Телеграмма — первая глава из детективного романа Остина Дж. Смолла Образцовая загадка.
Это случилось в день, который начался в замке Гэрли при самых счастливых предзнаменованиях. Это был день совершеннолетия Леоноры, единственной дочери лорда Гэрли, наследницы его огромного состояния.
Леонора Гэрли была прелестной девушкой: природа одарила ее красотой матери и блестящим умом отца. В трудное послевоенное время, когда один за другим разорялись семьи, родословная которых восходила ко временам Вильгельма Завоевателя, лорд Гэрли был единственным, кто сумел приумножить свое состояние.
В этот день леди Гэрли должна была надеть свои знаменитые рубины. По общему правилу, они надевались только два раза в год, на самые большие приемы при дворе, – таково было условие страховых обществ, в которых рубины леди Гэрли были застрахованы на сумму в 150 000 фунтов.
Знатоки утверждали, что такая оценка была намного ниже действительной стоимости камней. Их было восемьсот одиннадцать; самый маленький был с горошину, а самый большой по размерам равнялся грецкому ореху. Они были вправлены в диадему, из них было набрано ожерелье в шесть рядов, серьги и застежки.
Лорд Гэрли, страстный любитель драгоценных камней, потратил двадцать лет жизни и целое состояние на то, чтобы собрать свою коллекцию. Камень за камнем, он подбирал их в Бирме и в Перу, в Капской области и в русской средней Азии. Коллекция была известна ювелирам всего мира. Эта слава была, по крайней мере, порукой тому, что рубины не могут быть похищены: всякий человек, которому пришла бы в голову мысль украсть их, должен был неминуемо попасться при попытке сбыть хотя бы один из драгоценных камней.
Дом был полон гостей. Царило радостное оживление: ждали объявления помолвки Леоноры.
Жених Леоноры, Томми Делейн, тоже принадлежал к знатному и богатому роду, правда, поговаривали, что в последние годы счастье отвернулось от недавно умершего старика Делейна. Впрочем, Томми любили не только за знатность, хорошее воспитание и отличные манеры. Это был один из первых спортсменов Англии; многие даже уверяли, что среди любителей он занимал первое место.
Помолвку долгое время держали в тайне. Когда же собрались о ней объявить, скончался отец Делейна; тогда же было принято решение сделать ее достоянием гласности в день совершеннолетия невесты.
Томми прибыл в замок еще накануне. Родители невесты знали его давно и относились к нему с большой симпатией, хотя лорд Гэрли и позволял себе иной раз с улыбкой отзываться о «профессиональных занятиях Томми»: где-то под городом у того маленькая химическая лаборатория, в которой он проводил за опытами немало времени. Этих занятий никто не принимал всерьез. Друзья утверждали, что Томми способен взять какой угодно приз на спортивных состязаниях, но в науке он — совершенный нуль.
Однако это было не так. Председатель правления Галоранского химического общества, одного из крупнейших в Англии, с интересом рассмотрел два предложения Томми и при поездках на юг охотно с ним встречался.
Томми держал это обстоятельство в глубочайшем секрете.
В день совершеннолетия Леоноры Томми проснулся очень рано. В комнате сверкало яркое февральское солнце, через открытое окно доносилось солоноватое дыхание океанского ветра.
Одеваясь, Томми вдруг остановился и лицо его изменилось от изумления. Из кучки вещей, оставленных им накануне на ночном столике у изголовья кровати, кое-что, по-видимому, исчезло.
– Как странно! Я готов поклясться, что положил его сюда вместе с часами, кошельком и портсигаром…
Он быстро подошел к комоду, на котором также были разложены некоторые его вещи.
– Что за черт, однако, книги тоже нет!
В течение нескольких секунд он пристально смотрел на свои вещи, стараясь вспомнить, куда же он мог деть отсутствовавшие предметы. Он отлично помнил все, что делал накануне: рано лег в постель и до одиннадцати читал в постели книгу, которая его сильно интересовала (это был специальный труд по органической химии). Когда пробило одиннадцать, он отложил книгу в сторону, заметив страницу, и погасил свет. А теперь вдруг оказывается, что книга исчезла! Не было и дневника, очень ценного для него, так как в него он заносил мелькавшие у него в уме мысли.
