально заполонили прилавки книжных магазинов и откровенно теснят серьезную литературу, не приносящую издателям больших доходов. Авторы современных детективных романов, и прежде всего детективов политических вышли далеко за рамки чисто развлекательных задач. Они решительно берутся за трактовку сложнейших общественных проблем, толкуя их рамках господствующих в обществе идеологических концепций, и уже не столько развлекают читателя, сколь запугивают его — глобальными катастрофами и тому подобное. Детективная литература в высшей степени злободневна и мобильна. Не пренебрегая самыми расхожими штампами, она настойчиво и эффективно воздействует на сознание среднего читателя, является одним из важнейших средств манипуляции этим сознанием.
Пожалуй, признанием де-факто значительной роли детективной литературы в современной культуре может служить постоянно растущее число критических работ, посвященных детективному жанру.
Рецензируемый сборник выгодно отличает научный, историко-литературный подход, что не помешало составителю и автору предисловия Робину У. Уинксу, преподавателю Йельского университета, предваряя обвинения в несерьезности избранного им предмета, шутливо посвятить сборник Всем тем, кто не одобряет.
Нельзя не согласиться с мыслью Уинкса о том, что детективную литературу нет смысла изучать в отрыве от ее функционирования в обществе, чтобы провести грань между серьезной и массовой литературой, необходимо изучить не только первую, но и вторую, справедливо замечает исследователь.
Уинкс безусловно прав, полагая, что детективная литература становится зеркалом общества. В ней мы видим наиболее откровенно, чего страшится общество…. Несмотря на условность жанра, стереотипность решений, неправдоподобие сюжетных ходов и поступков героев, в детективе иногда прямо, иногда косвенные, парадоксальным образом, отражается социально-психологический климат общества. В этом смысле произведения англичанок Агаты Кристи, Дороти Сейерс, Марджери Эллингэм, и выступивших много позже англичан Джона Ле Карре и Дена Дейтона, являются своеобразными документами эпохи.
Структура традиционного английского детектива видится критику следующим образом, В нем четыре действия: первое — свершившийся факт: убийство или ограбление; второе — выяснение причин и сбор доказательств. В этом действии обычно накапливаются улики, уводящие расследование от настоящей разгадки, специально подбрасываемые автором для того, чтобы ввести читателя в заблуждение и разжечь его интерес. Третье — вычленение того, что непосредственно относится к делу, выстраивание реальной последовательности событий. И наконец, четвертое — возвращение к началу, установление истины и осуждение преступника, который чаще всего одиночка. Такова в принципе композиция большинства английских детективов так называемого золотого века, созданных в десятилетия между двумя мировыми войнами. После 1945 года традиционный детектив продолжает существовать, но постепенно уступает место полицейскому роману (Хиллари Во и Эд Макбейн в США), где чаше всего нет обязательной для канонического детектива загадочной завязки в начале, а также психологическому триллеру, в котором основной вопрос традиционного детектива кто? заменяется вопросом почему? Небывалого расцвета достигает и шпионский триллер.
Изменения, которым подвергся традиционный детектив, имеют глубокие социальные корни. Западное общество утратило даже ту иллюзорную поверхностную стабильность, которая так привлекала читателей в романах Агаты Кристи. Детектив не только отражает господствующую в обществе мораль, но и в откровенной и отчетливой форме выражает идеологические убеждения, заблуждения и предубеждения господствующих классов. Уинкс, как и подавляющее большинство западных критиков, избегает идеологических оценок, но в конкретных наблюдениях он основателен и объективен.
Статьи, включенные в сборник, писались и публиковались в разные годы, но в композиции тома есть внутренняя логика. В книге пять разделов. В первом дается общая характеристика жанра, во втором — его история, В статьях третьего дан собственно литературный анализ, в четвертом речь идет о конкретных писателях, в пятом рассматривается критика о детективе и некоторые новейшие явления.
