Леонардо Шаша, или Культура в зеркале детектива

Леонардо Шаша — создатель социокультурного детектива. На детективных сюжетах построены практически все произведения писателя: даже в Кратких хрониках Шаша, условно говоря, филологически детективен. Но детективный сюжет для Шаши — только предлог, фактически убийцы мало его интересуют. Гораздо важней для него другое — порассуждать вместе с читателем о могущественных, таинственных, но вполне поддающихся анализу силах, скрывающихся за Нуова Мафиа Органиццата, за взрывом на железнодорожном вокзале в Болонье, за убийством судей и прокуроров… Вот как говорит об этом один из героев Египетской хроники (1963); Преступление — одно из тех явлений, с помощью которого можно определить характер общества, особенность исторического момента.

Преступление, по мысли Шаши, насквозь социологично: оно один из способов борьбы за власть и за новые сферы влияния между общественными и государственными институтами — мафией, церковью, партиями, газетами, правительством, прокуратурой. Общество, по Шаше, чревато преступлением, поскольку дележ и передел власти — устойчивая реалия внутренней политики Италии. Что выберет герой — сомнительное в нравственном смысле участие в политической игре или останется сторонним наблюдателем, скептически воспринимающим всех, кто рвется к власти? В Открытых дверях прокурор времен Муссолини поставлен перед выбором: либо собственное кресло, либо спасение чужой жизни, благополучие в рамках государственной институции или неуютная гуманность. В Исчезновении Майораны (1975) гениальный итальянский физик, опережающий в своих догадках Ферми и Бора, останавливается перед дилеммой: сотрудничать ли ему с ядерными институтами, чтобы помочь Европе с изобретением атомной бомбы (а он прекрасно понимает, как могут быть использованы его разработки), или исчезнуть. Следы его исчезновения — спустя сорок лет — Шаша также ищет в институте, в том самом католическом монастыре, куда, по легенде, сбежал американский пилот, сбросивший бомбу на Хиросиму.

По мысли итальянского писателя, институционализация означает невозможность скрыться, что-либо утаить, где-то спастись. Спасение для итальянца также институционально, оформлено в Церковь или во Дворец Правосудия. Одному из героев Монтанелли рай видится казармой. Персонаж Маятника Фуко Умберто Эко обеспокоен мыслью, что мафии все известно. Человек, считает Шаша, виден насквозь: сокровенную мысль прокурора из Рыцаря и смерти — небезопасную для мафии — обрывает кровавый спектакль на ступенях собственного дома.

Государственный институт, по Шаше, всегда мафиозная, со строгой иерархической структурой организация, будь то прокуратура или Красные бригады. Социально-психологический фундамент для такого рода институций — мифомания, страсть к конспирации и преступным действиям (Рыцарь и смерть). Собственно, роман Рыцарь и смерть посвящен выяснению тех причин, которые вызывают к жизни новые филиалы мафии, а также исследованию форм их социальной мимикрии. Герои романа — адвокат Сандос и Президент промышленной корпорации — обмениваются в ресторане шуточными записочками. На следующий день Сандоса убивают. Все, кто сидел рядом и мельком видел текст записок, по странному единогласию забывают его. День спустя газеты объявляют о появлении некой организации называющей себя Дети 98-го года, группа действий Сен-Жюста. Кто-то всесильный, ведущий крупную политическую игру, пытается направить полицию по следам этой организации. Целая группа людей — Большой Журналист, глава полиции со своим заместителем — виче, а также приятель виче, доктор Джованни Риети, — пытается увязать убийство адвоката с предполагаемой программой Детей 98-го года. Риети, этот, по словам, Шаши, компьютер скепсиса, считает, что история с подпольной организацией шита белыми нитками и предложена масс-медиа специально для того, чтобы увести полицию по ложному следу. Парадоксальное еврейско-сицилианское (так у Шаши) мышление Риети наталкивает главного героя на неожиданную мысль: организация Дети 98-го года рождается у него на глазах, по мере того как о ней рассказывает пресса.

Расставив мысленно всех участников Большой Игры по местам, уяснив для себя, каким образом одна общественная институция выдумала другую, на каком-то уровне вторя известнейшему приему держи вора, виче просит у своего шефа ордер на арест президента компании Индустрие Риуните. Как бы в ответ на этот шаг, полиция (без ведома главного героя) санкционирует убийство Риети — человека, подсказавшего рыцарю тайну смерти. Но мысль главного героя продолжает работать: как же, допытывается он, выглядит связь между преступлением и преступником? Дети 98-го года были созданы, чтобы покончить с Сандосом, или Сандос был убит, чтобы создать Детей 98-года? Наблюдение социально и логично, оно социологично — в нем, по-видимому, и заключена возможная разгадка преступления.

В финале Рыцаря и смерти — вопросительный знак; впрочем, как и всегда у Шаши. Его романы никогда не замыкаются примиряющей разгадкой. Социокультурная проблематика вступает в противоречие с жанром — кто ответит однозначно на сложнейшие вопросы социологии культуры? Почему в Сицилии, почему в нашем веке, почему правосудие не то же самое, что судьи и право? — спрашивает Шаша в Открытых дверях. И тут же отвечает: Пусть лучше каждый читатель доискивается до ответа сам. Книги Шаши — литература, пугающаяся литературности; они всегда открыты страстям и стихиям национальной жизни.

Оцените статью
Добавить комментарий