Продолжение приключенческого романа Рэмзи Мьюра «Тайна старой усадьбы»
Я ПРИНИМАЮ ВАЖНОЕ РЕШЕНИЕ
Я нашел в себе достаточно мужества, чтобы спокойно ответить: «Доброе утро». Но больше не мог выговорить ни одного слова. Сеймор беззаботно прошелся по комнате и придвинул мне кресло, предлагая сесть. Первое, что помогло мне оправиться, было крепнувшее убеждение, что мистер Сеймор не подозревает во мне нарушителя его покоя двенадцать часов тому назад. Я вспомнил, что он стоял напротив света, тогда как я и Джордж стояли на противоположном конце комнаты, и что он сразу же потушил свечу, как только я крикнул. Сообразив это, я вновь вздохнул свободно и оправился окончательно от изумления.
— Я пришел к вам прямо от господ Блэр и Баллэнтейна, — начал я. — Они сообщили мне, что вы хотели бы снять Брэкенбридж-Холл.
Мистер Сеймор кивнул.
— Да, я предложил им сдать мне дом… Не угодно ли вам сигару, сэр?..
Он придвинул мне коробку хороших сигар, от которых я отказался. Он зажег свою, тогда как я продолжал говорить.
— Мистер Блэр хотел, чтобы я переговорил обо всем лично с вами.
— Да, он был прав, — кивнул мистер Сеймор, дружественно добавляя: — Могу я вам предложить выпить чего-нибудь? Какой коктейль вы предпочитаете?
— Мне будет совестно принять от вас коктейль, — сказал я, смеясь, — поскольку я пришел заявить вам, что я не могу сдать вам Брэкенбридж-Холл.
Мистер Сеймор негромко рассмеялся и помахал в воздухе толстенькой ручкой. На его мизинце пурпуровыми отливами горел темный рубин.
— Два мартини, — приказал он в телефон, стоящий возле камина. — Принести в частную приемную мистера Сеймора.
Он снова поглубже уселся в свое кресло и затянулся сигарой.
— Брэкенбридж такое чудное место, — произнес он своим отрывистым голосом, выпуская при этом клубы белого дыма. — Вы знакомы с этим местом… э…? — он взглянул на мою визитную карточку, лежавшую рядом со мной на столе. — Мистер Драйсдейл?..
— Я только проехал через деревушку, — ответил я, стараясь быть все время начеку.
Я все еще пытался решить, догадывается ли он все-таки о событиях прошлой ночи и не сделает попытку как-нибудь ненароком выманить у меня признание. Но следующее замечание было другого рода:
— Я довольно долго жил в деревне, в отеле. Я занимаюсь рыболовством, а в часы досуга рисую. Я больше всего люблю замарать акварелью картину. Для художника окрестности Брэкенбриджа — это настоящий рай. Ну и, в конце концов, отель мне сильно надоел.
— Это понятно, — учтиво согласился я. — Все отели быстро приедаются.
— Да, конечно. Мне очень не хотелось покидать здешних мест, поэтому я стал искать и в конце концов нашел для себя помещение. Там и прожил около года. Надо сказать, помещение весьма примитивное, но уютное. На это совсем не похоже. — Он, улыбаясь, обвел рукой свою приемную. — А вот и наши напитки. За ваше драгоценное здоровье, мистер Драйсдейл! За более близкое знакомство!
Я, в свою очередь, выпил за его здоровье.
Так как ему, видимо, нравилось говорить о себе, я стал ждать продолжения его рассказа.
— Моя хозяйка — премилая старушенция, — сказал он, попивая из своего стакана. — Сестра одного фермера. Мне говорили, что он у вас снимает землю и служит чем-то вроде управляющего в вашем имении. Зовут его Форсит.
— Да, он — управляющий имением, — согласился я, вспомнив, что уже слышал это имя. — Мне о нем только что говорил мистер Блэр.
— Конечно, — сказал мистер Сеймор. — Говоря между нами, он настоящий бирюк, — прибавил Сеймор конфиденциальным тоном. — Но так как Форсит не встречается со мной, меня не очень беспокоит его желчность. Я прожил там спокойно и счастливо целый год. Теперь мне хотелось бы покончить с делами — я ведь торговец, работал на востоке — и хотел осесть поудобнее. Итак, мне хочется жить оседло… в Брэкенбридж-Холле. — Он снова рассмеялся и посмотрел на меня. Лицо его озаряла широкая, откровенная улыбка. — Что вы на это скажете, мистер Драйсдейл?..
— Да вот, — начал я. — Я сам еще не знаю, что вам сказать. Я уже почти решил жить там сам.
— Если бы вы знали окрестности и дом, милый сэр, вы бы не сомневались больше. Место чудесное — если есть деньги, — он вопросительно взглянул на меня. — Ну, а если нет… — он пожал плечами.
— Разумеется, у меня есть годовой доход, — поспешил я ответить и показать свою смелость.
— Простите меня, — ответил он, и глаза его потускнели. — Я не хотел показаться нетактичным. Я прошу извинения, я сказал глупость.
— Нисколько, — ответил я. — То, что вы сказали — сущая правда. Надо иметь большие деньги, чтобы самому жить в Брэкенбридж-Холле как следует. Это одно из соображений, которые заставляют меня колебаться. В ином случае я не пришел бы к вам вообще.
Мистер Сеймор утвердительно кивнул головой.
— Да, да, я вполне вас понимаю.
— Я, понятно, очень благодарен вам за ваше предложение, — прибавил я, — но мне хочется сначала все толком обдумать. Давайте оставим пока этот вопрос открытым. Через несколько дней мистер Блэр письменно известит вас о моем решении.
— Мой милый мистер Драйсдейл, — сказал мистер Сеймор, придвигая свой стул поближе ко мне, — вы очень любезны. Но послушайте, зачем говорить обиняками? Мне кажется, что мы уже признали друг друга за — как бы сказать? — птиц одного полета. Что бы то ни было, мы оба принадлежим к одному обществу и как-то можем договориться, поскольку одинаково смотрим на вещи. Я вам предлагал двести фунтов в год. Говоря правду, мне противна мысль о том, что я снова буду гоняться по окрестностям в поисках дома, и, наконец, должен буду поселиться где-нибудь, где мне совсем не по душе жить. Поэтому я прямо предлагаю вам триста фунтов в год. Весь ремонт я беру на себя. Идет?
Он выпрямился на стуле и прямо посмотрел на меня. Рука его застыла в воздухе с сигарой, зажатой между вторым и третьим пальцами. Затем он снова откинулся на спинку стула и улыбнулся.
— Что же, и это предложение вас не соблазняет? — спросил он.
— В том-то и беда, что соблазняет, — ответил я. — Очень даже соблазняет…
— Я хорошо вас понимаю, — медленно произнес он. — Дело ведь не только в трехстах фунтах, кроме этого все расходы на ремонт минуют ваш карман. Конечно, вы правы, мистер Драйсдейл, — голос его как бы отрезал слова. — Чего же сомневаться из-за каких-то нескольких фунтов? Вот мое последнее слово, — он смахнул пепел с сигары на пепельницу и протянул руку, как бы желая пожать мою. — Я даю триста пятьдесят фунтов в год — заключим нашу сделку.
Он улыбнулся. Полная, белая рука, сверкая красным камнем, раскрылась и вытянулась в моем направлении.
— Я уверен, что вы согласны, — улыбка его растянулась еще шире. — Нет, вы, я вижу, шотландец старого покроя. Что ж, я этим восхищаюсь.