Открывает сборник эссе поэта Уистена Xью Одена Преступный дом викария — своеобразная, не без блеска написанная апология детективного жанра. Одной из основополагающих черт его Оден считает диалектику вины и невинности. Анализируя классический детективный канон, он смело сравнивает его — используя идеи Аристотеля — с греческой трагедией: сюжет движут поиски; виноватый кажется правым, а правый виноватым. В детективе, как и в классической трагедии, персонажи статичны. Несомненно, интересны суждения Одена об образах Холмса, который занят выяснением некой нейтральной истины, и патера Брауна, которым прежде всего движет сочувствие к преступнику, могущему спасти свою душу, если он признается и раскается.
Оден проводит четкую грань между детективом и большой литературой именно в плане социального воздействия. Читатель Преступления и наказания, даже если он предпочитает этого не осознавать, вынужден отождествлять себя с убийцей, тогда как законы детектива требуют совершенно иного отношения к сюжету.
Стремясь к объективности, составитель включил в сборник эссе известного американского критика Эдмунда Уилсона, убежденного противника детектива под названием Кому интересно, кто убил Роджера Экройда?. Включил, впрочем, не без подвоха: наблюдательный читатель заметит, что критик не находит весомых аргументов против нелюбимого им разряда литературы. Его доводы откровенно вкусовые — скучно, плохо написано. Критик не пытается проникнуть в природу феномена популярности детектива.
А вот наблюдение Джозефа Крачта, выводящего популярность детективной литературы из общего упадка искусства художественной литературы, которое, по его мнению, началось тогда, когда романист молчаливо согласился с тем, что серьезное и интересное — вещи разные, кажется справедливым.
Статья Джорджа Греллы Формальный детектив посвящена произведениям золотого века. В принципе соглашаясь с Оденом в том, что детектив не ставит целью изображения преступления как такового, а являет собой игру ума, Грелла сближает этот тип литературы не с греческой трагедией, а с комедией нравов. Более или менее постоянный набор персонажей, ложные ходы, преграды, возникающие на пути героя, которому необходимо раскрыть тайну, — все это напоминает критику структуры комедии нравов, где сюжетом движет игра всевозможных нелепых случайностей и ошибок, неверно понятых причин.
На взгляд Греллы, образы сыщиков в классическом детективе тесно связаны с традицией Конан Дойля. Как и Шерлок Холмс, все они обладают какой-то необычной чертой или внешности, или характера им почти всегда свойственна некоторая эксцентричность.
Сыщик в классическом детективе чаще всего любитель и джентльмен, обычно добивающийся успеха там, где не справляется полиция. Круг персонажей всегда ограничен и повторяется — небогатый сквайр, доктор или адвокат, викарий, директор школы, отставной военный (никогда не ниже чина майора), нередко ветеран колониальной армии, злоязычная старая дева, красивая девушка благородного происхождения, но небогатая и тому подобное. Грелла несколько неожиданно сравнивает набор персонажей детективов и действующих лиц комедии Реставрации. Справедливо одно — и те и другие во многом условные персонажи-маски, легко узнаваемые читателем и зрителем.
Одну из причин неугасающего интереса к классическому детективу Грелла справедливо видит в том, что детектив, в отличие от остальных типов популярной литературы, выше всего ставит интеллектуальные способности героя. Но эта черта присуща английскому классическому детективу. В статье Крутой детективный роман Грелла, рассматривая детективную классику США 30-х годов, верно отмечает, что герои Хэмметта и Чэндлера, живя в мире, где нет никаких законов, нуждаются, подобно героям фронтира, скорее в физической силе, нежели в интеллекте. Специфика американского общества, расцвет в нем организованной преступности, превращение фигур типа Аль Каноне в нечто подобное национальному герою и определили, по мнению Греллы, особенности детективного жанра в этой стране. Полиция США противостоит частному детективу, по существу, он борется и с преступниками, и с полицейскими. Грелла резко отрицательно оценивает опусы Микки Спиллейна, справедливо видит в них пропаганду полицейского государства, отмечая, что они пропитаны животной ненавистью к коммунистам и вообще к левым, и связывает появление подобного рода творений с эпохой маккартизма. Вольно или невольно детективный роман в США, отмечает критик, отражает крах американской мечты, превратившейся в кошмар.
