Контейнеры смерти

Мы проиграли. Но это только временно. Ошибка Японии состояла в недостатке материальной силы, научных знаний и вооружения. Эту ошибку мы исправим.

Ликовавшие победители, сокрушившие в кровопролитной битве японский милитаризм, и подавленный трагедией японский народ, который военщина обрекла на позор капитуляции, серьезно не восприняли эти слова, что прозвучали по радио 15 августа 1945 года сразу вслед за императорским приказом вооруженным силам Японии сложить оружие. А когда в 1947 году японский парламент одобрил новую конституцию, согласно которой японский народ на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации, а также от угрозы или применения вооруженной силы как средства разрешения международных споров, о зловещем предсказании по радио забыли вовсе. Забыли, ибо невозможно было даже предположить, что жестоким уроком пренебрегут, а мирная статья конституции окажется попранной. Сейчас полную мрачного смысла фразу вспомнили. В немалой степени этому способствовал и роман Сэйити Моримура.

Слово военный сделалось в Японии символом поражения, краха и постыдных поступков как на национальном, так и личном уровнях, — оценивали американские специалисты моральную атмосферу в Японии в первые послевоенные годы. Сейчас, сорок лет спустя — срок исторически весьма ничтожный, — правящий в Японии класс уже открыто и настойчиво окружает слово военный кардинально противоположной символикой. И в послесловии к Контейнерам смерти Моримура написал: Если при чтении романа читателя охватит тревога за Японию, за нынешней мирной жизнью и процветанием которой лежит страшный опыт, извлеченный из минувшей войны, если перед читателем предстанет образ страны, заталкиваемой в гигантский контейнер смерти, — то можно считать: цель, поставленная автором, достигнута. Роман — изложенное в жанре детектива изобличение путей и средств исправления ошибки, помешавшей, с точки зрения военщины, создать в Азии и на Тихом океане японскую колониальную империю, — написан со столь высокой степенью документальности и, следовательно, убедительности, что опасения автора, окажется ли достигнутой его цель, совершенно напрасны.

По своей оборонной мощи Япония вовсе не является бумажным тигром, как утверждают некоторые военные обозреватели. С нею не могут не считаться во всем мире. Благодаря высокому индустриальному развитию — здесь Япония во многих отношениях уже начинает обгонять Америку — военный потенциал страны вырос в грозную силу.

Герой романа — сотрудник корпорации Кокубу дзюкогё, в которой легко угадывается реально существующая Мицубиси дзюкогё, являющаяся главным в Японии Производителем вооружения, — говорит это с изрядной долей самодовольства. Действительно, по совокупной боевой мощи Япония достигла при содействии США седьмого места среди армий капиталистических стран. Понукаемая Америкой, Япония по абсолютной величине военных расходов обогнала все государства — члены НАТО, за исключением самих США, а также ФРГ, Франции и Великобритании.

В одном из публицистических отступлений Моримура указывает, почему США добиваются быстрого превращения Японии в военную державу. В романе написано: С особенным пристрастием Ашенбреннер 1 требовал от Японии, чтобы она наращивала свои оборонительные усилия и взяла на себя функции по охране морских коммуникаций в районе Юго-Восточной Азии, которые в настоящее время несет 7-й флот США. Как известно, такое разделение военного бремени вызвано тем, что, объявив нефтеносные районы Ближнего Востока сферой своих жизненных интересов, США направили из Тихого океана в Индийский часть боевых кораблей 7-го флота.

Контейнеры смерти — художественное произведение, а не военно-политическое исследование, и поэтому Моримура ограничился упоминанием лишь одной из ближайших целей Соединенных Штатов, стимулирующих вооружение Японии. Другая их цель — превратить Японию в рубеж развертывания американских ядерных средств передового базирования, в частности крылатых ракет и истребителей-бомбардировщиков F-16. Для охраны ядерного форпоста следует, как считают в Вашингтоне, усилить японские войска самообороны. Впоследствии на них могут быть возложены, судя по высказываниям наиболее воинственных вашингтонских стратегов, не одни лишь охранные задачи.

При всей действенности публицистических страниц, разумеется, не они придают роману, выражаясь словами Н. Г. Чернышевского, значение приговора о явлениях жизни. Моримура достигает этого художественными образами, и прежде всего точным и ярким отображением строя мыслей и смысла действий героев романа, достоверно списанных с истинно существующих японских политиков и бизнесменов.