Он подернул плечами и рассмеялся. Я поднялся с места.
— Простите меня, — сказал я, — но я, право, не могу решить прямо сейчас. Я обещаю, что вы услышите о моем решении от моего нотариуса через два-три дня.
— Выпейте еще что-нибудь до вашего ухода, — сказал он.
Он уже подошел к телефону, но я вовремя остановил его.
— Через несколько дней, — сказал я еще раз, прощаясь с ним, — вы будете знать. Не позднее, чем через три дня. Это я могу вам обещать.
— Я возвращаюсь в понедельник на ферму. Может быть, мы там встретимся, — сказал он медленно. На его лице сияла довольная улыбка. — Думаю, что вы к тому времени решите принять ли мое предложение. Я, во всяком случае, не теряю надежды. До свидания.
***
Джордж опоздал на две минуты. Я уже сидел в ресторане отеля «Каледония». Всю первую половину нашего завтрака я занимал подробным рассказом о моих деловых свиданиях.
— Судя по твоему рассказу, — сказал Джордж, когда я закончил, — я решил, что этот тип Блэр, нотариус, ловкий мошенник, который постарается прикончить тебя, если представится возможность. Тогда как этот Сеймор, согласно твоим же словам, обладает всеми хорошими качествами. А что, Блэр не пробовал занять у тебя десятку или что-нибудь в этом духе?
— Конечно, нет! Он был весьма деловитый человек.
— Мерзавец ужасный! Ну, а тот, Сеймор? Из твоего описания возникает очень благоприятная картина. Вы просидели вместе целое утро, пили, курили, рассказывали друг другу всякие истории, — точно два старых приятеля, не правда ли? Это то, что ты хотел сказать?
— Не совсем, — улыбнулся я. — Конечно, Сеймор был весьма милым и гостеприимным, тогда как нотариус был резким и холодным. Но Сеймор был не только дружелюбен — он был, несомненно, невероятно хитер. Было ясно, что он всю свою жизнь был дельцом. А также ясно, что он во что бы то ни стало хочет снять Брэкенбридж-Холл. Ведь он почти удвоил под конец предложенную им сумму.
Джордж свистнул.
— Удвоил, черт возьми! Хорош делец! Я бы, скорее, понял, если бы он постарался тебя как-нибудь ущемить. А что ты ему ответил на это?
— Я ответил, что дам ему знать о своем решении через несколько дней.
— Правильно. Вот, пусти только какого-нибудь Драйсдейла в такую домину, в нем сразу же заговорит кровь предков. Ты так разволнуешь милейшего друга Сеймора, что он готов будет умножить первоначальную цифру на четыре, но не захочет отказаться от мысли снять твой Брэкенбриджский дом.
— Я думаю, что это так, — медленно произнес я.
Джордж серьезно посмотрел на меня.
— Ты согласен с тем, что я сказал? Интересно знать, почему именно.
— Это, — ответил я, — я и хочу выяснить.
— Да, — согласился Джордж. — За всем этим что-то кроется. Давай, завтра же попытаемся разузнать, в чем дело.
— Завтра? Сегодня, ты хочешь сказать? Я не хочу терять ни минуты.
Лицо Джорджа затуманилось.
— Ты меня простишь, если я скроюсь до завтрашнего утра. Мне ужасно неловко, но я не вижу, как поступить иначе. Я тут встретил одного человека из министерства, и он пригласил меня поужинать с ним сегодня вечером. Это дело не совсем официальное, надо переговорить кое о чем. А, кроме того, я должен многое тут купить. Мне хочется закончить со всеми этими делами до завтрашнего утра. А если ты хочешь сегодня побывать в Брэкенбридже — поезжай. Если же тебе надо купить что-нибудь, я с удовольствием сделаю это за тебя.
— Спасибо, — ответил я. — Я тебе очень благодарен.
Я перечислил несколько нужных вещей.
— И потом, — прибавил я, — достань мне хороший, удобный и небольшой револьвер системы Уэбли.
— Вот это я понимаю, — сказал Джордж, прибавляя к списку револьвер. — При одной мысли об этом душа радуется. Я куплю два револьвера, ведь ты не хочешь лишить и меня удовольствия? А теперь, если ты хочешь возвращаться в Брэкенбридж, нужно только узнать время отправления поезда.
Заглянув в расписание, я убедился, что у меня остается достаточно времени, чтобы, не спеша, пройтись по Принц-стрит к станции. Джордж пошел покупать рыболовные снасти.
— Оставь хоть что-нибудь из приключений на мою долю, — сказал он мне при расставании. — Не заканчивай своего расследования до моего появления. Ну, так до свидания, до завтра!
Меня поразил оптимизм моего приятеля. Неужели он вообразил, что все так просто выясниться за одну ночь? Конечно, могло случиться и так, что я ненароком нападу на какое-нибудь пустяшное обстоятельство, которое поможет мне раскрыть всю цепь происшествий, выражаясь мягко, необычных.
— Какой-нибудь пустяк, — мысленно повторил я и вздрогнул. Передо мной был весьма большой и не пустяшный факт. Каким образом мог он повлиять на дальнейшее — я еще не знал. Но факт был налицо, и мне предоставлялся выбор: принять, заметить его, или же пройти мимо, не обратив внимания. Но вразумительно объяснить этого обстоятельства я не мог.
Я как раз подходил к «Норт Бритиш отель» и собирался свернуть на маленькую улочку, ведшую к станции, когда мой взгляд случайно остановился на одном из окон мистера Сеймора, как раз на окне той гостиной, где я провел часть утра. Вдруг я в этом окне увидел фигуру, которую я узнал с неприятным чувством удивления. Это была Маргет Шоу, дочь Брэкенбриджского священника. Ее прелестное лицо было мрачным и озабоченным. Она бесцельно смотрела на проходившую по улице толпу.
Я рад, что в ту минуту у меня нашлось достаточно сообразительности, чтобы отойти на шаг и встать так, чтобы она не могла меня видеть. Должен признаться, прежнее спокойствие покинуло меня. Значит, Сеймор, действительно, что-то затевал в Брэкенбридж-Холле и поэтому желал выдворить меня. Для этого он собирался снять мой дом. Но мне было особенно горько думать, что Маргет был соучастницей в этом деле.
За пять минут до этого я бы решил, что такая вещь вообще немыслима. Я мог допустить, что они знакомы между собой, живя в одном местечке, но то, что Маргет окажется в гостиной Сеймора через два часа после моего ухода оттуда — это мне казалось невероятным. А вместе с тем я сам только что видел ее там.
Пока я стоял, погруженный в размышления, скользя взором по прохожим, я увидел еще одну вещь, заставившую меня снова вздрогнуть.
— А! — подумал я. — Вот кого она дожидается!
Черная фигура выделилась перед входом в отель из потока толпы и, остановившись, стала быстро озираться. Затем, удовлетворившись, по-видимому, наблюдениями, она быстро вбежала по ступенькам и скрылась в подъезде отеля. Это был священник Данкан Шоу. Я бы везде узнал это бледное лицо с живыми, черными глазами.
Все это давало достаточно пищи для размышлений — не очень мирных, поскольку я не мог спокойно думать о том, что Маргет имеет что-то общее с Сеймором. Пока я стоял на углу, мой ум лихорадочно работал. Наконец, я решил действовать. Тростью я поманил проезжий автомобиль и, быстро перейдя через улицу, вскочил в него.
