Шпионский роман

Шпионский роман (Spy novel) – литературный жанр; тематически определяется связью протагониста со шпионажем, структурно – близостью к авантюрному повествованию с мотивами путешествия, поединка и акцентом на тревожном ожидании того, что случится с главными героями. Нередко рассматривается как ответвление детектива. Однако в отличие от него основу шпионского романа. Составляет политическая интрига, для детектива нехарактерная. Если в детективе злодеем, как правило, оказывается наименее подозреваемое лицо, которое требуется вычислить, то в шпионском романе враг и его планы, хотя бы в общих чертах, известны с самого начала, и задача агента — обезвредить его и предотвратить преступление. В то время как сыщики не писали детективов, многие авторы шпионского романа причастны к секретной службе. Отсюда верность деталей при всей невероятности сюжетных ходов в их произведениях.

Возникновение шпионского романа в Великобритании вызвано атмосферой шпиономании периода бурного строительства Британской империи на рубеже XIX-XX веков, когда небольшая, страдающая клаустрофобией нация ринулась в дальние края (Джон Ле Карре). Оформление этого жанра (его генеалогию возводят к мотиву троянского коня) связывают с созданием секретных правительственных организаций и приданием государственного статуса разведывательным операциям. До этого времени шпион как профессиональный лжец и шантажист, использующий слабости других людей, не годился на роль протагониста.

Истоком жанра считается роман Шпион (1821) Фенимора Купера, герой которого, обреченный на одиночество в силу своей профессии и вынужденный скрывать свою преданность борьбе за независимость, оказывается объектом преследования со стороны обоих лагерей. На развитие английского шпионского романа решающее влияние оказал Редьярд Киплинг. Он определил метафору шпионажа как Большой игры, рядовые участники которой беззащитны: Умрем так умрем, и тогда наши имена вычеркиваются из книги (Ким, 1901).

На протяжении XX века шпионский роман заметно менялся – от авантюрного к психологическому, от героического к негероическому. Своего пика он достиг после Второй мировой войны в условиях биполярного мира.

В конце XIX – начале XX века в шпионском романе главенствовала тема грядущего вторжения в Великобританию сначала Франции или России, затем Германии. Впервые она появилась в произведениях Уильяма Ле Кью (Le Queux William, 1864—1927), который сам был агентом английской секретной службы до Первой мировой войны. Действие его романов (Великая война в Англии в 1897 — The Great War in England in 1897, 1894; Англия в опасности — England’s Peril, 1899, и других), как и романов Е. Филлиса Оппенхайма (Oppenheim Е. Phillis, 1866-1946; например, Таинственная миссис Савин — The Mysterious Mrs. Savin, 1899), нередко отнесено к будущему.

Страх перед агрессией стал причиной появления целой серии произведений, из которых выделяется единственный, много раз переиздававшийся роман Эрскина Чилдерса (Childers Erskine, 1870-1920) Загадка песков (The Riddle of the Sands, 1903). Роман писался с пропагандистской целью — переключить внимание с Франции, традиционной соперницы Великобритании, на Германию как наиболее вероятного врага — и в этой роли оказал политическое влияние. В истории шпионского романа он остался классическим авантюрным романом о плавании на яхте по Северному двух молодых англичан, описанном с юмором в духе Джерома К. Джерома, и примером того, как менялось представление о моральной стороне шпионажа – его герои презирают шпионов и то же время смущены тем, что сами шпионят за шпионами, но находят самооправдание в том, что это единственный способ разгадать планы врага.

Судьба самого писателя сложилась трагически. Участник Англо-бурской (на стороне англичан) и Первой мировой войн, он был не только английским, но и ирландским (Чилдерс наполовину ирландец) патриотом. Во время гражданской войны в Ирландии он выступил на стороне Ирландской республиканской армии, был схвачен и расстрелян.

Модель героического шпионского романа определил в начале Первой мировой войны Джон Бакен (John Buchan). По этой модели протагонист, движимый патриотизмом, рискуя собственной жизнью, спасает свою страну. Сюжет строится на чередовании побега и преследования, пленения и чудесного спасения. Этой схеме следовал Сэкс Ромер [Rohmer Sax – псевдоним Артура Хенри Сарсфилда (Sarsfield Arthur Henry, 1883-1959)], а также Херман Сирил Макнил (McNeil Herman Cyril, 1888-1937), известный под псевдонимом Сэппер (Sapper), автор рассказов о капитане Хью Драммонде (Служака Драммонд: приключения демобилизованного офицера, которому мирная жизнь показалась скучной — Bull-Dog Drummond: The Adventures of Demobilized Officer Who Found Peace Dull, 1920, и других). Их герой не профессиональный шпион, а типичный английский джентльмен, который в одиночку побеждает врага. Романтическим героям в произведениях этого типа противостоят романтические же, в духе готической прозы, злодеи.