Необыкновенная узнаваемость персонажей заставляет не только внимательно следить за увлекательной интригой, а и вспоминать живых прототипов. Например, одного из начальников Управления национальной обороны, который заявил: Внешняя политика без мощного военного потенциала лишена всякого смысла. Или другого главу военного ведомства, конкретизировавшего, для чего нужен Японии военный потенциал: Я хочу, чтобы японский народ объединился под великим лозунгом антикоммунизма и не забывал о том, что мы должны быть готовы к борьбе с коммунистическим лагерем. Или виднейшего японского промышленного магната, чье всесилие позволило ему безнаказанно сказать: Чтобы выйти из экономической депрессии, нам нужна где-нибудь еще одна война.

Рискуя оказаться нарушителем неписаной конвенции между автором предисловия и читателем — не цитировать чрезмерно то, что читателю предстоит прочесть несколькими страницами дальше, — хочу все же обратиться к диалогу главного героя романа журналиста Тацуси Хирано и сотрудника корпорации Кокубу дзюкогё, в котором объяснен механизм ослабления тяжести депрессии благодаря военным приготовлениям.

— Но разве можно сводить все дело к проценту продаж? Ведь говорят же, что оборонным поставкам неизвестны кризисы, ибо заказчик действует под флагом Восходящего солнца 2.

— Да, откровенно говоря, дело это крепкое. Например, если делаются заказы по четвертому, пятому оборонным планам, то фирма на несколько лет обеспечена бизнесом, и никакого риска. Пусть даже общая сумма не слишком велика, но предприниматель уверен в ней, а это особенно привлекательно на фоне застоя в делах!

Ответ служащего Кокубу дзюкогё журналисту проиллюстрирую данными из японских правительственных источников.

Выполнение четвертого оборонного плана обошлось японским налогоплательщикам в 4,6 триллиона иен. Японские силы самообороны теперь имеют свыше 1600 танков, бронемашин и самоходных орудий, более 1300 самолетов и вертолетов, 170 боевых кораблей. В нынешнем очередном оборонном пятилетии промышленные корпорации получили военные заказы уже на 16,5 триллиона иен и строят новые сотни танков, ракет класса земля — земля, новые десятки эсминцев и подводных лодок, новую авиационную технику, в том числе первую партию истребителей-бомбардировщиков F-15, производимых по американской лицензии.

Я помню первую бомбардировку. Эскадрилья американских B-29 выглядела прекрасно. Наши истребители не могли забраться на их высоту. Киёси Хасимото, директор корпорации Мицубиси дзюкогё, рассказывал журналистам декабрьском 1944 года бомбовом ударе американской авиации по городу Нагоя с восторгом, словно вспоминал о веселом празднике Хамамацу одакоэ, во время которого в небо запускают гигантские ярко раскрашенные воздушные змеи.

Американские самолеты приводят Хасимото в экстаз до сих пор. На сей раз это F-15. Хасимото руководит заводом, где собирают американские истребители-бомбардировщики. Экзальтация понятна: японские силы самообороны намерены закупить 155 таких самолетов. Стоимость каждого — 10 миллиардов иен. Прежде чем американские летающие крепости сравняли с землей завод, ныне восстановленный и возглавляемый Хасимото, там были произведены 17 500 истребителей Зеро — оружие, каким японские милитаристы вели войну на Тихом океане. Наши производственные возможности исключительно велики, — продолжил интервью Хасимото, — но завод загружен не полностью, потому что заказ Управления национальной обороны недостаточно большой. Казалось, Хасимото готов был разрыдаться. Увеличения в 1983 году доходов его корпорации от военного производства на 163 процента по сравнению с предыдущим годом директору было мало.

Бизнесмен потерял принятую в японском деловом мире сдержанность не только потому, что выпуск истребителей-бомбардировщиков F-15 сулит триллионы иен дохода. Имелась и другая причина: заказ достался Мицубиси дзюкогё не сразу и не просто и главное, весьма не дешево. Изображенные в романе политические интриги вокруг самолета Черное копье, взяточничество в кругу тех, кто решал судьбу этого самолета, во многом напоминают события, предшествовавшие принятию Японией на вооружение истребителя-бомбардировщика F-15 и предоставлению заказа на его сборку корпорации Мицубиси дзюкогё. Поэтому хозяева корпорации стремятся к максимальному использованию мощностей своих авиационных предприятий и, следовательно, к максимальной эффективности затраченных усилий и средств.

