Серия шпионских романов болгарского писателя Богомила Райнова о советском суперагенте Эмиле Боеве.
Господин Никто
Удивительный, даже на первый взгляд, парадоксальный роман. Стоит начать с формы, с приема, с манеры, в которой он написан.
Главный герой романа Эмиль Боев. Мы встречаемся с ним в камере греческой тюрьмы. Долгие месяцы изнурительных допросов, издевательств, провокаций. Его задержали при переходе границы, Боев бежал из Болгарии, он противник социалистических преобразований, мечтает о Париже, о свободе, он в искреннем отчаянии, что ему не верят, что могут вернуть в Болгарию. Кто же он? Враг? Да, конечно. А впрочем… Что-то удерживает нас от окончательного вывода. Постепенно мы даже начинаем испытывать сочувствие к Боеву, к его одиночеству, тоске, к его обнаженности и беззащитности, когда ему наконец удается вырваться из тюрьмы, добраться до Парижа, когда он оказывается в волчьем, злобном мире болгарской эмиграции, группирующейся там вокруг некоего центра, плетущего сеть провокаций и диверсий против своей бывшей родины.
Хотя беззащитность Боева какая-то странная и обнаженность кажется временами весьма иллюзорной… Что-то здесь не так. Это что-то почти неуловимо, но оно явственно присутствует в самой атмосфере романа, в мелких, совсем незначительных деталях, неясных, едва уловимых намеках. Так кто же, в конце концов, этот человек? Неизвестно. Никто. Господин Никто… Он только очень одинок, и ему очень трудно. Даже горькая, пьянящая любовь к красавице Франсуаз, сотруднице французской разведки, тоже вносит в его жизнь лишь новые сложности и разочарования. Как и собственная его, не очень ему приятная, вынужденная работа на эту разведку и еще в эмигрантском центре. Кажется, лишь безвыходность, отчаянность его положения, одиночество и желание выжить загнали его туда.
Однако постепенно мы вдруг замечаем, как Боев, по заданию этой самой французской разведки, удивительно тонко разваливает работу центра, заставляет этих пауков пожирать друг друга и, выполняя те же задания, добывает важные сведения о связях центра с американской разведкой. Мы даже не подозревали в нем такие способности.
Впрочем, Боев почему-то не все делает так, как требуют его французские хозяева. Кое-что он скрывает от них. Другое чуть-чуть искажает. Зачем? Непонятно. Да и вообще, не так уж он, оказывается, беззащитен и робок. Он умеет постоять за себя, и не только за себя. Он спасает легкомысленную Лиду, заставляет ее увидеть пресловутый свободный мир таким, какой он есть на самом деле, даже помогает вернуться на родину. Непонятно, странно ведет себя этот господин. У него какие-то свои планы, свои цели. Но даже в мыслях своих — а рассказ ведется от его лица! — он не раскрывает нам свои планы. И только на последних страницах романа, когда Боев срывает страшный план центра по отравлению водных источников в Софии, мы узнаем, что он… болгарский разведчик.
И тогда в особом, драматическом свете предстает перед нами вся картина, весь неимоверно сложный путь, пройденный Боевым от границ родины до Парижа, и его смертельно опасная схватка с эмигрантским центром. Во весь рост встают перед нами все те неслыханные трудности, весь риск, через которые прошел Боев, выполняя задание родины. Да, неслыханные трудности, когда обрываются все естественные связи человека с обществом и устанавливаются противоестественные для него связи, которые, однако, должны казаться вполне естественными, всем казаться, десяткам внимательных, подозрительных, опытных глаз, неотрывно следящих за ним, изучающих его, иначе… Ну, иначе — конец, всему конец. Сколько же воли, выдержки, душевных сил требовалось Боеву! И его тоска, и его страшное одиночество — это тоже неизбежные грани его профессии, и когда мы узнаем обо всем этом, когда мы сами вместе с героем все это пережили, тогда подвиг, совершенный болгарским разведчиком, обретает свои подлинные масштабы.
