Проклятие Дейнов (The Dain Curse) — второй роман Дэшила Хэммета, который первоначально публиковался в виде отдельных историй с ноября 1928 по февраль 1929 в журнале Черная маска (Black Mask). Первоначально роман состоял из четырех частей1: Черная жизнь (Black Lives), Пустой храм (The Hollow Temple), Черный свадебный месяц (Black Honeymoon) и Черная загадка (Black Riddle).
Накануне публикации романа из Черной маски ушел Эрл Стенли Гарднер, он и предложил редакторам на свое место взять Хэммета. Чтобы привлечь автора журнал повысил расценки на публикуемые истории, а также согласился публиковать романы в виде серий, с условием, что каждая часть будет иметь свою завязку и кульминацию. В таком виде были опубликованы все романы Хэммета, кроме Худого человека.
О романе
В романе Проклятие Дейнов рассказывается об очередном расследовании безымянного Оперативника из агентства Континентал. На этот раз частный детектив расследует кражу алмазов из семьи Леггетт из Сан-Франциско. Ограбление окружено мистическим ореолом и выдается за семейное проклятие, висящее над людьми. Но проклятие оказывается не более чем паутиной лжи, грабежей и убийств.
В ходе расследования детектив сталкивается с таинственным религиозным культом, в котором молодых людей подсаживают на наркотики. Оперативник помогает молодым героям избавиться от пристрастия к наркотикам и защищает их от насилия.
Все части романа плохо связаны между собой, и сильно смахивают на самостоятельные истории связанные между собой сходством тематики и центральными персонажами, в то время как второстепенные персонажи сменяют друг друга в каждой из частей. Интересно, что другом главной героини романа является журналист Эрик Коллинсон, под этой фамилией в 20-е годы публиковал свои произведения сам Хэммет.
Экранизация
Роман был экранизирован в 1978 году режиссером Э. У. Суокхэймером, по сценарию Роберта Ленски. В минисериале снялись Джеймс Коберн, Гектор Элизондо, Джейсон Миллер и Джин Симмонс. Сериал получил три премии Эмми, а работа сценариста была отмечена премией Эдгара, как лучший детективный сценарий года.
Из статей
Проклятье и детектив
В романе Дэшила Хэммета Проклятье Дейнов (The Dain Curse, 1928) одним из центральных эпизодов оказывается история злоключений главной героини Габриэлы Леггет в стенах Храма Святого Грааля, открытого супружеской четой Холдорнов. Такой сюжетный ход (перенесение действия в замкнутый мир религиозной секты) не оригинален для детективной литературы — хотя бы потому, что и в первом своем произведении из шерлок-холмсианы — повести Этюд в багровых тонах (1887) Артур Конан Дойл вывел причиной описываемых им преступлений злокозненность американского клана мормонов. Да и вписывание убийств в интерьер некоей митраистской общины в романе Буало-Нарсежака Брат Иуда — думается, дань той же самой литературной традиции. Однако тот вариант криминальной истории сектантской общины, который разработал в своем романе Хэммет, скомпрометирован позднейшими подробными воспроизведениями его у других писателей. Если отбросить давний, применявшийся еще жрецами Александрийского храма фокус с проецированием изображений божества на облако пара или дыма и аутогипнотический транс, в результате которого Джордж Холдорн начинал воображать себя новым богом, то все остальные элементы фабулы можно встретить, к примеру, в известных советскому читателю произведениях — романе новозеландской писательницы Найо Марш Смерть в экстазе, романе канадца Кристофера Хайда Десятый крестовый 2 и рассказе Агаты Кристи Стадо Гериона 3, — там тоже за ширмой религиозной секты жрецы новой веры, мошенники и проходимцы, скрытно и к непременной материальной выгоде для себя обделывают свои делишки, а при воссоздании их морального облика повествовательная ткань произведения тщательнейшим образом пропитывается сильнодействующим красителем — наркотиками.