США. Вашингтон. Белый дом. Президенту. В конверте с таким адресом — короткое письмо: Мы, японские дети, против производства ядерного оружия. Пожалуйста, не уничтожайте нашу Землю! Запретите ядерное оружие! Японская почта отправила за океан десятки тысяч подобных писем. Вслед за детьми их стали писать и взрослые. В стране, где от американских атомных бомб — в результате самих взрывов и от последствий радиоактивного излучения — погиб один из каждых 240 жителей, отношение народа к ядерному оружию однозначно: оно должно быть уничтожено.

Правительство не могло не учесть этого и провозгласило три неядерных принципа: не создавать, не иметь и не ввозить в страну ядерное оружие. Сдается, однако, что правительственные лидеры забыли японскую поговорку: Только о далеких краях хорошо вранье. Сначала Коммунистическая партия Японии выявила и предала гласности график доставки на остров Окинава американских ядерных бомб и американскую инструкцию по хранению ядерного оружия на военной базе Ивакуни, что на главном японском острове Хонсю. Затем сами США, для которых три неядерных принципа сделались помехой в их планах размещения в Японии ядерного оружия, во всеуслышание заявили устами отставных чиновников госдепартамента и Пентагона: еще в 1960 году японское и американское правительства достигли секретного соглашения о беспрепятственном ввозе в Японию ядерных бомб и зарядов. Эти разоблачения американская печать назвала оскорбительно звучащим по отношению к чувствам японцев медицинским термином: шоковая терапия ядерной аллергии.

Правительство Японии продолжало клясться, что не допустит осквернения памяти жертв Хиросимы и Нагасаки ввозом в страну ядерного оружия. Клятве, может быть, и поверили, если бы Белые книги по вопросам обороны издавались японским военным ведомством не под боком у правительства, а в далеких краях. В Белых книгах: Предельно откровенно и в такой же мере кощунственно заявлено: Создание тактического ядерного оружия исключительно в оборонительных целях не противоречит конституции Японии.

Расчет США на оцепенение японцев в результате шоковой терапии не оправдался. В антиядерном движении приняли участие двое из каждых трех японцев. Среди первых, кто поднял голос протеста, были писатели. Сэйити Моримура — в их числе. Страницы романа, показывающие крадущийся шаг Японии к ядерному оружию, — вклад писателя во всенародную борьбу.

Когда в романе я прочел о судьбе Нобусигэ Нагасава, облучившегося в результате аварии на атомной электростанции и обреченного на медленную смерть, то почувствовал себя в какой-то степени обманутым. Дело в том, что я виделся и разговаривал с реальной жертвой радиоактивного облучения на АЭС, правда не с поденным рабочим, как Нагасава, а с инженером, но интервью так и не опубликовал, поскольку дал обещание не раскрывать источник информации. Совпадения, вплоть до деталей, рассказа Нагасава, выведенного в романе, и ответов на мои вопросы действительно существующего инженера, столь поразительны, что я невольно подумал: не одно ли это лицо? Может, инженер, не разрешив обнародовать мое интервью с ним, для Моримура сделал исключение.

Теперь, когда роман вышел, и я тоже могу сообщить читателю, что услышал от инженера. Бывшего инженера, для которого пребывание в больнице — жизнь, а дома, с семьей, — короткие эпизоды в ней. Приведу лишь то, что послужит добавлением к рассказу Нагасава.

Инженер показал мне книжку Договор безопасности и военная промышленность. Видно было, что проштудировал он ее от корки и до корки, поскольку сразу, нашел место, с которым хотел меня познакомить. Можно быть уверенным: Япония обладает потаенными техническими возможностями, чтобы создать ядерное оружие. Они соответствуют возможностям тех стран, которые это оружие уже имеют, — написано в книжке. — Следовательно, — подчеркнули ее авторы, — развивая атомную энергетику дальше, Япония сможет, если это будет сочтено нужным, создать собственное ядерное оружие в любой момент.