О, как далек этот роман от бесчисленных других, написанных на подобную тему, где герой легко и уверенно обводит вокруг пальца всех своих противников любых рангов, демонстрируя сказочное душевное равновесие, самообладание и оптимизм. Все это так же далеко от Эмиля Боева, как зеркальная витрина мебельного магазина от подлинного человеческого жилья.
Да, прекрасный роман написал Богомил Райнов. Своеобразно, необычно используя прием детектива (здесь сюжетная тайна — сам положительный герой!), автор не только раскрыл нам психологию и, я бы сказал, философию подвига, но и показал грязь и подлость свободного мира и другой, не менее страшный мир — мир эмиграции, распад личности там, когда человек порывает животворные нити, связывающие его с родной землей, и становится врагом собственного народа.
Очень интересны опыт создания такого рода романа, эффективность найденного автором оригинального приема, задачи, которые он себе при этом ставил. В самом деле, если бы читатель с самого начала знал, кто такой Боев, что изменилось бы в его восприятии героя? Но для этого необходимо проследить, как меняется в ходе развития сюжета, какие, так сказать, формы проходит это восприятие от простого сочувствия, смешанного с враждебностью в самом начале, через настороженность и невольную симпатию, а затем и ряд других, все более определенных ощущений, к внезапному, радостному восхищению его подвигом.
Может быть, эта постепенность в познании героя, пытливый, волнующий и долгий путь к его тайне, к его подлинной сути, это нетерпеливое нарастание чувств — прием хотя и чрезвычайно трудный, но более эффективный? Пожалуй, что так… Да, безусловно так!
Что может быть лучше плохой погоды
С большим интересом читается и второй роман Богомила Райнова Что может быть лучше плохой погоды из его серии шпионских детективов . Не правда ли, любопытное название? А главное, весьма точно передающее сущность событий.
В этом романе мы снова встречаемся с Эмилем Боевым. Он так и не успел добраться до родины на болгарском теплоходе, увезшем его вместе со спасенной им Лидой из Марселя. Да, так и не успел. А ведь я, читатель, прощаясь с ним на последних страницах предыдущего романа, восхищенный его подвигом, ловил себя на том, что думаю лишь об одном: Отдохни ты наконец, ведь человеческим силам тоже есть предел. Отдохни от бессонных ночей, от вечного напряжения нервов, от одиночества, от жизни среди врагов и в шкуре врага и полюби по-настоящему, радостно и спокойно, как все люди. Об отдыхе мечтал и сам Боев, плывя к родным на борту теплохода, новое задание, и опять в бой, и опять все сначала, не дав остыть мотору, как замечает сам Боев.
Он высаживается в Неаполе. Опять чужое имя, чужая биография и мрачная, глухая, опасная тайна, которую во что бы то ни стало надо раскрыть. Куда, черт возьми, тянутся нити от разоблаченного в Болгарии вражеского агента, который ничего не смог рассказать, и от этого убийства на мосту в Венеции? Да, на глазах у Боева, в Венеции, неизвестная машина сбивает друга-разведчика, единственного человека, ухватившего какой-то кончик нити из неведомого клубка, который предстоит разматывать теперь одному Боеву. И нельзя кинуться к умирающему другу, нельзя даже взглядом выдать себя. Встреча не состоялась, и надо с безразличным видом уйти от этого проклятого места. И снова темнота, и надо ждать, ждать, ждать, собрав в кулак нервы, и неутихающая головная боль, и спазм в горле: погиб друг, старый, верный друг, он разучился ждать, он допустил поспешный, неверный ход.
И вот мы с волнением следим, как работает Боев, именно работает. Никакой внешней романтики, никакого внешнего блеска и лихости нет в этой тяжелой, будничной, напряженной работе — раскрыть тайну респектабельной, всемирно известной фирмы Зодиак, выполняющей какие-то секретные разведывательные задачи. Терпение, выжидание, настороженное, изматывающее, опасное, месяц, полгода, год, и все это время поиск момента, одного-единственного, когда, как туго сжатая пружина, надо стремительно развернуться и успеть нанести удар, опередив врага. Мелькают города Европы — Венеция, Женева, Мюнхен, Амстердам… Стоп! Здесь главная контора Зодиака, в других городах лишь отделения. Здесь обосновывается Боев, и начинается самое главное и трудное — выжидать!