— Кастл-стрит! — приказал я ему, называя номер дома мистера Блэра. — Только поскорее! У меня осталось всего двадцать минут до отхода поезда! — прибавил я.
НОЧЬЮ
Я не опоздал на поезд, даже приехал на станцию за несколько минут до отхода. В кармане у меня лежали ключи моего покойного родственника, а на столе у Блэра записка, напоминавшая ему о необходимости написать на следующий день письмо мистеру Сеймору с отказом в аренде Брэкенбридж-Холла. Причиной этого отказа служило то обстоятельство, что мистер Рональд Драйсдейл сам намеревался поселиться в вышеназванной резиденции. Мой разговор с мистером Блэром длился недолго и носил весьма деловой характер.
Чтобы попасть в Брэкенбридж, пришлось пересаживаться в Ильтоне. На этой-то станции я буквально наткнулся на Маргет Шоу и на ее отца. Я подозревал о том, что они поедут домой тем же поездом. Вероятность подобной встречи, во всяком случае, не была исключена. Поэтому я не потерял самообладания, когда увидел их на станции и даже поздоровался с ними. Но чувства мои были достаточно «взъерошены». Я намеревался довести мое расследование до конца, пренебрегая собственными симпатиями и антипатиями, подозревая всех и каждого, в поисках всего подозрительного, что могло бы навести меня на след. Хотел разобраться в этом деле или же, в противном случае, признать себя дураком и трусом. Принимая все это во внимание, я обрадовался случаю, позволившему мне приехать на север в обществе мистера Шоу и Маргет.
Маргет — вот, где таилась разгадка. «Подозревать всех и каждого» было моим решением. Но как я мог подозревать эту девушку, сидевшую напротив меня в вагоне, такую молодую и красивую, загоревшую от солнца и ветра на этих высоких холмах? Неужели она в состоянии совершить что-либо, недостойное ангела? Глаза ее без боязни встречались с моими. А все подозрения казались беспочвенными и несправедливыми. Однако факты говорили об обратном.
В разговоре мистер Шоу объяснил причину своей поездки в Эдинбург. Он присутствовал на церковном собрании.
— Я люблю брать Маргет с собой в подобных случаях, — сказал он. — Мне думается, что ей в Брэкенбридже должно быть очень скучно, вечно сидеть со старым отцом занудой.
С этими словами он любовно похлопал девушку по руке.
— А я повидался со своим нотариусом, — сказал я, — и дал ему знать о своем решении по поводу Брэкенбридж-Холла.
Мистер Шоу наклонился и выжидательно стал вглядываться в мое лицо, как бы желая прочесть мои мысли.
— Да, да, — нетерпеливо сказал он, — так вы окончательно решились?..
— Да, решился, — ответил я равнодушным тоном. — Я сам буду жить там, и значит, мы с вами, будем соседями.
Рот мистера Шоу раскрылся, и он выпученными глазами посмотрел на меня. Затем отвернулся и молча стал смотреть в окно. Я решил не прерывать этого молчания, а на своем лице я чувствовал пристальный взгляд Маргет.
— Мистер Драйсдейл! — снова обратился ко мне священник. — Я надеюсь, что вы будете счастливы в Брэкенбридже. Если есть что-нибудь на свете, чем бы я мог способствовать вашему благополучию — вы только скажите… вашему удобству… гм… вашей безопасности… — голос его понизился на последнем слове.
— Спасибо большое, — сказал я, — я уверен, что должен буду прибегнуть к вашей помощи во многом. Что же касается моей безопасности — я уверен, что могу сам сохранить себя от любой опасности.
— Вы переночуете на постоялом дворе? — спросил меня мистер Шоу. — Если нет, то мы будем рады, если вы придете к нам. Ведь это можно устроить, не правда ли, Маргет?..
— Конечно, можно, — улыбаясь, согласилась девушка. — Мы будем рады вам, мистер Драйсдейл. Почему бы вам не остаться у нас до того, как вы сможете перебраться в Брэкенбридж-Холл?
— Еще раз благодарю вас, — ответил я, — но если вы позволите, не стану вас стеснять. Мне хочется хорошенько осмотреть дом в течение сегодняшнего дня и вечера, и решить, что там надо сделать. Кстати, не могли бы вы мне помочь? Пожалуйста, объясните мне, как пройти к ферме мистера Форсита? Ведь он управляет имением, не так ли?..
— Маргет с удовольствием проводит вас туда, — сказал мистер Шоу. — Эта ферма находится с четверть мили от Брэкенбридж-Холла. Но сначала выпейте с нами чашку чая.
Перед маленьким домом, под сенью развесистого дерева, я вволю насладился спокойствием и тишиной окружавшей меня природы и умиротворяющей красотой Маргет. Красота была настоящая и выражалась она во всем: в чудных глазах девушки, в каждом повороте ее головы, во всех движениях. От этого мир, мне казался поверхностным. Над этой поверхностью проносились бури, отголосок которых докатился до меня. После чая я пожал руку любезному хозяину, а молодая хозяйка провела меня по узенькой дорожке среди полей к Мызе. Так называлась ферма, на которой жил Форсит, мой управляющий. Дом, низенький и старый, скрывался в роще деревьев. С одной стороны к нему был пристроен флигель, вдававшийся в сад. Маргет собралась, было, обойти дом и войти через черный ход, но вдруг остановилась и расхохоталась.
— Какая оплошность моей стороны! — воскликнула она. — Провожать лэрда через черный ход! Нет, это совсем не годится! Я-то постоянно прихожу сюда за маслом и яйцами и, конечно, вхожу через черный ход. Идемте сюда, мистер лэрд, пройдемте к парадному ходу.
Мы повернули обратно и прошли через маленькую белую калитку. Маргет позвонила, а я с любопытством стал оглядываться. В дальнем конце сада виднелась другая белая калитка, ведшая к домику, обсаженному с обеих сторон густой живой изгородью. Стеклянная дверь выходила из флигеля на прилично остриженную лужайку. В этом-то флигеле, вспомнил я, и живет этот тип Сеймор. Хотя ферма и казалась темной, она не была лишена красоты, я мог себе представить удовольствие Сеймора от тишины и нелюдимости, которые тут царили. Ферма была расположена в защищенной котловине. Мне хотелось знать, в какой комнате он живет, но так как Маргет ни разу не произнесла имя Сеймора, то я решил промолчать не спрашивать ее о постояльце.
На наш звонок никакого ответа не последовало. Даже собак не было слышно.
— Видите, — рассмеялась Маргет, — этот звонок почти никогда не используется. А что, мистер лэрд, можете вы на этот раз забудете о своей гордости и все-таки пройдете со мной через черный ход?..
Она побежала вперед, и в то время, как мы подходили к задней двери, из амбара вышла маленькая, седая женщина с глазами пугливыми, как у зайца.
— Простите меня, мисс, — сказал она, — я кормила кур. Вы долго ждали?..
— Всего минуту, — ответила Маргет. — Джесси, это наш новый лэрд. Мистер Драйсдейл, это сестра мистера Форсита. Вам Джесси понравится.
Женщина сделала реверанс и пожелала мне доброго дня.
— Мистер Форсит тут? Мистер Драйсдейл хочет осмотреть большой дом: вы можете найти ключи?
— Да, они в конторе, — ответила женщина и, быстро затопотав своими тяжелыми сапогами, ушла.
Через минуту она вернулась со связкой ключей, которую отдала в руку Маргет.