Какое ядерное оружие и сколько в состоянии произвести сейчас Япония? — был следующий мой вопрос. Инженер сказал, что каждый год из отходов топлива для атомных реакторов японских электростанций – в стране двадцать четыре АЭС — регенерируется количество плутония, достаточное, чтобы изготовить около четырехсот ядерных зарядов средней мощности. В последнем по счету пятилетнем оборонном плане упор сделан на выпуск истребителей-бомбардировщиков F-15 и ракет класса земля—земля. Они пригодны, по мнению японской печати, для доставки ядерного оружия.

Не стану пересказывать, как инженер получил губительную дозу радиоактивного облучения. Читателю станет ясно это из романа. Но вот о случившейся в действительности аварии на атомной электростанции в заливе Цуруга читателю важно узнать, мне думается, до знакомства с романом.

По подсчетам инженера, в 1981 году на японских АЭС авария происходила каждые десять дней. Двадцать пять из этих аварий были крупными, в том числе на АЭС в Цуруга. Вследствие преступной халатности администрации станции наружу вытекло сорок тонн высокорадиоактивной жидкости. Сорок дней администрация скрывала аварию от властей и от окрестных жителей. Шестьдесят рабочих вычерпали жидкость ведрами. Вот уж поистине трагический фарс: жестяное ведро соседствует с атомным реактором! Инженер сказал это с горестной усмешкой и с болью добавил: сейчас все шестьдесят рабочих — пациенты таких же больниц, в какой находится он.

Если о создании ядерного оружия говорят в Японии пока с предположительными интонациями, то относительно производства другого средства массового поражения людей — оружия бактериологического — высказываются вполне определенно. Мы должны выпускать бактериологическое оружие, — заявил депутат парламента от правящей либерально-демократической партии Масааки Накаяма. Ни много ни мало: должны. И никак иначе. В романе, разоблачающем происки торговцев смертью — промышленников и их политических ставленников, Моримура не мог, разумеется, обойти молчанием подготовку в Японии и США и к бактериологической войне. Материала, собранного писателем, оказалось, однако, так много и был он столь злободневным и сенсационным, что вслед за Контейнерами смерти появилась отдельная книжка — документальное повествование Кухня дьявола, знакомое советскому читателю.

Контейнеры смерти и первая часть Кухни дьявола уже сделались в Японии бестселлерами, когда Моримура сумел наконец выкроить время и дать интервью советскому телевидению. Мы встретились в номере токийского отеля Нью-Отани, заказанного специально для съемок. Предосторожность, с какой писатель приехал в отель, нашла объяснение в ответах на мои вопросы. Пытается ли кто-либо воспрепятствовать вашей работе? — поинтересовался я. Еще как! — сказал Моримура. Кто же?Те, кто обвиняет меня в том, что мои книги будто бы позорят Японию. Моримура имел в виду членов правых и фашистских организаций.

Имеется ли связь между нынешней разработкой Соединенными Штатами бактериологического оружия и результатами экспериментов отряда 731? —спросил я писателя. Отряд 731 из состава японской Квантунскои армии занимался в Маньчжурии изучением способов ведения против СССР и Китая бактериологической войны. В романе Контейнеры смерти Моримура со всей определенностью указывает на тесные контакты между бывшими служащими отряда 731 и американскими армейскими специалистами в области бактериологической войны. Но роман — художественное произведение. А мне хотелось услышать от писателя, нашел ли он документальное подтверждение этому.

Абсолютно точно установлено мною, — сказал Моримура, — да и признано самими Соединенными Штатами, что после окончания второй мировой войны результаты экспериментов отряда 731 попали к американцам. Кроме того, начальник отряда генерал-лейтенант Сиро Исии лично дал американцам подробные объяснения, США использовали данные отряда 731, — подчеркнул Моримура, — для собственных разработок бактериологического оружия. В шифрованной телеграмме американской разведки из Токио в Вашингтон говорилось так: Ценность японских данных по бактериологическому оружию настолько высока, — процитировал Моримура шифровку, — что намного превосходит пользу преследования Сиро Исии за военные преступления. Эти данные касаются, — привел Моримура текст телеграммы далее, — выработки бактериологических средств, наиболее подходящих к условиям Дальнего Востока и сибирских районов с холодным климатом». Итоги этого преступного сообщничества, — уверенно сказал в заключение Моримура, — еще не раз заставят мир содрогнуться от ужаса.