Еще раз обыскав комнату, Томми позвонил. На звонок явился один из лакеев.
– Барсон, вы ведь разбирали вчера мои вещи?
– Да, сэр.
– Заметили ли вы среди моих вещей небольшую записную книжечку в кожаном переплете?
– Нет, сэр.
– А книгу большого формата, тоже в переплете?
– Да, сэр. Я положил ее вместе с другими книгами на ваш ночной столик. Там уже было две или три другие книги.
– Хм! А не заходили ли вы ко мне, пока я спал?
– Нет, сэр. Я готовил вашу комнату к ночи в то время, когда вы обедали. Вы что-то потеряли, сэр?
– Трудно сказать. Но я действительно не могу найти двух вещей. И притом совершенно уверен, что они обе были при мне вчера вечером. Это тем удивительнее, что остальные вещи налицо: часы, чековая книжка, портфель с двумястами фунтов. Трудно представить, чтобы кто-то украл книги и дневник. И все-таки я хотел бы знать, куда они подевались.
– Простите меня, сэр. Но вы, кажется, спали с открытым окном?
Лакей серьезно взглянул на молодого человека.
– Да, я всегда так делаю. Но какое это имеет значение?
– И я готов держать пари, что ваш дневник был в красном переплете?
– Совершенно верно. В красной коже. Но какое это может иметь значение?
– И ваша книга была в красном переплете?
– Конечно. Но ближе к делу!
– Тогда считайте их утраченными навсегда, сэр.
Барсон говорил, пристально смотря на молодого Делейна. Голос его звучал как-то странно торжественно.
– Барсон, что за глупости вы несете?
У Томми мелькнула мысль, что старый лакей внезапно лишился рассудка.
– Я говорю совершенно серьезно, сэр. Взгляните вокруг себя. Вы не найдете ни одного предмета красного цвета. И если бы хоть один предмет такого цвета здесь находился, он все равно исчез бы. Вот здесь, перед зеркалом, еще недавно стояла красная коробочка – теперь ее нет…
– Боже мой! Я в самом деле припоминаю: лакированная коробочка с японской живописью.
– Так точно, сэр. Красного цвета. И она исчезла. Если бы ваш халат был красного цвета, то вы сегодня его бы не нашли. Я думаю, что если бы обои были здесь красными, то сорвали бы и их.
– Но что все это значит? Объясните мне!
– Это длится давно. Вот уже несколько месяцев, как исчезают вещи, и притом только красные. Если бы вы оставили пачку банкнот, то, несмотря на открытые окна и двери, их никто бы не тронул. Но достаточно оставить красную вставочку или коробочку для спичек…
– Барсон! Это кухонные сплетни.
– Нисколько, сэр! Позвольте объяснить вам. На прошлой неделе одна из горничных забыла ручную сумку, в которой был красный губной карандаш и восемь фунтов золотыми монетами. Так вот, карандаш исчез, а деньги остались на месте. Один Бог знает, что тут происходит. Таинственный вор умеет проникать в запертые комнаты и никогда не оставляет следов. Накануне Рождества из гостиной исчезла большая красная ваза. Полицейские произвели тщательное расследование, но оно закончилось ничем. Отпечатков пальцев найти не удалось. А затем исчезли красные туфли мисс Леоноры, красная подставка для посуды, букет красных тюльпанов, даже банка с малиновым вареньем.
– Но должно же быть какое-нибудь объяснение! Кто виновник всех этих похищений?
– Вот этого-то мы и не знаем, сэр. Сначала леди Гэрли думала, что сошел с ума кто-либо из слуг. Потом была даже нанята специальная стража. Сначала все шло хорошо: в течение нескольких недель ничего не пропадало. Но затем вдруг из той самой комнаты, где ночевали стражники, исчез какой-то красный предмет. Стражников рассчитали, и теперь никто не знает, что и думать.
– Так вы полагаете, что есть какой-то человек…
– Не могу сказать, сэр. Нам иногда кажется, что это должно быть приведение. Но, во всяком случае, будьте уверены: вы больше никогда не увидите ни записной книжки, ни книги…
Делейн взволнованно заходил вдоль и поперек по комнате, засунув руки в карманы и пристально осматривая каждый угол в надежде увидеть где-нибудь пропавшие предметы. Барсон продолжал в почтительной позе стоять у двери.