Трудно согласиться с Джоном Гавелти, статья которого Изучение литературных формул посвящена анализу структуры детективных произведений, когда он сводит политическую ориентацию шпионского романа исключительно к проблеме структуры, формулы, считая вслед за итальянским Критиком Умберто Эко, что расизм в книгах Флеминга носит пропагандистский, а драматический характер. Проблемы идеологического воздействия боевиков на читательскую массу остаются вне сферы исследования.
Завершает том статья Уинкса, в которой он анализирует современных авторов-детективистов, и прежде всего английскую писательницу Филлис Дороти Джеймс (Уайт), почитаемую наследницей Агаты Кристи. Критик точно устанавливает то качество, которое отличает произведения Джеймс от книг старших коллег: Джеймс обнаружила, что жизнь состоит не из последовательности масок, а ряда признаний, исповедей. Маски тоже присутствуют, они всегда на месте, но они вторичны…
Тем не менее романы Агаты Кристи продолжают пользоваться неизменным успехом и в Англии, и за ее пределами. Объяснить феномен Агаты Кристи пытается Роберт Барнард в своей книге Талант обманывать Барнард не отрицает очевидного. Кристи, пишет он, справедливо упрекали в том, что ее характеры примитивны — все те же викарии, отставные майоры с колониальным прошлым и так далее. Правы и те, кто говорит, что взгляды ее персонажей (особенно ранних книг) на события современности — русскую Октябрьскую революцию, лейбористское правительство и всеобщую забастовку 1926 года — напоминают убеждения тех персонажей из романов Ивлина Во, которые не могли примириться с тем, как изменился мир, не понимали и страшились этих изменений, полагая их результатом какого-то мирового заговора. Кристи по рождению принадлежала к обеспеченному среднему классу. Даже пережив банкротство отца, она навсегда сохранила убеждения и предубеждения среднего класса, живучесть которого она, по мнению Барнарда, и зафиксировала в своих книгах. В этом, быть может, и заключается один из секретов ее успеха. Кристи — писательница очень английская, великолепно знающая уклад жизни обеспеченного среднего класса — размеренный, стабильный, подчиненный раз и навсегда заведенному своду правил и ритуалов, но тем не менее неминуемо уходящий в прошлое. Наверное, отчасти ностальгической тоской по этому уходящему чисто британскому стилю жизни и объясняется ее неизменный успех в Великобритании. Что же касается остального мира, то Кристи, как никто другой из современных писателей, сумела создать стереотипные образы своих соотечественников. Ее викарии, доктора и майоры ведут себя как раз так, как и должны вести себя в представлении читателей-неангличан. Барнард сравнивает романы Кристи с детскими альбомами для раскрашивания: основной контур фигуры дан, и ребенок, выбирая цвет по вкусу, дополняет картинку деталями. Одним из основных приемов в арсенале Агаты Кристи, — пишет критик, — было ее виртуозное умение переключить читательское внимание с того, что действительно имеет значение, на вещи совершенно незначительные. Это импонирует среднему читателю. Немаловажно и то, что Кристи никогда не смаковала насилие. Барнард прав, когда утверждает, что она питает нашу инстинктивную надежду на то, что все кончится хорошо и правда восторжествует над злом и тьмой.
Глубокое и серьезное изучение детектива западной критикой, по существу, еще только начинается. Рецензируемые книги, авторы которых стремятся постичь специфику и закономерности развития этого жанра, вносят в этот процесс свою лепту.
Г. Анджапаридзе