Действительно, летом 1981 года на Кубе вспыхнула эпидемия геморрагической лихорадки — болезни, какая на острове никогда не встречалась. За семь недель эпидемия охватила свыше 270 тысяч человек. Сто тринадцать из них погибли, в том числе восемьдесят детей. Методика массового производства вируса геморрагической лихорадки была испытана в отряде 731 и модифицирована в США, в Форт-Детрике — американском центре производства бактериологического оружия.

В феврале 1982 года США применили вирус геморрагического конъюнктивита против сальвадорских патриотов. Работа с этим вирусом велась тоже в отряде 731.

В начале 1983 года было полностью доказано, что в Пакистанском медицинском исследовательском центре проводилась под руководством американцев проверка способов массового заражения населения желтой лихорадкой. Гепатитом, желтухой — недугами, возбудители которых в огромных количествах выводились в лабораториях отряда 731.

Эти преступления США корнями уходят в историю, записанную точным и документально подтвержденным языком юристов. Приговор Хабаровского судебного процесса по делу бывших японских военнослужащих отряда 731 определил: В своих преступных планах агрессивных войн против миролюбивых народов японские империалисты предусматривали применение бактериологического оружия для массового истребления войск и мирного населения, в том числе стариков, женщин и детей, путем распространения смертоносных эпидемии чумы, холеры сибирской язвы и других тяжелых болезней. Три тысячи человек, три тысячи военных преступников, чьи вызывающие отвращение образы читатель найдет в романе Моримура, занимались в отряде 731 подготовкой применения бактериологического оружия.

Но с реальными участниками отряда — суд в Хабаровске покарал очень немногих — увидеться непросто. По приказу начальника отряда Сиро Исии они забились после капитуляции Японии в самые отдаленные уголки страны и начисто отказывались кому-либо признаваться, даже властям, что имели отношение к отряду 731. Это был тоже приказ Исии. И все же одного из бывших служащих отряда мне удалось разыскать. Он долго отказывался отвечать на вопросы, а когда наконец уступил моим настояниям, выдвинул условие: он сядет к телекамере спиной и я не открою в репортаже его имя.

Чем вы занимались в отряде 731? — спросил я бывшего офицера.

я переводил с русского на японский язык советскую медицинскую литературу, — сказал он. Интерес к нашей медицинской литературе, видимо, не пропал у него до сих и пор, так как в книжных шкафах я заметил множество советских книг по медицине. — Мы проводили исследования, касавшиеся распространения маньчжурского энцефалита, — продолжил он, назвав скромным словом исследования эксперименты по заражению людей этой тяжелой болезнью. — Похожий вид энцефалита встречался в таежной зоне советской Сибири, — пояснил он далее, — и отряду нужно было знать, как в СССР борются с эпидемиями энцефалита, чтобы создать такую его разновидность, против которой у советских врачей не существовало мер противодействия. И я переводил для этого советскую медицинскую литературу. — Он сделал паузу и, спохватившись, быстро докончил: — Только переводил. Экспериментами я не занимался.

Что вы знаете об экспериментах, осуществлявшихся в отряде? — задал я вопрос.

Эксперименты проводил исследовательский отдел отряда, — заторопился с ответом он. — Я не имел с этим отделом непосредственной связи. Я ничего не видел. Я ничего не делал. Я ничего не знаю. Слышал только разговоры.

Какие разговоры?
Рассказывали об экспериментах по обмораживанию людей, по заражению их газовой гангреной, различными вирусами, кожно-венерическими болезнями. Я особенно не прислушивался к разговорам.

Сидевшему затылком к камере человеку поверить было трудно. На дверях его дома висела табличка, извещавшая, что здесь принимает специалист по кожным инфекционным заболеваниям. Через стеклянную дверь я видел врачебный кабинет, оборудование которого свидетельствовало: хозяин кабинета—дерматолог.

Над кем производились эксперименты?
Насколько я слышал, — он возвел к потолку глаза, словно и впрямь мучительно вспоминал события той поры, — это были русские, китайцы, представители других национальностей.
Почему подопытных людей называли бревнами?
Я точно не знаю. — В его голосе послышались просящие нотки. — Поймите меня, пожалуйста. Я был мобилизован. Меня заставляли произносить это слово. Вероятно, термин стали употреблять потому, что слишком уж страшными были зверства, творимые над подопытным материалом, и называть его люди не поворачивался язык. — Слезливость в голосе сменилась наигранным негодованием, но оно сразу исчезло, поскольку доверия вызвать явно не могло, и бывший офицер отряда 731 очень заторопился: — Я ничего не знаю точно. Я был далек от экспериментов…

В 1946 году американская разведка прибрала к рукам начальника отряда 731 генерал-лейтенанта Сиро Исии, а 28 января 1952 года армия США впервые применила на корейском полуострове бактериологические средства ведения войны.