— Может, вы будете так добры, мисс, и проведете лэрда в дом? У меня очень грязная одежда, и я не могу пойти, — с этими словами она грустно посмотрела на свой передник и свое платье.
— С удовольствием, Джесси, — согласилась Маргет. — Если вы полагаете, что мистер Форсит не будет иметь ничего против.
Глаза Джесси беспокойно забегали.
— Как вы думаете, мисс, он не рассердится? Мне не хочется его рассердить. Но если лэрд хочет сейчас идти…
— Ничего, Джесси, — рассмеялась Маргет. — Вы можете сказать вашему брату, что вина целиком лежит на мне, и что мистер Драйсдейл непременно хотел сейчас же осмотреть дом.
Джесси снова сделала реверанс, и мы отправились в Брэкенбридж-Холл.
— Это долина ведет к главной дороге в сторону парка, — объяснила Маргет. — Когда мы поднимемся на вершину этого холма, вы увидите задний фасад вашего дома между деревьями. Знаете, отец совершенно искренне приглашал вас остановиться у нас. Переезжайте к нам и оставайтесь, сколько захотите. Правда, почему бы вам не пожить у нас до тех пор, пока все будет подготовлено в большом доме?..
— Спасибо, но, — я отрицательно покачал головой, — со мной мой приятель Джордж. Он в отпуске, и мы намереваемся проводить наши вечера за рыбной ловлей. Мы никогда не осмелимся нарушить покой вашего дома шумными ночными возвращениями. Ведь мы будем возвращаться часа в три и, кроме того, совсем мокрые.
— Это было бы только интересно, — настаивала Маргет.
— Для нас с Джорджем — да. Нет, нет, это с вашей стороны очень любезно, но мы слишком уж шумные. А разве в парке или в саду Брэкенбриджа нет домика, в котором мы могли бы устроиться? Какой-нибудь хижины, где мы могли бы поставить походные кровати и готовить на примусе?
— Вы хотите пожить в примитивной обстановке. Это, пожалуй, еще интереснее. Там, около задних ворот, есть коттедж садовника. Конечно, там давно никто не жил, но, кажется, там стоит какая-то мебель.
— Это нам отлично подойдет, — уверил я ее. — Проводите меня и покажите, где это. Я сегодня вечером перетащу свои вещи туда.
— Быстро у вас все делается! — откровенно рассмеялась Маргет. — Вы куете железо, пока горячо. Ну, вот, мы и пришли.
Живая изгородь на краю дороги сменилась высокой стеной, из-за которой свешивались сучья громадных деревьев. Наконец, мы подошли к деревянным воротам.
— Позвольте мне.
Я выдвинулся вперед и взял у нее ключи. Тяжелые ворота распахнулись. За стеной нас встретило настоящее запустение. По краям аллей, ведших к группе полуразвалившихся зданий, похожих на конюшни, росла крапива. Я закрыл ворота и последовал за Маргет по тропинке к коттеджу, в котором когда-то, по-видимому, очень давно, жил садовник.
— Как раз то, что мне надо, — коротко отрезал я, когда мы осмотрели коттедж. — Три комнаты и кухня. Есть в деревне кто-нибудь, кто может заняться уборкой?
— Джесси с Мызы в свое время стряпала и убирала для старого мистера Драйсдейла. Я уверена, что она согласится работать также и у вас.
— Ну и чудесно. Лучше придумать нельзя. Вы хорошо сделали, мисс Шоу, рассказав мне об этом коттедже.
— Я очень рада, что вам нравится ваш бивуак, — ответила Маргет.
Она закрыла дверь и провела меня по другой тропинке к конюшням и домам служащих. Все это имело такой вид, будто здесь никого не было в продолжение нескольких лет. Стекла в окнах были выбиты, замки заржавели, и между плитами конюшенных дворов кустиками росла трава.
Мы с ней бродили из комнаты в комнату.
— Большая часть дома оставалась нежилой, — пояснила мне Маргет. — Джесси время от времени проводила генеральную чистку, но старый мистер Драйсдейл жил в библиотеке. Библиотека, его спальня и крошечная каморка, в которой он ел — вот единственные помещения, в которых он когда-либо бывал. Казался он очень странным, но, в сущности, это был очень милый человек. Он умел быть очаровательным, даже галантным, когда хотел. Вот и библиотека. Уф, как темно!
Маргет прошла вперед и раздвинула занавески. Перед камином валялся опрокинутый стул, а маленький столик лежал посреди комнаты вверх ногами. Все это были результаты событий прошлой ночи. Мой взгляд остановился на письменном столе, который этот тип Сеймор старался вчера открыть. Это была старинная, массивная вещь, какие теперь еще можно найти в магазинах старьевщиков. Стул, которым оглушили меня, как я теперь заметил, оставил трещину в боковой части письменного стола.
«Это мы исследуем завтра вместе с Джорджем», — подумал я.
— Кто-то неосторожно ходил в темноте, — заметила Маргет, переворачивая и ставя на место опрокинутые вещи. — Вы когда-нибудь видели такое количество книг? Что это вы так внезапно притихли? Даю пенс за ваши мысли! В чем дело?
— Простите, — очнулся я. — Я только раздумывал о странном образе жизни моего старого дяди. Я не удивляюсь теперь, что на нас смотрели с удивлением, когда мы спрашивали сюда дорогу. Господи, провести столько лет в этом помещении! Целую вечность просидеть тут, не видеть почти никого! Вот так жизнь!
— А вы теперь, — сказала Маргет, — предполагаете последовать его примеру? Но я надеюсь, что вы время от времени будете забегать к нам и пропоете иногда нам комическую песенку или расскажете что-нибудь веселое, чтобы спугнуть черные мысли.
— Вы уже точно решили поселиться в Брэкенбридж-Холле? — голос ее ушел куда-то вглубь, в нем теперь звучала нотка беспокойства, тогда как в глазах ее снова появилось испуганное, тревожное выражение. Может быть вы возьмете свое решение назад?
— Нет, я отступать не намерен! — воскликнул я. — Об этом и речи не может быть! J’у suis, j’y reste… Я хочу тут прочно основаться.
Тогда случилось то, чего я никак не мог ожидать. Я мог лишь молча стоять и сознавать, какой я глупый и неповоротливый осел. Маргет отвернулась от меня и, прислонившись к ставне одного из окон, закрыла ладонями лицо. Рыдания сотрясали ее маленькое худенькое тело. Я растерялся. Почему она так внезапно расплакалась? Казалось, этому не было никакой причины. В моих словах ведь не было ничего обидного. Неужели — мысль эта внезапно осенила меня — неужели она плакала из-за меня, из-за того, что я так твердо и бесповоротно решил поселиться тут? Неужели она боялась за меня?
Исполненный нежности и жалости, я осмелился подойти к ней. Я бормотал разные глупости, чтобы утешить ее, а мое сердце билось в порыве любви к этой девушке. Это чувство толкало меня, и я, протянув руки, обнял плачущую, дрожащую Маргет. Ее худенькое тело нервно вздрагивало. Она положила голову мне на плечо. Лицо ее все еще оставалось зарытым ладонями. Ее красота, ее свежесть очаровывали. Осторожным движением я отвел ее крепкие, загорелые пальчики от лица. Глаза, наполненные слезами, широко раскрылись и поднялись к моим, тогда как рыдания еще заставляли ее нервно вздрагивать. Я нагнулся с намерением поцеловать ее мокрые от слез губы, но она с легким криком вырвалась от меня и уцепилась испуганно за занавеску.