Опомнившись, Томми сказал:
– Ну, спасибо, Барсон! Можете идти. Мы еще потолкуем с вами.
Рассказ лакея заинтересовал молодого человека. Он не совсем верил выдумкам, но чувствовал, что в доме происходит что-то странное.
Он быстро закончил одеваться в надежде застать наедине лорда Гэрли и побеседовать с ним по поводу происшествия. Должно же быть у хозяина дома какое-либо объяснение совершавшимся у него происшествиям.
Но, спустившись, он узнал, что старику пришла в голову очень милая мысль. Он нарочно встал раньше обыкновенного, выпил кофе и ушел, как сказал, на два часа, с явным намерением – дать молодым людям провести первые утренние часы в одиночестве, так как леди Гэрли, как всем было известно, вставала довольно поздно.
Таким образом, вместо серьезного разговора с лордом Гэрли о появившемся в его доме привидении Томми провел чудесные полчаса наедине с невестой. И этого времени было совершенно достаточно для того, чтобы неприятные мысли о пропаже совершенно покинули его.
Леонора была прелестна. Под солнечными лучами ее волосы отливали золотом, а античный профиль казался выточенным из мрамора. Она ласково поприветствовала жениха, когда он появился в дверях:
– Доброе утро, Томми.
– Здравствуйте, Леонора. Вы сегодня хороши как никогда. И, наверное, слегка взволнованы.
– Нисколько! Я хочу всей душой повеселиться сегодня: этот день должен на всю жизнь остаться у нас в памяти. А сколько народа! Приказано накрыть столы на двести пятьдесят человек. Такое общество соберется у нас впервые после войны. Папа приказал подавать жареных индеек на старинных золотых блюдах, а мама наденет свои знаменитые рубины.
– Как это хорошо! Я никогда еще их не видел.
– А знаете, мне кажется, что вы действительно немного взволнованы.
– Нисколько. Хотя не отрекаюсь: вечером, может быть, и буду волноваться. А где сэр Гэрли?
– Он такой милый. Поехал объезжать границы поместья!
Леонора позвонила и велела подавать завтрак.
Едва только Делейн успел прикоснуться к кофе, как в комнату вошел лакей и передал ему телеграмму. Он быстро вскрыл ее. От Леоноры не укрылось, что лицо его изменилось при чтении.
– Ну, это уже, кажется, слишком!
– Неприятности, Томми?
Делейн передал ей телеграмму, и она прочла: «Приезжайте немедленно. Дело очень серьезное. Гильберт и Ко».
– А кто такой Гильберт? – спросила Леонора. – Фамилия напоминает мне какого-то циркового наездника.
– К сожалению, ее носит человек гораздо более скучный. Гильберт – это наш семейный стряпчий. Он вел все дела отца. Ему я поручил распутать мои дела по наследству и дать мне точные сведения о его состоянии. Я надеялся, что он закончит работу еще месяц назад, но дела оказались столь запутанными, что он не успел. И надо же, чтобы он окончил работу как раз к сегодняшнему дню!
– Но, Томми, вы же не поедете сегодня?
Делейн вздрогнул и мрачно сказал:
– Прочтите еще раз. Из текста ясно, что я не могу не ехать, особенно если принять во внимание, что я запретил вызывать себя иначе, как в самом крайнем случае. Боюсь, что меня ожидают дурные вести: Гильберт знает, ради чего я нахожусь здесь.
Леонора посмотрела на часы.
– Тогда возьмите мой автомобиль. На поезде вы не можете поспеть. Ближайший поезд пойдет только в половине двенадцатого.
Делейн кивнул головой.
– К тому времени я уже буду в городе. Я возьму свой автомобиль и постараюсь вернуться как можно скорее. Думаю, что снова буду здесь вскоре после второго завтрака.
– Так и сделайте, Томми. Желаю вам счастливого пути и быстрого возвращения. И…
– И чего еще?
– Удачи!..
Он поцеловал ее и, выбежав во двор, потребовал, чтобы ему немедленно подали его автомобиль.