Шпионскую героику к концу 20-х годов потеснило изображение будничной работы секретного агента. Первой реалистической шпионской историей стал Эшден, или Британский агент (Asheden, or The British Agent, 1928; русский перевод в 1992) Сомерсета Моэма. Отчасти основываясь на собственном опыте, он показал рутинную работу шпиона-чиновника. В повестях Комптона Маккензи, примерно в то же время, что и Моэм, состоявшего на секретной службе, изображение разведывательных операций демонстрирует абсурдность происходящего (Три курьера — The Three Couriers, 1929).

В годы Второй мировой войны главенствовал тип героического шпионского романа, созданного Джоном Бакеном, с преобладанием тех же черно-белых красок, но без прямолинейного морализаторства и возвышенного патриотизма. К шпионской теме в это время обращались многие авторы детективов, на время забыв о налагавшемся ими же запрете на международные заговоры. Их герои, как прежде герой Артура Конан Дойла, выслеживали немецких агентов. Примером может служить серия романов Агаты Кристи с молодыми и энергичными супругами в роли секретных агентов. В традициях Бакена написан Секретный отряд (The Secret Vangard, 1940) Майкла Иннеса [Innes Michael – псевдоним литературоведа и романиста Дж.И.М. Стюарта (Stewart J.I.M., 1906-1994)], также заметно отличавшийся от детективов. К этой линии шпионского романа примыкают приключенческая история Негодяй (Rogue Male, 1939), завершенная в Суде над негодяем (Rogue Justice, 1982) Джеффри Хаусхолда (Household Geoffrey, 1900-1988), и авантюрные романы Алистера Маклина (MacLean Alistair, 1922-1988) о конвоях, сопровождавших в годы Второй мировой войны суда с оружием в Мурманск (Корабль Его Величества «Улисс» — H.M.S. Ulysses, 1955: русский перевод в 1968; Пушки острова Наварон — The Guns of Navarone, 1957; русский перевод в 1990, и другие).

После Второй мировой войны традицию Бакена развил Флеминг, угадавший желание послевоенного читателя вновь обратиться к героическим приключениям шпиона-джентльмена, хотя своим протагонистом сделал не любителя, а профессионала высокого класса. Флеминг воспроизвел базовую формулу шпионского романа: агент для выполнения возложенной на него миссии отправляется на вражескую территорию, чтобы раскрыть замыслы врага, которые рисуются в духе научной фантастики, и обезвредить его. Остросюжетное повествование строится как чреда побед и поражений, пленения и неожиданного спасения. В лице Джеймса Бонда Флеминг создал лишенного сомнений человека действия, воспринятого массовым сознанием как супергерой, тогда как он был всего лишь замечательной машиной в руках его вездесущего шефа. Его популярность обычно объясняют природой жанра ромэнс, к которому приближается бондовская сага. Многие ее элементы восходят к известным литературным и мифологическим источникам (Рыцарь, сражающийся с Драконом, смелый и любвеобильный Эрос, несущий смерть Танатос). Тип героического шпионского романа не зависит от политических пристрастий, он привлекал как антикоммунистически настроенных писателей, так и антифашистов. Примером последних является Адам Холл (Hall Adam), роман которого Меморандум Квиллера (Quiller Memorandum, 1975; русский перевод в 1990) о преследовании нацистского преступника построен по формуле триллера с преследованиями и бегства, пленениями, допросами и пытками. Культ Бонда был не таким уж длительным. В 60-е годы он перешел в мир киноиндустрии, в литературе же на первый план выдвинулись антибондовские настроения.

Расцвет шпионского романа пришелся на десятилетия холодной войны.  Интерес к нему подогревался разоблачением реальных шпионов, знаменитых англичан-интеллектуалов (Гай Берджесс, Д. Маклин, Ким Филби, Джордж Блейк), работавших на СССР из идейных соображений. Тогда же обнаружились потенциальные возможности жанра, актуализировалась традиция Джозефа Конрада, который изобразил мир, искаженный атмосферой секретности, двуличностью и предательством, и ввел тему двойного агента (Тайный агент, 1907; На взгляд Запада, 1911), Но наибольшим было влияние Грэма Грина, что признавали самые известные авторы шпионского романа. Романы и антология Грина Настольная книга шпиона (1957) говорят о его понимании этого жанра как способа моделирования экстремальных ситуаций для постановки сущностных проблем. Вслед за Конрадом он выразил представление о XX веке как об эпохе всеобщей конспирации, в сетях которой может оказаться любой человек.