— Маргет, дорогая! — произнес я. — Вы знаете, что я люблю вас. Я полюбил вас с первой минуты нашего знакомства.
— Тсс, — сказала она, смахивая слезы со щеки, — вы не должны говорить этого. Никогда, никогда не повторяйте этих слов!
— Почему, неужели вы меня так ненавидите?
— Вы знаете, что это не так, — сказала она с оттенком горечи в голосе. — Но, я лишь хочу, чтобы мы были добрыми друзьями.
— Скажите мне, Маргет, — настаивал я, снова придвигаясь к ней, — вы совсем, совсем не любите меня?
— Нет, нет, — воскликнула она, — я не должна вам отвечать, я не могу! Мы должны оставаться друзьями, неужели вы не можете понять?
Она сложила руки, и лицо ее потемнело, точно на него нашло облако.
— Вы хотите сказать, что любите другого?
Она как-то неопределенно покачала головой.
— Вы не должны задавать мне таких вопросов. Обещайте больше никогда не повторять их. Это бесполезно,.. невозможно.
С этими словами Маргет протянула мне руку.
— Пожмем друг другу руки в знак дружбы, Ронни, — сказала она, немного успокоившись. — Мы — товарищи.
Мы серьезно пожали друг другу руки, и вдруг оба разом расхохотались. Этот смех был только реакцией после нервных переживаний, но я думаю, что именно он, этот смех, запечатлел нашу дружбу. Но он же и заставил меня молчать. Рукопожатие и взрыв смеха как бы выстроили между нами непроницаемую стену. Маргет должна была оставаться верной кому-то, и я не должен был вмешиваться в ее дела — во всяком случае, я не должен был спрашивать у нее объяснений. Какое отношение эти секреты имели ко мне и к тем странным обстоятельствам, которые вмешались в мою жизнь, — я не мог понять.
— Маргет! — обратился я к ней после долгого молчания, в течение которого мы бродили вдоль стен библиотеки, осматривая все. — А я знаю, почему вы только что заплакали.
— Я тоже знаю, — улыбнулась она. — Потому что я — глупая дурочка.
— Нет, потому что вы убедились, что я дурак, то есть, что я делаю глупость, решая жить тут. Вы плакали, потому что тут происходят непонятные вещи, которые угрожают моей жизни.
— Да, я об этом говорила. Я ведь еще вчера вечером предупреждала вас, но я сама не знаю ничего. Я даже, наверное, не знаю толком и того, о чем я вам говорила. Я могу лишь догадываться. Конечно, мои подозрения могут оказаться ложными.
— Я не думаю, что все это чепуха, — живо возразил я. — Вернее, наоборот. Но я хочу поселиться тут в Брэкенбридж-Холле и добраться до сути.
— Только обещайте, — серьезно сказала она, кладя мне на рукав свою руку, — дайте мне слово, что будете осторожны.
— Я могу обещать только тем, кто сует сюда свои нос, — злобно сказал я, — что им несдобровать.
Маргет рассмеялась, присущим ей движением закидывая голову.
— Ну, — сказала она, — теперь я не так сильно боюсь за вас. Особенно сейчас, когда у вас такой свирепый вид. Вы из числа храбрецов.
— Не только храбрый, — ответил я. — Я то, что называется «сорвиголова».
— Идемте, вы потом сами посмотрите остальную часть вашего дома, — позвала меня Маргет.
Со странными мыслями улегся я спать тем вечером в коттедже садовника. Еще два дня тому назад я принадлежал к корпорации служащих большой автомобильной фирмы на Пикадилли — а теперь стал шотландским лэрдом. Но, поистине, ни один лэрд еще не вступал во владение своим имением при более странных обстоятельствах, чем я. Я снова и снова перебирал в уме все происшедшее со мной: встреча с Маргет, случай в библиотеке, предупреждение священника, мистера Шоу, совет Маргет, вырвавшийся с такой нежностью у девушки в темноте, желание настойчивого нотариуса, мистера Блэра, чтобы я сдал старый дом, свидание с Сеймором, появление Маргет с отцом в его гостиной спустя два часа после моего ухода, непонятное нежелание Маргет дать мне объяснения — все это каким-то фантастическими узорами сплеталось в моем уме и воображении. Наконец, я потушил свечу и приготовился спать.
По-видимому, на меня нашла легкая дремота, так как я очнулся под впечатлением, что я все еще разговариваю с Маргет и спрашиваю у нее, почему я не должен оставаться в Брэкенбридж-Холле. Мне хотелось объяснить, что мое желание остаться тут мотивируется желанием быть всегда неподалеку от нее, но я не мог выразить это словами. В отчаянии я проснулся и услышал треск сломавшегося под моим окном сучка. Звук этот был таким слабым, что, если бы я в это время дремал, то не обратил бы на него никакого внимания. Но теперь, пока я бранил себя за глупые сны и обдумывал еще раз странности своих переживаний, этот треск окончательно прогнал дремоту и разбудил острое чувство самосохранения.
Я сел на кровати. Теперь я мог ясно слышать легкий шорох за окном моей комнаты. Перед тем, как лечь спать, я настежь распахнул окно. Оно казалось каким-то тусклым, неясным пятном, комната была погружена в темноту.
Неслышно я сполз с кровати. Пошарил позади себя на туалетном столе: вспомнив, что вечером положил туда большую платяную щетку с тяжелой ручкой. Найдя щетку, я зажал ее в руке и продолжал смирно стоять, выжидая непрошенного гостя.
Кто-то дышал в комнате, и слышались шаги по голым половицам, похожие на крадущиеся шаги кошки. Кто-то двинулся, затем что-то ударилось о постель так сильно, что заскрипели пружины. У окна вновь послышался легкий шорох, потом все стихло. Я зажег спичку. Громадный нож торчал из матраса, как раз в том месте, где несколько минут тому назад билось мое сердце.
МЫ ДЕЛАЕМ СТРАННОЕ ОТКРЫТИЕ
— Эй, кто там? Эй!
Голос принадлежал Джорджу. Лучи солнца проникали сквозь листву деревьев в маленькую кухню, в которой я сидел, покуривая папиросу. На огне стоял котел с водой, и я ждал, чтобы она закипит. На мне еще была надета пижама, поскольку я только что встал. Я посмотрел на часы и, к моему ужасу, увидел, что время близится к двенадцати. Впрочем, я вполне заслужил эти лишние десять минут, чтобы поваляться в постели, последние десять минут — лучшие за все утро.
Эта ночь была самая странная из всех, проведенных мной до сих пор. Неприятное чувство — проснуться и знать, что в комнате есть кто-то, а потом встать ровно в тот момент, чтобы избежать удара ножом… Я со времен войны не переживал ничего подобного. После происшествия с ножом я немедленно обошел весь коттедж и закрыл повсюду окна и двери. Затем еще посидел, выжидая дальнейшие шаги моих предполагаемых убийц. Но, по-видимому, они решили, что попытка была удачной, и больше не возвращались. На одну ночь одного деяния было достаточно. Поэтому единственной их заботой теперь было удрать как можно тише и быстрее. Я прождал два часа, затем, взяв свой дорожный плед, я улегся в соседней комнате на жесткий диван и заснул крепким сном, предусмотрительно положив рядом каминные щипцы на случай второго нападения. Проснулся я поздно и не в духе, но готов был радостным воплем приветствовать веселый голос Джорджа, раздававшийся в утреннем воздухе. Я помчался к нему навстречу в пижаме и в шлепанцах.
