Два трупа, подлог, похищение, поджог, рукопашные схватки, отравления цианистым калием и наркотиками, катастрофа со спутником, угрожающая всему живому на земле, чемодан с миллионами, переходящий из рук в руки, катакомбы древнего монастыря, самолеты и вертолеты… Любой поклонник детективов скажет, что для одного произведения этого многовато. И тем не менее все перечисленные сюжетные элементы вошли в роман Оливковый лабиринт (El laberinto de las aceitunas, 1982) Эдуардо Мендосы, который по размышлении трудно отнести к детективному жанру.
Роман выдержал три издания на протяжении одного года, а для беллетристики на испанском книжном рынке это явление почти экстраординарное. Коммерческий у успех следует объяснить, скорее всего, исключительной выдумкой и фантазией автора, который строит действие таким образом, что каждый поворот сюжета (двадцать шесть глав романа приблизительно отмечают и позволяют сосчитать эти повороты) оказывается совершенно неожиданным для читателя.
Надо, правда, отметить, что главная выдумка Мендосы — уже второй свежести: исполняющий роль детектива герой, уголовник, заключенный в сумасшедший дом, перенесен в новый роман из его предыдущего: Тайна заколдованной крипты. На этот раз полицейский комиссар похищает героя из тюремной больницы, чтобы использовать его в деликатном деле — передаче чемодана с миллионами каким-то террористам. Поскольку герой убежден, что участия в честном деле никто ему не предложит, то он относится к поручению с заведомым сомнением и осторожностью. И не зря: деньги из чемодана похищают еще до того, как он успевает войти в контакт с террористами. Времени на размышления не остается, и место денег занимают рулоны туалетной бумаги, а чемодан — после обмена соответствующими паролями — передается в кафе некой привлекательной особе женского пола.
Дальше вокруг этого чемодана происходят самые обычные для детектива события: драки, убийства, погони и так далее. Один герой знает, что находится внутри. Наконец его решительные действия приводят к частичному разрешению загадки: основная задача с передачей денег осложнилась тем, что в дело замешаны несколько неудачливых актеров, которые и похитили деньги из чемодана. Какие-то силы, затеявшие исходную интригу, расправляются с одним из актеров, и это убеждает остальных вернуть деньги.
События второй половины романа происходят вокруг чемодана, только на сей раз полного денег. Чемодан — в руках у героя, который использует его по-прежнему в качестве приманки. В кульминационной сцене он попадает в помещение мощной корпорации, где ему угрожают смертью. И вот тогда дефективный по судебному приговору детектив показывает купюры и грозит в дальнейшем жечь по десять бумажек зараз. Тогда-то и дрогнули его противники, понявшие, что перед ними самый настоящий сумасшедший, пускающий по ветру (в буквальном смысле) десятки или сотни тысяч, а то и миллионы. Чемодан сгорает вместе с содержимым.
Вскоре выясняется, что этот чемодан с деньгами был взяткой корпорации Оливки лимитед каким-то чиновникам из земельного управления, чтобы захватить угодья, записанные еще в четырнадцатом или пятнадцатом веке за одним монастырем на севере страны. Корпорация собирается построить там туристский комплекс.
Там намечены у Мендосы два пласта изображаемого материала: один верхний, где дурашливо-доблестные проделки героя приносят ему победу в многочисленных поединках с такими же, в сущности, мелкими жуликами, как и он сам; второй — глубже, где конфликтующими сторонами становятся псих-одиночка без оружия и поддержки против всемогущей безликой машины современной капиталистической корпорации.
Однако победитель корпорации, уничтожив деньги, обнаруживает, что и он не вполне безразличен к ним; его одолевает сожаление, что он не сумел хоть немножко прикарманить из того заветного чемодана. Этот момент важно упомянуть хотя бы потому, что здесь впервые мы ощущаем различие между образом героя в предыдущем романе, Тайна заколдованной крипты, и героем Оливкового лабиринта. В своем роде это был безупречный организм, настроенный на поражение всякого рода жуликов. В новом романе автор наделил своего героя слабостями, обычными для человека. Можно даже сказать больше: именно слабости, которых стало у героя довольно много, а также целый ряд его примет в новом романе создают иную условность, приближая психоватого жулика к некоему архетипу человека разумного вообще – homo imprudens.
В этом плане показательна следующая деталь: значительную часть подвигов детектив в новом романе Эдуардо Мендосы совершает голым — он потерял одежду еще где-то в начале действия, а обзавестись ею заново не в состоянии. Обыгрывая этот мотив, автор побуждает читателей сблизить героя с евангельской фразой о том, что блаженны нищие духом…
В той же связи отметим и квазибогословские названия глав: О любви, О насилии, О власти, О деньгах и так далее. И если герой Оливкового лабиринта вдоволь потешается над своими противниками, то автор не меньше потешается над теми стилями, которые он пародирует в романе. Высмеивается и стиль фантастической литературы (коллизия с якобы угрожающим упасть на землю спутником, в исходе которой выясняется, что персонажи попали в тщательно охраняемую станцию слежения за американскими спутниками), и стиль их франкистских житий (речь невидимого главы корпорации Оливки лимитед о встречах с покойным генералиссимусом).
Но аналогичным образом высмеивает Мендоса и своего главного героя, который — в духе чистого гиньоля — слишком часто подвергается избиениям, искушениям, покушениям и так далее, чтобы всерьез претендовать на роль непобедимого сыщика. Такова ситуативная, драматическая сторона пародии, но существенней другая сторона — речевая. Поскольку пациент тюремной психиатрической больницы одновременно является в романе Мендосы рассказчиком (повествование ведется от первого лица), постольку именно в его речи реализуются пародийные сдвиги, характеризующие персонажей второстепенных. Его же собственный иронический и пародийный автопортрет складывается за счет диспропорции между феноменальной осведомленностью (начитанностью, вероятно, в детективном жанре) и ничтожностью его средств: ни оружия, ни денег, ни электроники, ни автоматики…
Примечательно, однако, что тайна тем не менее раскрыта не им, героем безумного действия, а стареньким историком, догадавшимся посмотреть нужные бумаги в общедоступном архиве земельной собственности. В мире корпораций и бюрократических систем разгадку всегда, очевидно, следует искать в бумажках. Но знать тайну — одно, а раскрыть ее для всех, то есть вынести на всеобщее обозрение, — дело другое. Для первого достаточно профессионального терпения и догадливости. Для второго нужен герой-действователь. Мендоса создал героя по образу и подобию традиционных детективов, но он сделал его безумцем. Рецепт такого решения восходит, скорее всего, к максиме Ларошфуко: разум — простофиля сердца.
Н. М.
