Еретик

Еретик

Если до Философских писем литературная деятельность Вольтера носила несколько разбросанный характер, то, начиная с этого произведения, она приобретает с каждым годом возрастающую целеустремленность. Творчество Вольтера подчиняется единой задаче — задаче распространения просвещения, освобождения человеческого разума от тяготеющих над ним предрассудков. Литература становится орудием борьбы за лучшее будущее человечества, ибо для Вольтера это лучшее будущее невозможно без просвещения; торжество справедливости имеет своей необходимой предпосылкой торжество разума и истины. Центральное место в этой просветительной пропаганде Вольтера занимает борьба против суеверий и предрассудков, связанных с религией и усиленно распространяемых церковью. Церковь для Вольтера — главный враг не только потому, что религиозные суеверия и предрассудки наиболее противоречат здравому человеческому разуму, не только потому, что они особенно широко распространены и особенно прочно укоренились, но также — и главным образом — потому, что они являются источником и оправданием величайших общественных зол. Освобождение разума от предрассудков важно для него не только потому, что оно дает правильное понимание мира, но главным образом потому, что оно обещает перестройку общественных отношений на разумных основах.

В борьбе с католической церковью Вольтер не жалел ни времени, ни сил. Чтобы сокрушить негодную, он использовал всю силу своего многостороннего таланта: он анализировал и сопоставлял исторические источники христианского учения, выявляя его внутренние логические противоречия; яркими, хотя подчас и грубыми мазками изображал преступления церкви — инквизицию, религиозные войны, судебные процессы против еретиков; с подлинным моральным пафосом громил в своих памфлетах ее нетерпимость и жестокость. Но излюбленным и наиболее действенным его орудием была насмешка, — тонкая, язвительная, уничтожающая насмешка, в которой Вольтер является непревзойденным мастером.

Вольтеровская критика книг Ветхого и Нового Завета представляется нам теперь — после успехов в этой области исторической науки XIX—XX веков — чрезвычайно упрощенной. Но цель, которую ставил себе Вольтер, этой критикой достигалась. Тщательно выискивая и выставляя напоказ нелепости этих священных книг, Вольтер стремился доказать их земное происхождение, рассеять окружавший их и делавший их неприкосновенными для человеческого разума ореол божественного откровения. Вольтер разъяснял своим читателям, что библия представляет собой смесь преданий, хроник, поучительных рассказов, принадлежавших маленькому невежественному и суеверному пастушескому племени. Признавая историческое существование Иисуса, Вольтер доказывал, что он был только человеком, что он не создал ни христианской догматики, ни христианской иерархии, что канонические евангелия возникли гораздо позднее, что дальнейшая история христианства изобилует измышлениями, основанными на подделках и фальсификациях. Христианство, утверждал он, добилось господствующего положения при помощи денег: разбогатевшие на торговых операциях христиане кредитовали императоров и тем поставили их от себя в зависимость.

Все это было ново для широкой читающей массы, все это преподносилось в ясной, подчас довольно грубой форме, вызывавшей и по сей день вызывающей возмущение не только среди ревнителей веры, но и среди людей с высоко развитой академической терпимостью к суеверием и нетерпимостью к критике. Но для правильной оценки характерных особенностей вольтеровской полемики против церкви и священного писания надо иметь в виду, что большинство произведений Вольтера, посвященных критике священных книг, было написано в дни разгула религиозного фанатизма, когда ряд юридических убийств на религиозной почве до глубины души потряс великого французского мыслителя. Вольтер, по его собственным словам, считал неприличным допустить на свои уста улыбку, пока он не добьется реабилитации жертв этих религиозных процессов — Каласа, Сирвена, де ля Барра. Ему было не до деликатности в его рискованной борьбе с сильным и опасным врагом, на глазах у всего народа предававшим мучительной казни невинных людей по ложному обвинению в преступлениях против веры.

Как бы то ни было, освобождающее действие критики Вольтера несомненно. Признание священного писания человеческим творением, подлежащим свободной научной критике, было крупным шагом вперед в борьбе за права разума. Но неувядающее значение произведениям Вольтера, направленным против католицизма, придают не рассуждения о возникновении и характере религиозной литературы, а проникающая их ненависть к злу и насилию, прикрываемым и освящаемым религиозными предрассудками. Когда мы читаем антирелигиозные рассказы и диалоги Вольтера, нам трудно полностью оценить — почти два столетия спустя — силу революционизирующего действия этих изящных образцов художественной прозы.

Оцените статью
Добавить комментарий