Преступление не болезнь, — заметил как-то Филип Марло герой-расследователь детективных романов американского писателя Раймонда Чандлера. — Преступление — это симптом. Симптом того недуга или недугов, от которых страдает общество. Несхожей точки зрения придерживается молодая нидерландская писательница А. Лауренс-Кооп в своем романе Главный свидетель — кошка (Was de kat getuige, 1979), где обычная для детектива занимательность интриги сочетается с попыткой социально-критического осмысления изображаемых явлений.
Нам хорошо знакомы романы одного преступления: совершено злодейство, и па протяжении всего повествования оно, тщательно отгороженное от повседневности, распутывается очередным Великим Сыщиком. Автор Главного свидетеля исходит из противоположной посылки, Преступление, по мысли А. Лауренс-Кооп, совершается не в вакууме, его вызывают к жизни определенные психологические и социальные предпосылки, и чаще всего оно та или иначе бывает связано с иными правонарушениями. Не случайно разгадка тайны убийства Криса Бергмана помогает пролить свет и на ряд других уголовных дел, долго явивших в тупик полицию.
По своей общей атмосфере Главный свидетель — кошка, весьма напоминает Коварный лед В.Х. ван Эмландта. Там действовал комиссар Ван Хаутем, здесь расследование ведет тройка полицейских инспекторов во главе с Эриком Ягером, до этого не раз появлявшимся па страницах книг А. Лауренс-Кооп. Подчеркивая заурядность, обычность своих героев-расследователей, писательница как бы напоминает, что время романтических одиночек, гениальных сыщиков давно миновало, что в борьбе с преступностью, носящей в современном буржуазном обществе массовый характер, необходимы организованные усилия многих. Эти многие работают, не зная ни сна ни отдыха, редко бывают дома и постоянно выслушивают попреки домашних насчет работы, от которой ни радости, ни доходов, да еще, того и гляди, подстрелят при случае. Как и комиссар Ван Хаутем, герои А. Лауренс-Кооп добиваются успеха не потому, что обладают уникальными свойствами, но исключительно благодаря обычным качествам порядочных людей: трудолюбию, рассудительности, чувству долга.
Сыщики у А. Лауренс-Кооп — вполне обычные, средние граждане, и примерно то же можно сказать об их оппонентах — преступниках. Подобно тому как в романе Ван Эмландта Коварный лед случайное стечение обстоятельств помогает обнаружить жуликов в респектабельных обитателях респектабельного же пансиона, распутывание тайны убийства Криса Бергмана проливает свет на ряд взаимосвязанных преступлений, которые совершают не только профессиональные уголовники, но и в общем-то законопослушные, в принципе и не собиравшиеся нарушать закон граждане.
Судебно-следственные органы обязаны проводить четкую грань между теми, кто формально виноват в совершенном правонарушении, и теми, кто так или иначе содействовал преступлению. Писатель, напротив, имеет право взыскать со всей строгостью с того, кого суд был бы вынужден оправдать за неимением улик. Формально супруги Ламмерман — пострадавшие. Для Лауренс-Кооп они — едва ли не главные виновники. Конечно, не они убили свою дочь, но погубили именно они. Погубили тогда, когда принесли семейные обязательства в жертву приятному досугу. Этот досуг они проводят по взаимному, как говорится, согласию и, стало быть, состава преступления он не содержит. Но подобная «идиллия» столь же лжива, столь же в основе своей криминальна, как и внешняя респектабельность Фрюкберга и Ивера в Коварном льде.
Расследование по делу об убийстве Криса Бергмана косвенно становится следствием по делу о буржуазности. Вырисовывается на первый взгляд парадоксальная зависимость между буржуазной моралью и… уголовщиной. Одни добропорядочные граждане бросают детей, чтобы развлечься и обрести свободу в той самой раскованности, в которой, иные западные теоретики сулят личности избавление от пагубного воздействия обезличивающей цивилизации. Другой порядочный семьянин — Алекс Хохфлигер — сбивает девочку, возвращаясь в пьяном виде от любовницы. Он тоже вроде бы не злодей, но боязнь огласки, способной погубить его репутацию честного человека и добропорядочного семьянина, оказывается для него слишком тяжким испытанием и превращает несчастный случай в самое настоящее преступление. Да и бедняга Крис Бергман никакое не исчадие ада. Его беда в том, что, с одной стороны, ему хочется непременно самоутвердиться, ощутить себя сильной личностью, хозяином своей судьбы, а с другой стороны, его неудержимо тянет красивой жизни, которая открыта для тех, кому повезло. Весь уклад общества, в котором он живет, учит надеяться только на себя, ловить свой счастливый шанс. В мире буржуазных отношений, где идеал, как в свое время иронизировал Достоевский, быть собственниками и накопить побольше вещей, Крис старается вовсю но, не видя законных способов быстрого осуществления мечты, пускается в свободное предпринимательство на паях с такими же, как он, искателями легкого счастья и успеха.
И снова, как и в Коварном льде, надежды преступников, что все сойдет с рук, идут прахом, хоть и не проговорится главный свидетель — котенок, которого, на свою беду, пошла спасать Тресье. Преступление будет раскрыто не только благодаря оперативности полицейских и их слаженным (коллективным!) действиям, но и из-за неспособности воров быть честными хотя бы по отношению друг к другу. Крис подписал себе смертный приговор, когда, завладев золотой жилой — тайной Хохфлигера, — поделился секретом с напарником. Ну а тот, пристрелив Криса из его же пистолета (поистине, сильная личность, поднявшая меч, от меча же и гибнет), сразу решает две проблемы: устраняет и соперника по шантажу, и соперника по «личным отношениям». Даже ревность, этот классический мотив многих преступлений детективной литературы, в романе Главный свидетель — кошка оказывается, так сказать, экономически опосредованной.
Формула детектива предусматривает движение от безопасности (ситуация до преступления) к опасности (совершение преступления) и новой безопасности (преступник найден, зло наказано). Внешне фабула Главного свидетеля в эту схему вполне укладывается, но вместе с тем ощущения безопасности все же не возникает. Напротив, зло хоть в данном конкретном случае наказано, но эта единичная победа в общем контексте романа воспринимается именно в том смысле, что в обществе далеко не все в порядке. Слишком сильна организованная преступность, с которой представители закона хоть и борются не за страх, а за совесть, но окончательной победы не предвидится. Слишком часто задумывается вообще-то к рефлексиям не склонный Эрик Ягер, в чем смысл его бесконечной охоты на людей, по тем или иным причинам нарушивших общественные или правовые нормы. Слишком настойчиво, наконец, вторгаются в повествование упоминания о других преступлениях — прошлых и еще не раскрытых.