В Амстердаме идут проливные дожди, город окутывают тяжелые, влажные туманы. Плохая, очень плохая погода. Но когда всем плохо, разведчику… впрочем, ему еще хуже, еще труднее. Ливень загоняет людей под крышу, и разведчику надо этим воспользоваться и действовать, воспользоваться в его и без того трудной сверхтрудной и сверхопасной работе. Поистине, что может быть лучше плохой погоды? Меньше шансов быть замеченным, выслеженным, меньше шансов получить пулю между лопатками или очутиться в воде канала. А это ведь так просто делается, это так буднично и так в любой момент возможно, как другому промочить ноги и схватить насморк в эту чертову погоду.
А рядом с ним, Боевым, все время Эдит, его секретарша по Зодиаку, его союзница, а может быть, самый опасный враг. На кого она работает? — неотступно думает Боев. На кого он работает? — мучается Эдит. И, несмотря ни на что, они любят друг друга, любят странной, опасной для обоих любовью, которая в любой момент может обернуться гибелью для кого-то из них. Ни слова правды между ними, под контролем каждое произнесенное слово, днем и… ночью. Но глаза, ее глаза… А главное, сведения, которые под самый конец получил о ней Боев, и вот оказывается, что Эдит тоже выполняет задание, что она сотрудница разведки ГДР. Впрочем, это надо прочесть, чтобы почувствовать весь драматизм и всю достоверность этой необычной коллизии.
Долг и любовь движут Боевым, высший долг и высшая любовь!
А какая галерея любопытных, ярких образов проходит в романе, какие неожиданные превращения происходят с ними по мере того, как разгадывает их Боев. И мы верим каждому его тонко обдуманному, осторожному шагу, каждому отчаянно смелому рывку, каждому сомнению, опасению, открытию, верим до конца и тогда, когда Боев, все преодолев, все вытерпев, взрывает, ликвидирует наконец Зодиак, опасное гнездо американской разведки.
И если множество прочитанных нами книг о героях-разведчиках, порой неглупых и даже увлекательных, рождают лишь одну восторженную мысль: Эх, мне бы на такую работу, как это здорово, как, черт возьми, интересно и важно, то романы Богомила Райнова заставляют думать иначе: А смог бы я так? А хватило бы сил? Тут ведь сможет далеко не каждый, и решиться на такое непросто. Все куда сложнее и труднее здесь, чем я себе представлял до сих пор. Да, редко доставляют нам романы о разведчиках такое узнавание подлинности, такую глубину раскрытия человеческой души, такую радость встречи и восхищение подвигом во имя Родины.
Все это принес нам и второй роман Богомила Райнова, кстати тоже в отличном переводе Алексея Собковича.
Между тем этот роман построен уже по всем классическим законам детективного жанра: положительный герой, конечно же вполне нам знакомый, в трудной и опасной борьбе раскрывает тайну совершенного преступления, даже серии преступлений, в данном случае политических и потому особо опасных, направленных уже против целого народа.
Медленно и последовательно движется к разгадке этой тайны Боев, от звена к звену, от человека к человеку. И, как в детской игре, становится все горячее, горячее… И, как обычно, растет читательское напряжение, волнение, нетерпение. Вот тут уже вполне очевидно, какой урон нанес бы этому напряжению не детективный прием построения сюжета, вряд ли в данном случае что-либо добавив к глубине психологического и социального исследования, но при этом безусловно потеряв немалую часть читательской аудитории.
И еще. Характернейшей и ценнейшей особенностью этих романов Райнова является мастерское соединение, великолепный сплав интеллектуальной борьбы с борьбой, так сказать, физической, подвига нелегких размышлений и терпения с подвигом поступка. Соединение, надо сказать, далеко не частое в произведениях этого жанра.
Большая скука
Вот теперь как раз время, чтобы со вниманием остановиться на третьем романе Богомила Райнова о разведчике Эмиле Боеве, который называется Большая скука и хронологически, в том числе и по написанию, следует за первыми двумя1.
На этот раз мне кажутся поучительными не достижения, а досадные, на мой взгляд, просчеты талантливого автора.