— Эй, Ронни!
Я побежал по тропинке к воротам. Мой приятель стоял посреди запущенной аллеи, покрикивая в разные стороны. Я окликнул его.
— Черт возьми, Ронни, куда ты запропастился?! Приезжаю — большие ворота заперты, задние ворота тоже на замке, и только вот эта калитка в стене открыта. Я, понятно, сначала заехал в гостиницу. Там мне сказали, что тебя нет, а что наши вещи перевезены в какой-то коттедж садовника.
— Да, коттедж вот тут, за этими деревьями, — ответил я. — Конечно, устроен он немного примитивно, но я думаю, что тебе там понравится. Подожди, я достану ключи, и мы откроем ворота, чтобы поставить в безопасное место твой автомобиль.
Загнав машину в один из сараев, мы пошли в коттедж, где весело пел чайник.
— Позавтракать хочешь? — предложил я, опуская яйцо на сковородку. — Я нашел яйца и молоко на крыльце и благословил Джесси за ее предупредительность.
— Завтрак? — Джордж в ужасе свистнул. — Я через полчаса захочу обедать, друг мой! Ну, из всех лентяев в мире…
— Не торопись осуждать, — посоветовал я, — иди сюда и взгляни!
Я провел его в свою спальню.
— Приятная комната, — снисходительно заметил Джордж, — маленькая, но воздуху много. Чудесный вид на грядку крапивы и живую изгородь… Что это? Боже правый!
Я указал на кровать, где из кучи белья еще торчал нож.
— Неужели, — Джордж еле мог выговорить слово, — неужели это и правда произошло? Или ты хочешь надо мной пошутить?
— Это действительно случилось в половине третьего ночи, — пояснил я ему, — я вовремя успел вылезти из постели, иначе… — Я пожал плечами.
Джордж опустился в кресло и выронил шапку.
— Значит, все это правда? — сказал он.
— О чем ты говоришь?
— Да то, о чем говорил священник, о чем говорила девушка: что если ты тут останешься, должен будешь глядеть в оба, потому что кто-то очень желает тебя выдворить. Сознаюсь, Ронни, зрелище это здорово меня потрясло.
— Не больше, чем меня, друг мой, когда я увидел эту штучку в своей кровати посреди ночи.
С этими словами я вытащил нож. Лезвие, длинное и очень острое, было прикреплено к рукоятке, устроенной в виде ножен.
— Как, по-твоему, где был сделан этот нож?
— В Бирмингеме, — отрезал Джордж, вынимая лезвие и вставляя его в ножны. — Нет, тут мы не найдем никаких указаний на владельца этого ножа. — Джордж бросил нож на туалетный столик. — Нет, — продолжал он, — единственное, что нам может сказать этот нож, что кто-то не хочет шутить и, не теряя времени, приступил к выполнению своего плана. Да, — продолжал он, размышляя вслух, — я все никак не могу отделаться от мысли, что этот священник не в своем уме, и что причиной его помешательства стала смерть его старого друга Драйсдейла. — Джордж встал и прошелся. — Но я теперь я должен совершенно отказался от этой мысли. Нож этот кое-что, да значит, Ронни, старина. Мы не можем отказываться от этого дела. Лучше уж сразу приступить к нему. — Первым делом, — серьезно продолжал Джордж, — надо установить, что ты намерен делать. Не кажется ли тебе, что игра не стоит свеч? Сидеть тут и ждать, пока тебя не пырнут ножом в спину…
— Ты хочешь сказать, что я должен убраться отсюда и…
Джордж утвердительно кивнул головой.
— Вот именно. Руки наши буквально связаны. Мы находимся в полном неведении. Но для начала расскажи, что приключилось с тобой с тех пор, как мы с тобой расстались.
После нашего совместного завтрака я, как можно коротко, рассказал Джорджу о своих шагах: о том, как я увидел Маргет в окне Сеймора, о появлении священника, который, по-видимому, присоединился к ним, о моем внезапном решении поселиться в Брэкенбридж-Холл и о втором визите к мистеру Блэру, моему нотариусу. Я закончил изложением моей встречи со священником и девушкой на станции, нашего с Маргет посещения ферты Форсита и, наконец, подробно описал осмотр дома с Маргет. При этом я, конечно, опустил мое с ней объяснение и не заикнулся о своих к ней чувствах. Но я упомянул о ее слезах и об ее опасениях за мою жизнь из-за решения жить тут — опасений, разделяемых также ее отцом.
— Ну, вот видишь, — сказал Джордж, когда я закончил свой рассказ, — с каждым шагом дело становится все сложнее и запутаннее. Сеймор, Блэр, этот священник, девушка. Да, и потом этот великан, которого мы видели с Сеймором в библиотеке. А кроме того, тот третий, которого мы не видели в темноте. Все это так запутано! Этот Сеймор, о котором ты мне рассказывал, тебе, верно, будет интересно знать, что я его видел сегодня утром. Я переночевал в отеле «Норт Бритиш». Сегодня утром я спустился вниз в ресторан, чтобы позавтракать, и увидел его. Он ел ветчину с яйцами. Я сразу узнал его, несмотря на то, что только мельком видел его позапрошлой ночью. Он, должно быть, ночевал в «Норт Бритиш», где ты его видел вчера. Поэтому, его можно исключить из списка предполагаемых убийц. И все-таки нет, милый друг, у нас в руках слишком много узлов, слишком много концов. Я просто недоумеваю, откуда начать расследование. А ты не думаешь, что лучше было бы действительно сдать старый дом и уехать куда-нибудь на восточный берег? Я знаю много таких уголков, где есть хорошие отели.
— Если ты желаешь ехать, поезжай один, — почти сердито ответил я. — А я останусь и доберусь до сути всего дела — пусть даже меня заколют при этом. Если какие-то трусливые убийцы, способные работать ножом только в темноте, думают, что они в состоянии испугать меня, то они очень и очень ошибаются. Это мое последнее слово.
Джордж рассмеялся.
— Прости меня, Ронни. Сначала я должен был спросить тебя. Это моя обязанность — разве ты не понимаешь? Ведь опасность угрожает лишь тебе, а потому твое слово — решающее. Ну, а если ты действительно решился на все опасности — мой долг идти вместе с тобой.
— Джордж… — начал я.
— Ну, перестань глазеть на меня с благодарностью на лице. Я должен сознаться, что предвкушаю нашу авантюру с громадным удовольствием. Должен сказать, война была ужасна, но она подгоняла людей, не давала им киснуть. И теперь я чувствую то же самое. Только тут нам придется пустить в ход все наши мускулы и мозги. Кто бы там не стоял за всеми этими делами — Сеймор или кто другой — во всяком случае, похитрее немцев. А мы должны еще перехитрить его. Зевать нельзя ни в коем случае. Мы обязаны накрыть этого мошенника Сеймора и весь его выводок заодно с ним. А что касается нашей защиты — у нас есть вот это!
С этими словами он порылся в своем чемоданчике и вытащил два револьвера системы Уэбли.
— Что, хороши? — спросил Джордж, видимо, наслаждаясь одним видом револьверов. — Ронни, иди оденься, хотя бы только ради удовольствия положить один из них в карман.
Он бросил мне револьвер, и я на лету поймал некрасивый, плоский, иссиня-черный предмет. Вид у него был зловещий.
