Детектив долго не мог вписаться в испанскую традицию. Его поворачивали то так, то этак, стараясь найти ему подходящий рецепт применения на национальной почве. В последние годы попытки такого рода предпринимали различные писатели — и не без успеха. Среди них был и Эдуардо Мендоса, который выступил с политическим детективом Правда о деле Савольта.
Само по себе преступление, непременный для данного жанра элемент, можно в разработке оборачивать различным образом: мелодрамой (в большинстве случаев), политической сатирой (в Искусстве управлять А. Босча, в Приглашенных А. Гроссо), родовой трагедией (в Братьях Карамазовых) и так далее. Мендоса скрестил детектив с плутовским романом, осложнив композицию несколькими мотивами.
В романе Тайна заколдованной крипты (El misterio de la cripta embrujada) герой — безыменный мелкий жулик, знаток и завсегдатай барселонских притонов, от его имени ведется повествование. В отличие от классических пикаро XVI—XVII веков, плут Эдуардо Мендосы входит в изнаночную сферу жизни раз и навсегда; у его предшественников была еще надежда вернуться в мир порядочных людей — разбогатеть, жениться, выбиться в люди… Рассказчик из Тайны заколдованной крипты отвержен прежде всего потому, что он по приговору суда заточен в психиатрической клинике, в этом смысле его положение безвыходно. Мы знакомимся с ним, когда комиссар полиции вместе с главным врачом клиники и монахиней ордена мерседариев делают герою предложение: если он поможет в раскрытии таинственного преступления, ему обеспечена свобода. Выбор пал на него, поскольку дело грязное от начала и до конца. Несколько лет назад из монастырского интерната для девочек ночью исчезла одна из учениц, тогда скандал замяли, а вот сейчас такая же история произошла снова. Причем и в первый, и во второй раз обе пропавшие благополучно вернулись, не сумев дать никаких объяснений. Полиция не решается всерьез вмешиваться в интриги женского монастыря, где все глубоко уверены, что история отдает запахом серы. Вот и понадобился наш герой, уголовник и сумасшедший: в случае удачи ему обещана свобода, а в случае провала — место в клинике, да пара тумаков от полицейского комиссара.
И рассказчик после недолгих раздумий берется за дело. Он попадает в различные передряги, становится объектом слежки; на него пытаются свалить очередное убийство. Правда, герой ухитряется бежать, но в руки полиции попадает его сестра, ни в чем не повинная проститутка. Условия труда становятся для него все тяжелее, однако он с честью выходит из всех трудностей. В финале ему удается выяснить, что оба похищения с возвратом организовал богатый промышленник, чтобы замаскировать настоящие преступления (убийство, жульнические махинации и так далее). Тем самым исчерпывается собственно детективная ситуация.
Детективная ситуация не охватывает все содержание романа. За пределами остается, к примеру, колдовская линия в сюжете. Монастырское подземелье, призраки, белые саваны и прочее — все получает исчерпывающее и вполне земное объяснение в результате неутомимых действий героя. Он не верит ничему сверхъестественному, зато готов верить всему низкому, подлому, безобразному, что слышит о людях.
Последнее наблюдение переносит нас в сферу психологии в романе Мендосы — точнее, антропологии. Структура книги лишена одного обязательного для детективного жанра элемента — нет жертвы; автор, правда, вводит конкретных жертв конкретных преступлений, но строит повествование таким образом, что каждая жертва в свою очередь готова стать или становится преступником… Подобная одноцветность персонажей — в моральном плане — соответствует канону плутовского романа, де изнаночная сторона действительности обычно занимала весь горизонт. Этому же канону соответствует образ рассказчика, с его талантом вращений, цинизмом, простодушием, готовностью дурачить окружающих и преодолевать жизненные невзгоды.
Если герой детектива в его самом современном варианте умеет все и знаком со всеми техническими новшествами ремесла, то герой Мендосы обходится какими-то тряпками и соломой, когда нужен грим, прячется среди отбросов, потому что кто же из современных людей заподозрит учу мусора в том, что она таит достойного противника. В известном смысле рассказчик Тайны заколдованной крипты интеллектуальней и грамотней современных детективов. Вот на рассвете в пролетарском районе за ним гонится полиция: видя бесконечное шествие рабочих на заводы, он прячется, не уходит от преследователей на сверхмощном автомобиле, а выкрикивает лозунги забастовщиков, и тогда безмозглые шпики в силу многолетнего рефлекса бросаются на рабочих, отвлекаясь тем самым от погони.
Несколько раз по ходу действия рассказчику приходится втираться в доверие к каким-то персонажам; он добивается своего с помощью дежурной фразы: При Франко всем жилось куда лучше. Для него самого такое высказывание лишено здравого смысла, но он прекрасно понимает что есть значительный слой соотечественников, которые тоскуют по былым спокойным временам. Отсутствие идеологии дает ему преимуществ в борьбе с мелкими и крупными преступниками, А у него вместо идеологии физиология, голос которой он слушает очень внимательно, ибо это для него своеобразный компас, безошибочный критерий в оценке людей и их поступков, то, что роднит его со всеми персонажами книги (ведь в остальном он сумасшедший, удостоверенный судом, и умом ему с нормальными не тягаться).
Как ни смешно, но именно заявленная умственная неполноценность героя Мендосы (мы, правда, до конца так и не знаем, безумен ли он на самом деле) создает ему определенный иммунитет против слабостей окружающих. Например, он в отличие от остальных персонажей не имеет малейшей склонности верить в колдовство и ведьмачество: это не его ума дело. Парадоксальным образом рассказчик — единственный в романе Тайна заколдованной крипты, кто руководствуется одним только здравым смыслом, его интеллектуальная ограниченность оказывается житейским преимуществом.
И он же единственный, кто наделен жалостью и сочувствием к другим. По воле автора остальные персонажи проходит сквозь пространство романа, не замечая или не успевая заметить чужих страданий и забот; рассказчик находит для этого время и слова. Но не только слова: в финале, когда преступление раскрыто, ему предлагают сделать выбор между тюрьмой (за те мелкие прегрешения, которые он успел совершить ради раскрытия тайны) и возвратом в клинику. И рассказчик выбирает последнее, выставив лишь одно условие: чтобы выпустили на свободу сестру-проститутку — она же ни в чем не виновата. Он даже примиряется с возвратом в неволю, утешая себя тем, что футбольная команда его клиники вместе с ним может выиграть приближающийся матч с пациентами соседней лечебницы.
К концу книги мы с удивлением замечаем, что Мендоса написал не панегирик своему плуту, не пожалев усилий, чтоб возвысить этого чокнутого по сравнению с нормальными персонажами. Усилия его, безусловно, заметны, и это снижает художественное достоинство романа. Одновременно некоторая натужность выполненной конструкции наводит на размышления, устремленные уже за пределы произведения. В силу кого смутного социального инстинкта фигура плута становится привлекательна для иных испанцев в моменты исторического выбора? Предпочтение, отданное плуту в XVII веке, воспринимается как серьезный симптом внутренней культурной слабости, но тогда рядом с ним явилась фигура Рыцаря Печального Образа…
А. Грибанов