Однако, как следует из названия романа Хэммета, его с Братом Иудой сближает не только исходная сюжетная посылка, но и общая тематическая окраска; правда, у Буало-Нарсежака мотив проклятья возникает на излете романного действия и эффектно венчает концовку, тогда как у американского писателя все персонажи ведут эту партию в унисон с первых же страниц. И потому рассматривать роман следует в контексте обширнейшей литературы о проклятьях — начиная, разумеется, с Библии (вспомним мытарства первого братоубийцы Каина, повторенные затем с небольшими поправками в средневековой легенде об Агасфере; посрамление Хама, роковую ошибку Ионафана; злосчастье, отнявшее ребенка у Давида и Вирсавии; медведицу, растерзавшую сорок два ребенка, проклятые пророком Елисеем, и так далее), значительного массива древнегреческих мифов и их позднейших переработок вроде знаменитых Мух Жана Поля Сартра и кончая сказанием о Нибелунгах (главным образом, его скандинавскими, эддическими версиями) и, скажем, классическом детективе — Собака Баскервилей. Нас, естественно, больше других интересуют варианты порочной наследственности — долгоиграющего проклятья, рока замедленного действия. Из числа последних следует вычесть случаи проклятья, овеществленного в неодушевленных предметах, — кольце Нибелунгов, родовом поместье Баскервилей и так далее, при этом, правда, не стоит забывать, что Шерлок Холмс, раскрывший тайну тяготевшего над старинной усадьбой проклятья, — литературный предок безымянного сыщика из Континентал эйдженси, и своим упрямством, с которым тот доискивается до истоков проклятья Дейнов, он обязан конандойловскому персонажу, уже проделавшему этот путь.
Габриэла Леггет, как и персонажи древнегреческих мифов и трагедий, вписана в систему мира, рушащегося под бременем метафизического проклятья. (Заметим в скобках, что экскурс в античную мифологию не выглядит искусственным еще и потому, что уподобление Габриэлы героине мифа вышло у Хэммета само собой, поскольку при создании романа он явно пользовался рецептами психоанализа и оттого наделил ее комплексом Электры, с которого и начинаются все ее невзгоды). Для проклятья Дейнов вдруг наступает сезон кровавой жатвы и уносит жизни восьми человек из окружения Габриэлы Леггет, и среди них самых близких ей людей — отца, мачехи, семейного врача и мужа; также внезапно открываются преступное прошлое отца и обстоятельства смерти матери. Вынести такое не под силу и более стойкому человеку. Естественно, элементы неведения (убийство пятилетней девочкой своей матери) и аффекта (попытки принять на себя вину за смерть Риза и расстаться с жизнью) в поведении Габриэлы играют важную роль, а значит, о сознательном богоборчестве в эсхиловско-прометеевском или сартровско-орестовском смысле и тем более о возвещении сумерек богов в романе Хэммета не может быть и речи. Усомниться при таких обстоятельствах в существовании злого рока, выполняющего приговор грозного небесного судии, и увидеть в его избирательности отнюдь не сверхъестественный расчет способен лишь человек, притерпевшийся — хотя бы в силу избранной профессии — к убийствам, всем своим опытом и ходом жизни подготовленный к усвоению трудной истины: провидение действует с подсказки человека4. Впрочем, вряд ли стоит считать богоборчество основой жизненной философии и частного сыщика из Континентал эйдженси — герой явно не склонен мыслить отвлеченными, приподнятыми над обыденностью категориями, но за время пребывания в Храме он дважды следует примеру библейского Иакова, вступая в буквальное противоборство с богом. Бог умер в его душе уже давно, и это помогает ему с самого начала вертеться, как на карусели, вдогонку за проклятьем Габриэлы Леггет. Его здоровый скепсис возвращает Габриэлу, это наказание господне, к жизни. В финале Оуэн Фицстивен тоже оказывается Дейном, но его перевоплощение уже ничего не изменяет: лишенный увечьем возможности дирижировать роком, он никому не страшен. Запущенная с его подсказки спираль проклятья вернулась к нему инвалидной коляской.