— Мне кого-то уже и сейчас жаль, — сказал я, в то время как моя рука обхватила рукоятку, а палец остановился на курке. — Но, черт возьми, мне бы хотелось знать, кто мой ночной гость!
— Время покажет, — свирепо произнес Джордж. — А теперь я проголодался, даже очень. Так как ты меня пригласил завтракать, то я, в свою очередь, приглашаю тебя обедать. Я вижу, что ты все еще грызешь что-то, точно кролик.
Он скрылся в коридоре, где мы сложили вещи, привезенные им из Эдинбурга, и вскоре вернулся, нагруженный различными пакетами. За собой он тащил тяжелый ящик.
— Пища и вино для хороших работников, — пропел он и стал вынимать и старательно раскупоривать бутылку красного вина. Затем он развернул пакеты и разложил по тарелкам их содержимое. Мясо, фрукты, печенье — все это имело веселый, аппетитный вид.
— Ну, теперь мы с голоду не умрем, — рассмеялся Джордж. — Заканчивай поскорее свою еду и давай пообедаем вместе.
Я согласился. Вино придало нам веселости.
— Охота за человеком, — заметил Джордж, — в сто раз интереснее охоты за зверем.
— Да, но в столько же раз опаснее, — ответил я.
— В том-то и дело, — сказал Джордж. — Все дело в том, что не знаешь, кто друг, а кто враг. Например, Сеймор. Он либо твой лучший друг, либо злейший враг. То же самое можно сказать про священника. Девушка…
— Ее, — прервал я, — можно вычеркнуть из списка врагов. Она нам останется верна. Это я случайно знаю. Конечно, заставить сделать можно многое, но над этим им придется поработать. Поверь мне, что Маргет тверже стали в смысле верности.
— Но девушка знает гораздо больше, чем говорит, — настаивал Джордж.
— Сомневаюсь. Впрочем, ты сам сможешь судить. Мы, наверное, будем часто встречаться с ними. Ну, а теперь тебе, верно, хочется осмотреть старый дом?
Джордж выбросил окурок папиросы и закурил трубку, и мы отправились по тропинке к задней аллее. Солнце стояло высоко. Все кругом имело радостный и веселый вид, несмотря на заросшие травой клумбы и запущенный парк. Если бы только в старом доме были открыты окна, и из труб шел дым, можно было бы подумать, что место это жилое. Мы прошли через кухонную дверь в коридор, а оттуда в главную переднюю.
— Все, по-видимому, осталось нетронутым после старика. Бедняга! Смотри, даже его палки тут, — пробормотал Джордж. — Гляди, эта трость похожа на дубинку. — При этом он вытащил толстую палку и передал ее мне. — Возьми, пригодится на случай драки.
— Я чувствую себя разбойником, грабящим дом покойного старика, — рассмеялся я, и засовывая дубинку под мышку. — Внизу и осматривать нечего. Давай поскорее доберемся до библиотеки.
— Так вот где мы их застукали, — громко стал размышлять Джордж, когда мы вошли. Он медленно глазами обводил громадные пространства, заполненные книгами. — Значит, старик тут проводил все время? Так ты говорил?
Я утвердительно кивнул.
— Он приехал в старый дом пятьдесят лет тому назад, злой на всю вселенную. Проводил все время над книгами и только.
— Ну, в свое время он здорово погулял, если судить по дубинке, которую он приобрел, — сказал Джордж, глядя на палку в моих руках. — Ах, вот и письменный стол, которым так интересовался Сеймор, когда мы прервали их интересное совещание.
— Да, мы им очень некстати помешали, если судить об их недовольстве по силе брошенных в меня предметов. Посмотри на стол — тут здоровая царапина. Это он сделал, когда замахнулся стулом.
— Где? — спросил Джордж, наклоняясь.
— Подожди, я найду, — ответил я, пальцами нащупывая крышку. — Я вчера видел эту ссадину, когда Маргет показывала мне дом. Так хорошо была видна эта трещинка, как раз на этом месте.
— Странно, — заметил Джордж. — Она исчезла.
— Ты прав, царапина сгинула, — воскликнул я, выпрямляясь и удивленно глядя на Джорджа. — Что ты об этом думаешь? Она была хорошо видна, как…
Я замолчал.
— Джордж! — внезапно вскричал я, хватая его за руку и показывая на письменный стол.
— Что, в чем дело?
— Да ведь это не тот письменный стол, который мы осматривали вчера!
Джордж взглянул на меня, вопросительно нахмурившись.
— Ты уверен, что не ошибаешься? — спросил он недоверчиво. — Это же невероятно!
Временами человеческий ум перескакивает через всевозможные логические препятствия и приходит к заключениям, кажущимся несуразными и невероятными. В эту минуту мой ум поступил именно так. Для меня все дело казалось яснее ясного. Я раньше видел метку на письменном столе, я хорошо ее виде и запомнил, какого труда мне стоило удержаться, чтобы не позвать Маргет и не объяснить ей, как попала туда эта царапина. Может быть, моя теория насчет происхождения этой царапины была неправильной. Но факт оставался фактом. Вчера она тут была, а сегодня внезапно исчезла.
— Это невозможно! Говорю тебе, что я прав!
Меня волновало мое заключение и злило то, что Джордж не желал верить мне.
— Посмотри на письменный стол. Сознаюсь, он похож на тот, но все же это другой стол. Я тебе докажу.
С этими словами я нырнул в свой карман и выхватил несколько связок ключей. Быстро перебрав их, я остановился на связке, помеченной белой этикеткой «Библиотека». На кольце висело три ключа.
— Один из них должен подойти, — коротко объяснил я, всовывая один за другим в замок.
Ни один ключ не подходил.
— Видишь?! — воскликнул я. — Один из этих ключей должен открывать письменный стол. Посмотрим, к чему подходят два других ключа.
Я осмотрелся. В стену был вделан большой шкаф для бумаг. Маленький, пузатый ключ открыл дверцу этого шкафа, и перед нашими глазами предстало несколько рядов бутылок и стаканов.
— Это один ключ, — заметил я.
Джордж кивнул и заглянул в шкаф:
— Все же были у старика человеческие слабости, — проговорил он, указывая на шкаф.
Но я, не обращая внимания на него, уже стоял на коленях перед одним из множества шкафов, стоявших друг рядом с другом под полками. Через несколько минут один из них открылся, выпуская клубы пыли. Нашим взорам представилась кипа книг, бумаг и запыленных рукописей.
— Посмотри, — сказал я, закрывая дверцы шкафа и указывая на последний ключ из связки, длинный и узкий. — Вот этот должен подходить к письменному столу. Другие от этих предметов.
— Да, но откуда появился этот предмет? — все так же недоверчиво спросил Джордж.
Я пожал плечами.
— Почем я знаю. В Эдинбурге много антикварных магазинов. Я думаю, всегда можно достать дубликат такой вещи, если только хорошенько поискать. Ведь этот письменный стол не такая редкость.
— А если бы ты не заметил царапины, заметил бы ты подлог? Я хочу сказать: возбудило бы твои подозрения то обстоятельство, что ключ не подходит к замку?
Я поразмыслил.
— Нет, не думаю. Я бы решил, что сам взял неверный ключ, и не беспокоился бы дальше. Но я тебе повторяю: я вчера ясно видел царапину. Поэтому тут не может быть никакого сомнения. Должно быть, прошлой ночью кто-то приволок этот стол и убрал тот к себе.