До сих пор в Корее время от времени отмечаются вспышки геморрагической лихорадки, точно такой же, какую распространял в Китае отряд 731 в годы второй мировой войны, — рассказал мне видный японский специалист в области международного права, исследователь истории американской агрессии в Корее профессор Синдзиро Хатада. — Соединенные Штаты применили на Корейском полуострове фарфоровые бомбы, сконструированные в отряде 731, — продолжил профессор. — В бомбе с металлической оболочкой бактерии погибали прежде, чем бомба достигала земли, а фарфоровая бомба, не нагреваясь, падала вниз, легко раскалывалась от удара, и зараженные бактериями насекомые распространялись на больших площадях. Американцы осуществили на практике то, что экспериментально разработал отряд 731, — указал Хатада.

В Японских силах самообороны существуют химические войска, — напомнил я профессору. — Имеют ли они какое-либо отношение к бактериологическому оружию?
Конечно, имеют. — Хатада произнес это тоном, исключавшим всякое сомнение. — Вооружение Сил самообороны, методы их обучения заимствованы у США. И естественно, американские разработки бактериологического оружия передаются японским силам самообороны.

Великий Гёте говорил, что каждый писатель до известной степени изображает в своих сочинениях самого себя, часто даже вопреки своей воле. В романе Контейнеры смерти Сэйити Моримура вывел самого себя совершенно сознательно. Ведь на самом-то деле это он, писатель, а не его героиня произносит страстный монолог:

…Если придет война, то будут гибнуть люди, гореть дома, наша страна превратится в руины. К чему эти разговоры об охране мира, о советской угрозе! Пусть только будут мир и счастье в каждом доме, в каждой семье. А так что получается: наращивают вооружения, уверяя нас, что это необходимо для защиты мира и безопасности нашей страны перед лицом вероятного противника, который и не собирается нападать…

Пожалуй, никогда прежде за все послевоенные годы не делала Япония столь широких шагов к милитаризму, как в период нахождения у власти правительственного кабинета премьер-министра Ясухиро Накасонэ. И пожалуй, никогда прежде не заявляли столь часто и охотно японские руководители о защите мира и безопасности родины, трескучей риторикой они хотят оправдать нэмаваси, которым занялся в вопросе о милитаризации Японии Премьер-министр. Садоводы именуют этим термином подготовку почвы для саженцев, политики — создание атмосферы для принятия решений, в данном случае решения превратить Японию в мощную военную державу. Взгляните на перечень предпринятых Накасонэ мер, составляющих нэмаваси: облыжное обвинение Советского Союза в агрессивности и провозглашение Японии непотопляемым авианосцем, присоединение к агрессивной позиции НАТО по ряду международных проблем и взятие на себя роли лидера движения японской реакции за отмену мирной конституции страны, подготовка к отказу от ограничения военных расходов одним процентом валового национального продукта и подталкивание Либерально-демократической партии к ослаблению запретов на экспорт оружия.

Все это понемногу накапливается, — высказывает героиня романа мысли писателя, — и в один прекрасный день окажется, что мы готовы вступить в войну под предлогом защиты родины.

Чтобы этого не случилось, чтобы снова не гибли люди, не горели дома и страна не превратилась в руины, написал Сэйити Моримура роман Контейнеры смерти.

Владимир Цветов

  1. это имя дал автор министру обороны США. — Прим. автора
  2. то есть от имени правительства. — Прим. автора.
Оцените статью
Добавить комментарий

  1. Олег

    Прекрасный писатель, апологет современного детективного жанра в Японии и не только. Жаль, покинул нас в мир иной в этом году. Написал книгу его Памяти.
    https://ridero.ru/books/master_detektiva_seiiti_morimura/

    Ответить
    1. А. Владимирович автор

      Мне его романы, тоже нравились. А книгу вашу почитаю. Спасибо!

      Ответить