Существует легенда, что в молодости Эдгар По побывал в Петербурге. Гуляя по Невскому проспекту, он мог встретиться с Пушкиным и Гоголем, жившими в то время в северной столице. Что ни говори, а подобные происшествия, по выражению Гоголя, бывают на свете, редко, но бывают.
Автор этой легенды — сам Эдгар По. В автобиографии он утверждает, что, проучившись год в Виргинском университете, бежал из дома, чтобы принять участие в борьбе греков за свободу. Не добравшись до Греции, я оказался в России, в Петербурге. Из затруднительного положения, в которое я попал там, мне удалось выйти благодаря любезности Г. Миддлтона, американского консула в Петербурге, и в 1829 г. я вернулся домой…1.
История о посещении России появилась затем в некрологе, опубликованном через день после смерти писателя в газете Нью-Йорк трибьюн и не раз рассказывалась позднее, в том числе и в русских журналах прошлого века. Она переходила из книги в книгу, пока американские биографы По не установили с документальной точностью, что в России он никогда не бывал, а служил в это время в армии под именем Эдгара А. Перри.
Не подтвердил версии о посещении писателем России и архив Генри Миддлтона, хранящийся в Москве. Среди многочисленных запросов Миддлтона в русское министерство иностранных дел о выдаче паспортов американцам, оказавшимся в конце 20-х годов прошлого века в Петербурге, имя По не упоминается (если, конечно, и здесь не предположить, что он получил паспорт не под своим именем). В 1830 года Миддлтон вернулся в США, где и умер в 1846 году. Остается загадкой, зачем По придумал русский эпизод своей жизни. И не только придумал, но и сослался на живого тогда еще Миддлтона (автобиография написана в 1839 году). Сказалась ли здесь свойственная писателю манера документировать самые невероятные приключения, чтобы придать им вид реальности, или романтическое увлечение национально-освободительной борьбой греков, за которую незадолго перед тем отдал жизнь Байрон? И По отправился — хотя бы только в мечтах — сражаться за свободу Греции, но очутился якобы в николаевской России вскоре после восстания декабристов.
Сама эта история, напоминающая своей несообразностью экстраваганцу Черт на колокольне (созданную, кстати, в том же году, что и автобиография), может считаться одним из его ненаписанных рассказов о путешествии в Россию.
И хотя легенда о поездке в Петербург остается легендой, история знакомства российского читателя с творчеством великого американского писателя восходит именно к гоголевскому периоду русской литературы. Россия — одна из немногих стран, познакомившихся с творчеством По еще при его жизни. Первые русские переводы его рассказов появились в конце 40-х годов и были замечены В. Г. Белинским2. Уже второе столетие стихи и рассказы По читаются и перечитываются со все возрастающим интересом, хотя суждения об их достоинствах до сих пор не отличаются единодушием.
Легенды сопровождали По в течение всей его жизни. О враждебной атмосфере, окружавшей писателя при жизни и после смерти, наиболее выразительно сказал Шарль Бодлер, страстный защитник и первый настоящий переводчик По во Франции.
Поговорите о По с американцем, — писал Бодлер. — Он, быть может, признает его гений, может быть, даже будет гордиться им, но с язвительным тоном превосходства человека положительного он начнет говорить вам о непристойной жизни поэта, об его алкоголизированном дыхании, которое от приближения свечки могло бы вспыхнуть, о его склонности к бродячей жизни. Он скажет вам, что это было беспорядочное и странное существо, планета, вышедшая из своей орбиты, что он беспрестанно блуждал из Балтимора в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Филадельфию, из Филадельфии в Бостон, из Бостона в Балтимор, из Балтимора в Ричмонд. И если вы, изумившись такому предисловию к этой ужасной истории, дадите понять, что, быть может, не личность только виновата в этом, что трудно мыслить и неудобно писать в стране, где миллионы владык… — то увидите, как широко раскроются глаза вашего собеседника, как они начнут метать молнии; пена оскорбленного патриотизма выступит на его губах3.