Грин создал три главные модификации шпионского романа: психологический, сатирический и трагический. В романе Ведомство страха (The Ministry of Fear, 1943; русский перевод в 1983) его действие происходит во время Второй мировой войны – он выстроил динамичный, с острыми поворотами сюжет по схеме Бакена, одного из его любимых авторов, но на первый план вынес общечеловеческие проблемы доверия и предательства, изобразил атмосферу всеобщей подозрительности и секретности как психологическое состояние общества. Наш человек в Гаване (Our Man in Hayana, 1958; русский перевод в 1959) стал первым сатирическим, абсурдистским шпионским романом. Его протагонист, продавец пылесосов, с выгодой для себя соглашается на роль резидента английской разведки, ставя в тупик Интеллидженс Сервис своими еженедельными донесениями, сочиненными с помощью открытой прессы и собственной фантазии. Когда обман раскрылся, разведке, чтобы сохранить лицо, пришлось сочинить еще одно донесение о том, что таинственный объект, обнаруженный агентом, снесли, самому же агенту найти работу в Англии и представить к ордену Британской империи. В Человеческом факторе (1978), трагическом варианте шпионского романа, герой делает трудный выбор между семьей и родиной, согласившись работать на советскую разведку. В результате же он убеждается, что передаваемая им секретная информация служит лишь прикрытием для другой секретной операции, что в Москве, куда его вывезли, спасая от ареста, он никому не нужен, а воссоединение с семьей проблематично. Прототипом героя, хотя сам писатель это отрицал, отчасти послужил Ким Филби, знакомый ему лично и к мемуарам которого он написал предисловие.

Джон Ле Карре, как и Грин, считал, что шпионский роман позволяет показать все, как когда-то любовный роман. Кого сегодня можно заинтересовать изменой? Она уже не вызывает скандала, тогда как шпионаж присутствует везде и наилучшим образом отражает общество нашего времени. Вместе с Леном Дейтоном Ле Карре наиболее последовательно вел полемику с романтическо-приключенческой традицией от Бакена до Флеминга и модернизировал Шпионский роман, введя в него конфликт между индивидуумом и обществом, моралью и долгом. Состояние холодной войны между двумя лагерями. Берлинская стена как символ раздела мира создали новую для шпионского романа экзистенциальную ситуацию. Если у Флеминга киплинговская метафора Большой игры сменилась романтической игрой в индейцев, то для героя Дейтона – это игра всерьез, в ее ходе гибнут его друзья, а сам он оказывается обманутым собственным начальником, который может договориться с таким же начальником противоположной стороны, а им пожертвовать как пешкой. В центре психологических романов Ле Карре (он называл их антибондовскими) – рефлексирующий герой, который бросил игру в Кима и пытается решить моральную дилемму средств и целей, понять самого себя. Шпионаж в произведениях этих писателей трактуется как особое состояние человека, живущего в своем особом мире, двойной шпионаж – как психологическая проблема, а противоборствующие системы и их агенты представлены в зеркальном отражении. Абсурдность проводимых операций напоминает мир Зазеркалья с постоянными аллюзиями на Льюиса Кэрролла. Шпионская игра как параноидальная фантазия, человеческая ситуация как фарсовая и абсурдная рассматриваются в романах Эрика Эмблера, герой которого, шпион поневоле, оказывается между двумя лагерями (Яркий свет, 1963; Грязная история, 1967).

В 1972 известный исследователь криминальной литературы Джулиан Симонс завершил краткую историю шпионского романа констатацией его исчерпанности и предложением объявить мораторий на его сочинение на ближайшие десять лет. Прогноз Симонса не оправдался: процветание шпионского романа растянулось еще на два десятилетия. Характер его, однако, менялся, все больше места оставляя сатирическому варианту (например, Невинный Йена Макъюена). В последние десятилетия XX века наряду с  сатирическим получил развитие политический шпионский роман, наиболее известным представителем которого стал Фредерик Форсайт. Примечательно изменение типа его центрального персонажа. Наемников его первых романов (День Шакала, 1971; Псы войны, 1974) сменяют секретные агенты-посредники, которые в обход ястребов улаживают международный конфликт путем переговоров с главами противоборствующих стран (Посредник, 1989). В свою очередь, им на смену приходит классический шпион, собирающий информацию в тылу противника: только он, а не военные силы США и Великобритании способен обнаружить тайные склады оружия массового уничтожения (Кулак Бога, 1994; его действие происходит в Ираке на фоне Войны в Заливе).