И здесь название у романа весьма точное — Большая скука, точное не только исходя из авторского замысла, но, к сожалению, и из содержания. Да, роман мне показался, как ни странно, скучным. Странным это может показаться потому, что ведь это все про того же Боева, смелого, умного, деятельного, интересного человека, про его необычайную работу, которую автор, как мы убедились, знает превосходно и о которой умеет увлекательно рассказывать. В чем же дело?
Самое общее впечатление, а точнее даже, само настроение, с каким написан роман, сводится к тому, что автору как будто и самому на этот раз скучно рассказывать о Боеве, надоело даже. И он занимается чаще всего совсем другим — длинными, банальными и малоинтересными рассуждениями и дискуссиями О социологии, благо Боев едет в Копенгаген под видом ученого-социолога, пожелавшего присутствовать на международном социологическом конгрессе, затее, по мнению Боева, да и автора, невыносимо нудной, непонятной и бесполезной. Да и сам Боев неожиданно превращается из человека действия в несносного резонера, и это тоскливое занятие отнимает немало страниц в романе. В этих бесконечных резонерствованиях и скучных рассуждениях о социологии, в длинных, пустых светских развлечениях, вроде карточных игр или катаний на яхтах, в бесконечных ресторанных попойках тонет, занимая исчезающее малое место, казалось бы, главная сюжетная линия романа, главная задача Боева — выяснить судьбу исчезнувшего в Копенгагене ответственного сотрудника болгарского Внешторга некоего Тодорова, а с ним вместе и немалой суммы в долларах, которая ему была доверена, и важных сведений о подрывной деятельности эмигрантского центра в ФРГ, которые этот самый Тодоров должен был тайком получить от одного из эмигрантов.
И тут становится ощутимым главный, но, однако, не единственный просчет автора, досадная его ошибка, опасность которой всегда надо иметь в виду и стараться избежать. Дело в том, что эта, долженствующая быть главной, сюжетная линия оказалась разбавленной, размытой другой линией, куда менее значительной и интересной. Ибо оказывается, что все эти бесконечные социологические споры и рассуждения, все эти долгие попойки и бесчисленные развлечения в компании двух пожилых американских ученых и даже романы Боева то с одной обольстительной женщиной, то с другой преследовали одну цель — соблазнить, завербовать Боева, заставить его изменить своей Родине и работать на американскую разведку. Да, на протяжении добрых двух третей романа у Боева бродят в голове подобные подозрения, лениво бродят, неясно, нисколько нас не волнуя, и только в начале последней трети романа уже другой ученый-социолог, на этот раз, впрочем, мнимый, на самом деле крупный американский разведчик Сеймур, сообщает Боеву в лоб свои цели касательно его вербовки, а заодно и то, что Боев был, оказывается, засвечен в первый же момент по приезде в Копенгаген, но сначала его, мол, вербовали очень грубо и неловко, а вот теперь сам Сеймур взялся за него, и тут уж Боеву деться будет некуда, и это необычное, драматичнейшее обстоятельство — разоблачение в самый момент приезда — автор на протяжении целых двух третей романа так вяло, так слабо, так неинтересно использовал! А ведь тут можно было с самого начала до предела натянуть сюжетную струну и заставить читателя, затаив дыхание, неотступно следить за развитием опаснейших событий. Какой необычный, благодарный поворот сюжета оказался неиспользованным!
А вместо этого чуть намеченная, едва лишь намеками и смутными подозрениями обозначенная, переполненная пустыми, длинными и скучными эпизодами, эта линия затопила и другую – Тодорова. Интересный, надо сказать, этот поиск и обнаружение жалкого предателя Тодорова занимают ничтожное место в романе, материала тут на короткий детективный рассказ, не более. Что, кстати, и вполне оправданно, исходя из масштабов задачи, — это вам не разложение изнутри эмигрантского центра в Париже, не взрыв опасного шпионского гнезда в Амстердаме.