— Вынужден согласиться с тобой, — задумчиво произнес Джордж. — Не могу же я начисто отрицать твое заявление о трещине. Но остается загадкой, куда делся тот стол.
— Он у Сеймора, — быстро сказал я. — Мне кажется, искать в другом месте не стоит.
— Но Сеймор в Эдинбурге еще со вчерашнего дня.
— Ну да, это мы так думаем. Но я, во всяком случае, многое бы дал за возможность повидать его комнату на ферме, — объявил я.
— Интересно, там ли он, — пробормотал Джордж.
— Ты не можешь вспомнить слова Сеймора в ту ночь, когда мы их накрыли в библиотеке? — спросил я.
Джордж только помотал головой.
— Нет, помню только, что он постукивал пальцами по столу и сообщал, по-видимому, что-то очень важное своему сообщнику.
— Да, он говорил ему, что вещь находится в письменном столе и что он готов за это поручиться головой. Какая это вещь? Я бы очень хотел знать, что они искали. Потом он проклинал свою глупость. Я очень хорошо это помню. Он говорил, что поступил глупо, не заручившись этим предметом прежде, чем Блэр увез все ключи. Мне кажется, ты ничего не сможешь сделать, пока не узнаешь, что они искали.
— А почему бы не узнать? — спросил Джордж, которого все эти загадки интриговали все больше. — Почему бы не сделать вылазку в лагерь противника?
Я посмотрел на него вопросительно.
— Он говорил, что до понедельника не вернется. Что ж, ты согласен?
— Конечно, друг мой. Сегодня лучше, чем когда-либо. Раз другие могут ночью производить розыски, почему бы нам не сделать тоже самое? Мы сегодня хорошенько осмотрим помещение Сеймора.
— Да, интересно, — повторил я задумчиво.
Мы продолжили бродить по комнатам. Великолепные спальни пахли затхлостью. Оттуда мы вышли на винтовую лестницу. Она вела в комнаты, служившие, в свое время, для прислуги. Затем мы поднялись на башню, с которой виднелись холмы Ламмермура, защищавшие местечко от холодных морских ветров.
— Забавно думать, что часть этих холмов принадлежит мне. Немного, правда, земли там, но все-таки есть. Мы должны побывать там на днях.
— Ты должен будешь там построить охотничий дом, — заметил Джордж. — Чудное место для охоты и рыбной ловли! Можно будет там останавливаться.
— Там уже есть какие-то постройки, как говорил Блэр. Можно их починить и использовать в качестве бивуака. Надо будет завтра же поговорить с Форситом по этому поводу.
Мы покинули дом и медленно побрели обратно к коттеджу, составляя планы на будущее. Подойдя к коттеджу, мы услыхали, что там кто-то усиленно занимается уборкой. Мы остановились.
— Если не ошибаюсь, на этот раз мы слышим шум подлинных щеток и ведер. Разве ты нанял прислугу?
— Очень даже может быть. Маргет нашла и, по-видимому, дала ей указания насчет деталей. Это старушка по имени Джесси. Она сестра Форсита, у которого она хозяйничает на ферме. Она варила и убирала дом, в свое время, для старого мистера Драйсдейла.
Мы вошли в коттедж и застали Джесси на четвереньках. Она тщательно вычищала горы пыли.
— Настоящий хлев, — объявила она нам из-под стола. — Даже свиньям тут было бы плохо, не то, что лэрду. Я не успокоюсь до тех пор, пока окончательно не вычищу всю эту грязь.
— Чисти, чисти, Джесси, — отозвался я. — Только старайся скрести в то время, как нас нет дома.
— В котором часу сегодня вы желаете ужинать, сэр? У меня для вас имеется в запасе чудесная рыба. Я достала ее у одного человека, который выловил целую корзину из нашей речки Риддель.
— Чудесно. Ты слыхал, Джордж? Довольно ясный намек на то, что ты тоже должен был заняться рыбной ловлей. Ты, Джесси, я погляжу, собираешься ухаживать за нами?
Старушка, польщенная, широко улыбнулась.
— А что, старый мистер Драйсдейл был очень капризным в отношении еды? — спросил я, желая слегка посплетничать.
— О, да, сэр, очень, — ответила Джесси. — Он ел очень мало, но требовал, чтобы все было самого лучшего качества. С ним было исключительно трудно ладить, сэр. Он все время просиживал над книгами и выходил на прогулку только поздно вечером. Это, конечно, ему только вредило. Он соглашался повидаться только с мистером Шоу, священником, и мистером Сеймором. Ну, и, конечно, он любил видеть у себя мисс Маргет, это не удивительно — все любят мисс Маргет.
— Мистер Сеймор? — переспросил я. — Ведь он живет у вас, на Мызе?
— Да, он поселился год тому назад. Очень спокойный жилец. Бродит молча со своей коробкой красок или с какой-нибудь книжкой, а то уедет на своем желтом автомобиле и пропадет на несколько дней. Он редко бывает дома, и не доставлял бы никакого беспокойства, если бы не был таким щепетильным и боязливым.
— В каком смысле? — спросил я ее, усевшись на стол и болтая взад и вперед ногами. Я понял, что Джесси — простая душа, и видел, что она собиралась посплетничать вволю — на сей раз, благо, нашелся охотник слушать. Мне пришло на ум, что она может дать нам нужные сведения.
— Сэр, — ответила на мой вопрос Джесси, — он вроде как застенчивый. Когда он уходит, запирает в своей части дома все, самым тщательным образом, так что я никогда не могу хорошенько убрать его комнаты. Я думаю, что он пишет книгу, и не хочет, чтобы кто-нибудь трогал его бумаги. Если кто-то из вас, — жалобно прибавила она, — тоже пишет книгу, можете быть спокойны: я до рукописей не дотронусь.
— Нет, Джесси, ни один из нас не имеет подобного намерения, — ответил я, смеясь, — но все равно спасибо. Кстати, мистер Сеймор будет дома сегодня вечером?
Джесси покачала головой.
— Нет, он будет только завтра утром, — ответила она.
— А! Я завтра собираюсь навестить твоего брата, Джесси. Приду утром и, может быть, также зайду к мистеру Сеймору. Где находятся его комнаты?
— Комната со стеклянной дверью, выходящая на луг — его гостиная. Рядом находится его спальня. Но вы, вероятно, встретите его в саду, если погода будет хорошая.
— Да, вот еще что, — сказал я, — твой брат не сердится на меня за то, что я не удосужился зайти к нему? Дело в том, что я был очень занят…
— Сэр! — воскликнула взволнованная Джесси, готовая все выложить. — Он очень ждал, что вы за ним пошлете. Я слыхала, как он говорил, что сомневается в вашем желании оставить его управляющим.
— Скажите ему, чтобы он на этот счет не беспокоился. Я приду после завтрака. Если у него есть какое-нибудь бумаги, пусть держит их наготове.
— Спасибо, сэр, — ответила Джесси. — Ужин приготовить к восьми часам, как и старому лэрду? Спасибо, сэр!
— А теперь, Джордж, — воскликнул я, входя в его спальню, где он разбирался со своими вещами, — если ты готов, мы пойдем прогуляться в деревню и, между прочим, зайдем к мисс Маргет Шоу. Я должен поблагодарить ее за отличную прислугу, которую она помогла найти для нас.
— А я как раз спрашивал себя, — ответил Джордж, поглаживая свой подбородок, — какой повод ты придумаешь для того, чтобы пойти попить чай к нашим соседям.
Надо сказать, что чай был очень хороший и приятный.