Ностальгическое прощание с политическим шпионским романом началось с середины 90-х годов, когда эпоха холодной войны, его породившая, осталась в прошлом. Борьба с преступными организациями по продаже наркотиков, с испытанием на людях опасных фармацевтических средств не давала материала для постановки экзистенциальных проблем. Шпионский роман заметно теряет свою остроту в меняющемся мире, но элементы его, как и других популярных жанров, остаются частью серьезной литературы (как, например, в романах П.П. Рида Патриот, попавший в Берлин, 1995, и Рыцари креста, 1997).

Соч.: То Catch а Spy: An Anthology of Favourite Spy Stories / Ed. And Intr. By E. Ambler. L., 1964.
Лит.: Райнов Б. Черный роман: Пер. с болг. М., 1975; Atkins J. The British Spy Novel: Styles in Treachery. L.; N.Y., 1984; Cawelty J., Rosenberg B. The Spy Story. Chicago; London, 1987; Spy Thrillers: From Buchan to le Carre / Ed. С Bloom. L., 1990)

А. Саруханян

Из Энциклопедического словаря Английской литературы XX века

Шпионский роман и крутой детектив

В Европу пришел родившийся в Америке в 30-е годы жанр так называемого крутого детектива (от английского hard boiled) или триллера (thriller), в котором значительная часть повествования посвящена изображению самых различных проявлении социального зла и темных сил. В борьбе с ними герою романа — детективу приходится полагаться уже не столько на интеллект и научные познания, сколько на свою ловкость, находчивость, быстроту реакции, а также на физическую силу и меткость. Тут уже не до логических выкладок и психологического анализа. Описание убийств, погонь, схваток, актов любви занимает в романе больше места, чем рассказ о постепенном и вдумчивом раскрытии тайны преступления. Этот вид литературы получил название черный роман.

Во Франции из потока книг такого рода можно выделить два направления: книги о гангстерах, показывающие в увлекательной и драматической форме отношения внутри преступного мира, и книги о полицейских, в которых сыщик-детектив после рада авантюрно-приключенческих эпизодов успешно раскрывает тайну преступления. Именно в этом направлении стал преобладать шпионский роман. Он пользуется в 50—80-е годы необычайной популярностью у читателей. Эти десятилетия отмечены совершенно фантастическим бумом шпионской литературы. Ежегодно появляются сотни наименований новых книг. Переиздаются старые, создаются серии и выходят регулярные выпуски.

Главную причину такого взрыва интереса к шпионскому роману надо искать в том, что этот жанр явился наиболее подходящим средством выражения идеологии холодной войны, которая, как известно, длилась с конца 40-х и практически до второй половины 80-х годов, испытывая в разные годы то приливы, то отливы. И в западной (впрочем, как и в советской) печати, и в художественной литературе этих десятилетий создавался и культивировался образ врага, которого разоблачают и побеждают защитники системы.

Детективная литература, возникшая в прошлом веке, в эпоху романтизма с его делением персонажей на черных злодеев и белых, без пятнышка, благородных героев, сохранила эту контрастность вплоть до наших дней, что позволило ей наиболее наглядно и убедительно передать идеологическую и политическую конфронтацию, характерную для тех лет. Только роль злодея-преступника в этом случае играл агент иностранной державы, что в обстановке холодной войны означало шпиона из стран социализма или его подручных, а в качестве благородного героя выступал детектив-контрразведчик из стран Запада, чаще всего офицер ЦРУ. Речь шла уже не столько об отстаивании государственных интересов, затронутых враждебными действиями иностранных агентств, сколько о защите одного политического лагеря от подрывной деятельности со стороны другого.

Образ детектива-расследователя обретает новый смысл: он предстает как защитник определенной социально-политической системы и как выразитель ее идеологии. Эта дополнительная нагрузка оказала существенное влияние на характер изображения персонажа. Каждый из авторов шпионских романов стал в самом привлекательном свете показывать своего героя, делая его непохожим на других.

Возникло в связи с этим множество серий, в которых выходило обычно несколько десятков (иногда свыше сотни) романов, где главный герой — одно и то же действующее лицо. Количество книг в серии и их тираж зависели от степени популярности главного персонажа.

Эти книги были предназначены для самых широких слоев читателей. По статистике, более 70 процентов любителей шпионской литературы — люди с невысоким образовательным цензом (рабочие, крестьяне, мелкие служащие). Но отмечается, что этот вид детективов пользуется популярностью и среди более образованных лиц, в частности в кругах технической интеллигенции и чиновничества. Согласно опросам издательства Черная река, читатели ждут от книг этого жанра помимо простоты, доступности и увлекательности изложения определенной экзотики. Им хочется, чтобы это было совсем непохоже на будни, на серую повседневность, чтобы герой вел такой образ жизни, о котором они тайно мечтают, но следовать ему не могут.