Здесь автор допускает и еще один существенный просчет. Главным в сюжете романа, так сказать его центром тяжести, становится не выполнение задания Боевым, то есть не специфическая и привлекательная особенность детектива — борьба за раскрытие некоей важной тайны, а защита Боевым самого себя, борьба за собственное спасение, непрерывная оборона. Да и эта оборона, как я уже говорил, на протяжении двух третей романа сводится к длиннейшим, скучным диспутам и довольно однообразной болтовне с коварными женщинами-соблазнительницами, от прелестей которых Боев, впрочем, отнюдь не отказывается, хотя идейно остается непоколебимым, и только последняя треть романа наполняется наконец активными действиями, и тут, надо заметить, есть ряд отличных авторских находок. Однако и это всего лишь оборона, защита самого себя.
Кстати, об отношениях Боева с женщинами в этом романе. Если в первом2. связь его с Франсуаз возникает естественно, логично и нисколько не разрушает привлекательный облик героя, а во втором романе любовь к Эдит входит в жизнь Боева как сильное, искреннее, хотя и сложное и противоречивое чувство, да и сама Эдит прекрасна и вполне это чувство заслуживает, то в этом романе связь Боева сначала с Дороти, а затем, тут же после ее отъезда, с Грейс выглядят совсем необязательными и малопривлекательными развлечениями, что неизбежно снижает образ положительного героя. Здесь автору как бы изменяет вкус, чувство меры и тот нравственный критерий, который так верно служил ему до сих пор.
Не подумайте, я смотрю на эту сложную и естественную область человеческих отношений, тем более в столь специфических условиях, без всякого ханжества и вовсе не одобряю пасторско-аскетический до неправдоподобия образ поведения некоторых героев наших книг на эту тему. Но есть некий нравственный метроном, сигналы которого должен все время ловить автор, чтобы, не уходя от достоверности, в то же время незаметно для самого себя хотя бы чуть-чуть не переступить границу читательского уважения и восхищения героем.
И еще одно замечание. Если в предыдущих романах каждый шаг Боева, каждая ситуация в сюжете не вызывают сомнений в их достоверности, логичности, необходимости, то здесь кое-какие эпизоды вызывают явное недоверие. Ну, например, трудно поверить, что вербовку профессионального разведчика Боева на первых порах поручают двум почтенным, к тому же весьма дряхлым старикам ученым, которые ради этого неестественно напиваются и резвятся с Боевым в различных злачных местах. Неумелые, жалкие их попытки выглядят так неумно и наивно, что ничего, кроме недоумения и усмешки, у читателя вызвать не могут. Странным и недостоверным кажется и то, что слежку за Боевым, сразу же засвеченным американской разведкой, поначалу ведет весьма грубо и очевидно формально, так, лишь на всякий случай, одна датская контрразведка, потом бросает это бесполезное, по ее мнению, занятие, и Боев на некоторое время оказывается вообще свободен от негласной опеки, и только когда Сеймур выкладывает все карты на стол, Боева берет под усиленное, необычайно квалифицированное наблюдение американская разведка, та самая, которая с первого же шага разоблачила его. Все это, на мой взгляд, кажется тоже малоправдоподобным.
Да, просчеты в этом романе очевидны, и уяснить их себе мне кажется не менее полезным, чем очевидные и радостные достижения Богомила Райнова в предыдущих романах о Боеве.
Эмиль Боев
И последнее. Очень важное. Это уже относится к самому образу положительного героя, который проходит через всю трилогию, к Эмилю Боеву. Каков же все-таки его характер, его внутренний мир, чем богата его душа? Смелый, умный, деятельный, интересный человек, сказал я выше. Герой, у которого чувство долга и преданность родине превыше всего. Пожалуй, одного не хватает Боеву — сердечности. Даже помощь Лиде, если присмотреться, выглядит не добротой, не состраданием, а скорее лишь чувством долга: вернуть беглянку на родину, а кстати извлечь из этого кое-какую существенную пользу для дела, которым занят Боев. И в отношениях с женщиной, той, единственной, которую он, казалось, любил, перед которой вовсе не следовало играть и скрытничать, проявляет Боев удивительную сухость. Да, он молчалив и сдержан в проявлении чувств, но где же сами чувства? Маргарита хочет ребенка, жаждет спокойной жизни и требует, чтобы он бросил свою опасную работу. На это ты не рассчитывай,— холодно, почти грубо отвечает Боев.— Чтобы зря не терять времени, подыщи лучше себе другого отца для своего будущего ребенка. Нет, он не пытается ее удержать, или — или, решай сама. Сам Боев выше этих простых, естественных человеческих чувств, и что-то неприятное, суперменистое проступает вдруг в его облике.
Но уже вовсе неприятно, почти отталкивающе выглядит другой эпизод из Господина Никто. Бандит Кралев, один из руководителей эмигрантского Центра, на глазах у прячущегося Боева на пустынной, ремонтируемой станции метро убивает Милко, убивает за то, что тот спас жизнь Боеву, когда Центр решил расправиться с этим подозрительным чужаком, проникшим к ним, и еще Кралей убивает Милко за то, что тот оказался… болгарским разведчиком. Да, Боев своими ушами слышит, как Кралев все это сообщает Милко, и не только сообщает, но и доказывает. И вот на глазах у Боева Кралев убивает его спасителя, его товарища, и Боев ничего не делает, чтобы прийти ему на помощь, он только наблюдает, спокойно наблюдает. Предательство? Бессердечие? Высшие интересы дела, ради которого Боев оказался в Париже? Но ведь даже ничто не дрогнуло в его душе при виде этой сцены. А ведь Милко, между прочим, спас Боеву жизнь, хотя делал то же самое дело, оказывается. Да и провалился он по-настоящему уже на другом.
К счастью, когда происходит этот эпизод, мы еще не знаем, кто такой Боев, а когда узнаем, эпизод оказывается уже забытым. Но если вдруг его вспомнить?.. Да, это уже не бессердечие, это что-то худшее.
И невольно вспоминается другое лицо в романе. Боев рассказывает о своем страшном, сиротском детстве, о том, как впервые проникся душевной теплотой к одному человеку. Это была женщина, которая забрала его из сиротского дома, но потом в кровь избила из-за пустяка, и Эмиль убежал от нее. Эта женщина, сообщает Боев, навсегда отучила его проявлять искренние, душевные чувства к кому-либо. И увы, мы видим, как проносит это убеждение Боев через всю свою жизнь и остается одинок. У него нет не только семьи, нет и по-настоящему близкого друга, перед которым раскрываешь душу, С которым можно поделиться самым сокровенным и дорогим. Но у Боева самое сокровенное — это секреты его работы, ими делиться нельзя даже с другом, а больше у Боева за душой ничего нет. Он холоден, жесток и расчетлив. Все остальное — сантименты, от нервов, от усталости, и Боев легко и безжалостно топчет все это остальное в своей душе.
Может быть, таким и должен быть разведчик? И тогда другой разведчик, прочтя эту книгу, похвалит автора за правдивость? Но ведь книгу прочтут и сотни тысяч простых читателей, которые так хотели бы полюбить ее героя, отважного, умного, знающего и преданного своей родине, ее высоким идеалам. Но как полюбить человека, наделенного всеми достоинствами, кроме одного — сердечности? Им можно восхищаться, но нельзя полюбить, и тогда книга не выполняет главной задачи. Так правда жизни может оказаться не адекватной правде искусства и в этом важном случае. Писатель не имеет права, не должен лишать своего положительного героя читательской любви, ибо это важнейший элемент воздействия, воспитания, всего того, к чему призвано подлинное, высокое искусство.
Да, образ положительного героя в детективе — задача чрезвычайно сложная и трудная, я это знаю по собственному опыту. Об этом не раз уже шли горячие дискуссии, их я еще коснусь в своих записках. А пока что следует констатировать, что опыт Богомила Райнова и в этой области может оказаться весьма полезен и многим помочь, опыт его удач и находок, и просчетов тоже.
Аркадий Адамов
Избранная библиография
- Господин Никто, 1967
- Что может быть лучше плохой погоды, 1968
- Большая скука, 1971
- Реквием, 1973
- Умирать — в крайнем случае, 1976
- Тайфуны с ласковыми именами, 1977
- Утро — еще не день, 1981
- Агент, бывший в употреблении, 2000